Тунеядцы Нового Моста - Эмар Густав. Страница 68

Лошади были отведены в густую чащу кустарников, пленники положены на землю один возле другого, и похитители снова сели в засаду.

На дороге не было никого, но вскоре по направлению от Парижа показался всадник, скакавший коротким галопом на чудном испанском скакуне, напевая вполголоса какую-то песню.

Этот всадник был граф Жак де Сент-Ирем, обещавший сестре выехать к ней навстречу. Почти в то же время со стороны Сен-Жермена, показался силуэт скромно едущего верхом на муле путника.

Положение осложнялось.

Едва первый всадник приблизился к месту, где была остановлена его сестра, как четверо замаскированных людей загородили ему дорогу, а двое других направились бегом к ехавшему на муле и, целясь в него из пистолетов, приказывали немедленно остановиться.

Скромный селянин готов был повиноваться, но упрямый мул не разделял мнения своего хозяина. До тех пор едва подвигавшийся вперед, несмотря на все понудительные меры крестьянина, мул, почувствовавший, что его хотят остановить, заупрямился и не только не остановился, но поскакал галопом вперед.

Тогда один из замаскированных выстрелил из пистолета в воздух. Испуганный мул сделал скачок в сторону, и несчастный путник свалился с него, как сноп.

— Боже мой! — вскричал он. — Я совсем умираю; господа, не убивайте меня! Что скажет госпожа Барбошон, моя супруга, когда узнает о моей смерти! Ну, настал мой конец, — прибавил он дрожащим от страха голосом. — Я ведь отец семейства и владелец суконной лавки в Париже.

Трех или четырех ударов было достаточно, чтоб заставить его замолчать. Столкнув его в канаву около дороги, бандиты присоединились к товарищам. Справиться с графом де Сент-Иремом было не так легко.

Жак был человек очень осторожный и подозрительный.

Напевая песенку и беспечно галопируя на своем скакуне, он зорко следил по сторонам, и от него не укрылось, что в кустарниках кто-то скрывался.

Не теряя внешнего спокойствия, граф убедился, что его рапира легко выдвигалась из ножен и пистолеты заряжены, так что когда к нему бросились четыре незнакомца, он встретил их обнаженной рапирой.

— Вот как! — воскликнул он, смеясь. — Настало время, когда путешественников среди белого дня останавливают на королевском шоссе? Это, право, и смешно, и забавно, честное слово дворянина! Пропустите, господа! Волки не едят Друг друга, черт возьми! Я из ваших, вы меня не узнали! Впрочем я должен вам прибавить, что проиграл в прошлую ночь все до последней копейки, а если вы только затронете меня, я лихо разделаюсь с вами. Ну же, дорогу, в последний раз! Предупреждаю вас, что у меня терпение коротко, а рапира очень длинна, и кровь уже стукнула мне в голову.

— Вы ошибаетесь, — сказал один из замаскированных, — мы совсем не то, что вы полагаете, граф де Сент-Ирем; потрудитесь сойти с лошади.

— А! Значит, вы меня знаете, приятели! Это дело другое, примите мои извинения! Это премилая ловушка. Вы хотите, значит, убить меня, но не обокрасть, не правда ли?

— Может быть, — отвечал незнакомец, — это будет зависеть от вас, граф. Теперь же убивать вас не будем.

— Что же вам нужно?

— Взять вас, больше ничего.

— Очень жаль, что не могу удовлетворить вас, — резко произнес он, — я направляюсь на встречу с одной дамой, и вы поймете, что простая вежливость не позволяет мне заставить ее ждать.

— Если только наши сведения верны, — проговорил незнакомец ироничным тоном, — вы едете навстречу вашей сестре, мадмуазель Диане де Сент-Ирем? В таком случае единственное средство для вас встретить ее — это остаться с нами, потому что она в наших руках.

— А! — вскричал Жак, нахмурив брови. — Если так, то я еще не в ваших руках. Прочь, бандиты! Дорогу!

С этими словами молодой человек схватил пистолет и направил его в незнакомца.

Но тот знал, с кем имел дело, и зорко следил за каждым движением Жака.

Прежде чем он успел выстрелить, сильный удар шпагой по руке заставил его выпустить пистолет, тогда как двое замаскированных, стоявших возле лошади, схватили его за ногу и стащили с седла.

— Corps Dieu! 26 — вскрикнул граф де Сент-Ирем, ошеломленный нападением и стараясь приподняться. — Вы мерзавцы!

Но сопротивляться уже не было возможности: двое крепко держали его за руки, а третий взял его шпагу.

— Постойте! — сказал тот, который первый заговорил с графом. — Дайте благородному дворянину встать и возвратите ему шпагу.

Жак де Сент-Ирем быстро вскочил и машинально схватился за нее.

— Вы назвали нас мерзавцами, граф, — продолжал незнакомец. — Теперь у вас в руках шпага, воспользуйтесь ею, чтоб защититься.

— Нечего сказать, великодушно вызвать дворянина одного против шести бандитов!

— Бандиты мы или нет, но люди, сопровождающие меня, не тронутся с места, не произнесут ни одного слова, не сделают ни одного жеста. Защищайтесь, граф, ваша свобода зависит от вашей шпаги.

— А свобода моей сестры?

— Это другой вопрос… Я со своей стороны могу только поручиться, что от нее зависит не подвергнуться насилию и освободиться через какие-нибудь два часа.

— Я вас не понимаю!

— Да и не нужно. Это все вас не касается или, по крайней мере, не должно было бы касаться.

— А, понимаю! Вы возвратите ей свободу, когда отнимете у нее деньги и драгоценности?

— Я уже имел честь объяснить вам, граф, что мы вовсе не воры. А теперь скажите, хотите ли вы защищаться?

— Кто отвечает за то, что я буду иметь дело с вами одним?

— Моя честь, которая стоит не меньше вашей.

— Извольте, — отвечал граф, укусив себе губу с досады. Он встал в позицию.

Шпаги тотчас скрестились; но с первого же удара граф осознал превосходство своего противника.

Незнакомцу, казалось, доставляло удовольствие парировать удары графа и таким образом дразнить его.

Как ни известен был де Сент-Ирем искусством драться на шпагах, но никогда еще он не имел дела с таким ужасным противником.

— Берегитесь, господин граф, — насмешливо произнес незнакомец, — вы горячитесь; воля уже не управляет вашей рукой, и она сыплет удары куда попало; я мог бы убить вас в любую минуту, но, видя, что вы не вполне еще знаете это дело, хочу только дать вам хороший урок: держитесь же крепче, господин граф, честное слово, вы никогда не забудете этого урока!

Говоря таким образом, незнакомец сильным размахом вышиб оружие из руки противника, ударил его в лицо шпагой плашмя и оставил на нем кровавую борозду; этим ударом он сбил его с ног, стал ему коленом на грудь и поднял над его горлом рапиру.

— Ах, демон! — в бешенстве вскричал граф.

— Сдавайтесь или — parbleu! — вы умрете, — объявил незнакомец отрывистым тоном.

— Сдаюсь, потому что нельзя поступить иначе, гнусный злодей! — признал тот сквозь зубы.

— Не злодей, не мошенник и не копеечник, граф Жак де Сент-Ирем! Я не хочу вас убить в настоящее время, но ваша жизнь в моих руках, и я сумею взять ее, когда вздумаю. Свяжите этого человека! — прибавил он, вставая и обращаясь к другим замаскированным, невозмутимым свидетелям поединка. — Скрутите покрепче, засуньте ему в рот кляп и завяжите глаза.

— К чему такие предосторожности, если я уже сдался и дал вам свое слово?

— Мне ваше слово и даром не надо, — прервал незнакомец, презрительно пожимая плечами. — Вы дворянин одних шпиков и больших дорог, монсеньор граф!

— Оскорблять побежденного неприятеля очень легко, особенно под маской.

— Мое лицо вы увидите, клятвенно обещаю вам, но это будет за минуту до вашей смерти. Эй, вы! Делайте, что я говорю!

Меньше чем за пять минут приказание было в точности исполнено и граф отнесен в глубокую чащу, куда уже заранее отвели его лошадь.

— Эй, Бонкорбо! — подозвал одного из нападавших незнакомец, оставшись наедине с товарищами. — Что сталось с купцом?

— Господин, — отвечал Тунеядец, — добряк до того испугался, что, вероятно, лежит и теперь на дне той самой канавы, куда мы его столкнули.