Текучая Вода - Эмар Густав. Страница 9

По знаку командира маленький отряд начал спускаться с холма, причем пеоны заранее осмотрели свое оружие на тот случай, если бы им пришлось воспользоваться.

Дорожка, по которой спускались мексиканцы, содержала бесчисленное множество извилин. Благодаря этому, прошло довольно много времени, прежде чем они достигли лагеря незнакомцев, хотя последние располагались как раз под ними. Наступившая темнота еще более затрудняла спуск.

Человек, постоянно стоящий на страже против своих врагов, привыкает зорко осматривать не только кусты, травы и скалы, но также воздух, воду и небо, как бы ожидая, что они вдруг отразят облик его врага. Понятно, что люди, ведущие бродячую жизнь в саваннах, приобретают как бы пророческий дар угадывать грозящую им опасность.

Незнакомцы, замеченные с холма мексиканцами, узнали о приближении последних еще раньше, чем они показались, и их глаза с нетерпением следили за горной тропинкой. Эти два человека устроились на ночлег близ группы каменных дубов и кактусов. Они продолжали спокойно готовить ужин, и их, судя по внешнему виду, не слишком заботило приближение путешественников.

Между тем, ими были приняты меры предосторожности на случай нападения, а именно: заряженные ружья находились под рукой, а лошади были оседланы.

Что касается этих людей, которых мы опишем, так как они играют в этой истории важную роль, то они, в общем, чрезвычайно походили друг на друга, хотя не были родственниками. Оба были высокого роста, худы и крепко сложены, у обоих были белокурые волосы и бледно-голубые глаза. Одним словом, они принадлежали по всем признакам к нормандской, а не англосаксонской расе. Действительно, это были канадцы.

В то время американские Соединенные Штаты не достигли еще такой силы и уверенности в себе, как впоследствии. Испанский король господствовал как на полуострове, так и в колониях. Ни один англо-американец не осмеливался перейти границу и охотиться в Новой Испании. Законы были строги и точно выполнялись: всякий чужестранец, переступавший границы, считался шпионом и безжалостно предавался расстрелу. Наученные горьким опытом, американцы не пытались разрушить силой эту преграду.

Но времена изменились. Мексиканская революция покровительствовала эмиграции, так как мексиканцы, не знавшие воинской дисциплины и не умевшие владеть оружием, нуждались в опытных руководителях для борьбы с притеснителями.

И североамериканцы начали со всех сторон проникать на территорию Новой Испании.

Два человека, о которых идет речь, были настоящие лесные бродяги, которые случайно приблизились к мексиканской границе в погоне за оленями и бизонами и перешли границу в надежде поживиться под шум революционных волнений.

Справедливость требует заявить, впрочем, что в душе они относились безразлично к обоим враждующим партиям и, вероятно, продали бы свои душу и тело той, которая бы дороже заплатила.

Это были люди отважные, опытные и добрые товарищи. Они заботились о своей жизни так же мало, как о древесном листке, и рисковали ею, лишь бы получить выгодное предложение.

Первый из них носил имя Оливье Клари. Краснокожие, среди которых он долго жил, прозвали его за силу и необыкновенную храбрость Сумахом. Его компаньон забыл свое первоначальное имя и отвечал только на кличку Лунный Свет. Небрежно растянувшись на траве у огня, они одним глазом следили за бедром оленя, которое вместе с несколькими картофелинами должно было составить их ужин, а другим следили за мексиканцами.

Последние же, как только выехали на равнину, приняли военную выправку, обратившую на себя внимание канадцев, тем более что новые пришельцы были хорошо вооружены и казались людьми не робкого десятка.

Охотники подпустили их на пистолетный выстрел, затем поднялись с беспечным видом и встали с оружием в руках поперек дороги.

Дон Орелио приказал своим людям остановиться, посоветовал им остерегаться и быть готовыми броситься к нему на помощь, дал шпоры коню и подъехал близко к охотникам, стоявшим неподвижно на одном месте. Затем он одной рукой остановил лошадь, а другой приподнял шляпу и вскричал громким и ясным голосом:

— Кто вы?

— Мирные люди! — отвечал Лунный Свет по-испански, но с акцентом, по которому легко было узнать иностранца.

— За кого вы? — продолжал допрос дон Орелио.

Лунный Свет бросил лукавый взгляд на своего компаньона.

— За кого мы? Это легко спрашивать, кабальеро. Скажите прежде, за кого вы сами? Нас двое против шести, это сильный аргумент за то, чтобы отвечали сначала вы.

— Хорошо, — ответил дон Орелио. — Мы за бога и независимость, а вы?

Оба канадца вторично обменялись насмешливыми взглядами.

— Признаюсь, сеньор, — отвечал через минуту Лунный Свет, опустив свое ружье и опершись с доверчивым видом на его ложе, — вы задали вопрос, на который довольно трудно ответить. Я и мой товарищ иностранцы, что вы легко можете определить по нашему произношению, и не имеем определенного мнения по интересующему вас предмету. С другой стороны, вы видите по одежде, что мы лесные бродяги, т. е. люди, создавшие культ свободы, и если мы должны непременно иметь свое мнение, то мы, конечно, скорее за независимость, чем за королевскую власть.

— А почему вы не служите ни той, ни другой стороне? — спросил всадник, приближаясь к канадцу, на что тот никак не отреагировал.

— По той причине, о которой минуту назад я имел честь вам говорить, — отвечал Лунный Свет. — Мы чужестранцы, т. е. совершенно не заинтересованы в этих делах, и если примем чью-нибудь сторону, то исключительно ради выгоды.

— Вы благоразумны, как настоящие янки! — сказал, смеясь, дон Орелио.

— Извините, сеньор, — возразил серьезно Лунный Свет. — Не смешивайте, пожалуйста нас с янками. Мы канадцы, а это, прошу вас поверить, не одно и то же.

— Прошу прощения, сеньор, — отвечал учтиво дон Орелио. — Я не имел намерения вас оскорбить!

Охотники поклонились, а мексиканец продолжал:

— Меня зовут дон Орелио Гутиеррец. Уже поздно, и это место не годится для серьезных разговоров. Если вы согласитесь сопровождать меня до гасиенды, находящейся не более трех верст отсюда, то не пожалеете.

— Не говорю вам “нет”, сеньор Гутиеррец, но сделаем лучше так: мне кажется, вы не спешите и можете несколькими часами позже прибыть в гасиенду, не правда ли?

Дон Орелио переглянулся с Вискашей, который понемногу вплотную приблизился к нему.

— Да, — отвечал он, — лишь бы очутиться там завтра утром.

— Хорошо, — с живостью подхватил охотник. — Вы сами заметили, что ночь темна. Примите наше гостеприимство, переночуйте с нами, суп варится, мы вместе поужинаем. Прекрасная звездная ночь не должна вас пугать, мы ляжем рядом, а завтра, как только солнце покажется над горизонтом, мы последуем за вами, куда хотите. Что вы скажете на это?

Дон Орелио еще раз переглянулся с Вискашей, который кивнул ему несколько раз головой.

— Честное слово, — отвечал он, с улыбкой протягивая руку охотнику. — Ваше предложение слишком радушно, чтобы не принять его. Пусть будет по-вашему, только с тем условием, что мои люди прибавят провизии к вашему столу.

— Это как вам угодно, мы проведем ночь, как добрые товарищи, а завтра днем будет виднее, как нам поступить. Предупреждаю, что если ваши условия нам не понравятся, мы свободны от них отказаться.

— Разумеется!

Дон Орелио приказал своим людям подъехать, сошел на землю, и спустя пять минут все действующие лица этой сцены сидели у огня и отдавали честь угощению охотников, приправленному запасами дона Орелио, особенно бурдюком превосходной крепкой водки, приведшей собеседников в прекрасное настроение.