Вождь Сожженных лесов - Эмар Густав. Страница 31
Англичане вступили в ущелье без малейшего подозрения о засаде; они были уже почти в середине ущелья, и мысль об угрожающей опасности даже не приходила им в голову, как вдруг раздался сигнал, вслед за тем на них посыпались выстрелы со всех сторон в одно и то же время, и они очутились лицом к лицу с неприятелем.
В первую минуту они решились было возвратиться назад, но Сожженные леса уже отрезали им путь к отступлению.
Полковник обнажил саблю и с криком «вперед!» бросился к выходу из ущелья.
Это было в ту минуту, когда краснокожие со страшным криком напали на неприятеля.
Англичане, отстреливаясь насколько позволяла им поспешность, с которой они старались выйти из ущелья, проходили буквально между двумя огнями.
Наконец они вышли на шоссе.
То, что они считали своим спасением, было их окончательной гибелью, потому что на болоте их встретили охотники под командой Валентина.
Борьба была ужасна; англичане сражались с отчаянием, никто из них не думал просить пощады.
Оставшиеся в живых человек сто или сто пятьдесят из всего отряда устраивали баррикады из трупов убитых лошадей и продолжали защищаться с геройской отвагой, твердо решившись скорее умереть, чем сдаться.
— Стой! — раздался вдруг голос Валентина Гиллуа. — Перестаньте стрелять!
Выстрелы прекратились, и Валентин в сопровождении дона Луиса, который не отставал от него ни на шаг, подошел к английским баррикадам, сооруженным из трупов лошадей.
Оба они были без оружия.
— Что вам угодно? — спросил полковник, опуская шпагу.
— Мы хотим сохранить вам жизнь.
— Мы не просим вас об этом! — гордо отвечал полковник. — Мы хотим умереть!
— Да, да! Мы хотим умереть! — повторили все солдаты.
— Но ведь это безумие. Выслушайте меня.
— Ничего мы не хотим слушать, — отвечал полковник. — Вы устроили против нас подлую засаду, вы убили наших товарищей, и мы умрем здесь все до последнего, но прежде отомстим!
— Месть врагам! — закричали солдаты.
— Выслушайте меня, умоляю вас! я обещаю вам жизнь и свободу! даю вам честное слово…
— Уйдите! Мы не верим ни вашему слову, ни вашим обещаниям. Защищайтесь!
Полковник снова поднял шпагу.
Все солдаты последовали за ним, и битва снова началась, но еще ожесточеннее.
Луис дрался впереди всех и собою прикрывал Валентина от неприятельских выстрелов.
Вдруг он пошатнулся и опрокинулся навзничь.
Первым движением Валентина было поднять своего сына, но, к его радости, Луис тотчас же сам вскочил на ноги.
Пуля попала в пряжку, которой застегивался его пояс, и не причинила ему ни малейшего вреда.
Между тем ряды англичан редели с каждой секундой; они падали, как зрелые колосья под косой.
Это уже не было сражение, а скорее страшное, неслыханное побоище.
Вскочив на ноги, Луис увидел, что полковник был один и с отчаянием защищался против четырех охотников, нападавших на него со всех сторон.
— О, я спасу его! — вскричал он.
Прыгнув, как тигр, в середину этой схватки, он бросился к полковнику и оттолкнул нападающих.
— Сдавайтесь, вы мой пленник! — закричал он, бросаясь в его руки.
— Назад! — закричал Валентин.
Нападающие охотники удалились искать другие жертвы.
Полковник бросил печальный взгляд вокруг себя.
Все его товарищи были убиты, один только он оставался на ногах.
— Бедные мои солдаты, мои дети! — прошептал он с отчаянием.
— Пойдемте, пойдемте, полковник! — сказал Луис, стараясь отвлечь его от этого неприятного зрелища.
— Благодарю вас, добрый молодой человек, — отвечал полковник, — и вас также, храбрый охотник, — прибавил он, обращаясь к Валентину, — благодарю вас за одолжение, которое вы мне сделали, но оно для меня бесполезно. Посмотрите: меня окружают только трупы моих несчастных товарищей, павших жертвами этого страшного побоища. Я остался один в живых, но я не хочу этого. Прощайте! Еще раз благодарю вас!
Он мгновенно достал из-за пояса револьвер и выстрелил себе в висок, прежде чем Валентин и Луис успели помешать.
Валентин и Луис поспешили удалиться с поля боя.
Итак, победа союзников была полная, колонна сира Джоржа Эллиота была уничтожена.
Союзникам досталось много продовольствия, солдатская амуниция и прочие военные принадлежности.
Валентин настоял на том, чтобы все тела были тотчас же погребены, что и было исполнено.
Благодаря выгодной позиции союзников потеря с их стороны была незначительна; убитыми и ранеными было не более тридцати человек.
Теперь, как и всегда в подобных обстоятельствах, индейцы потерпели более всех.
Союзники расположились лагерем на поле битвы.
На следующий день они расстались.
Краснокожие удалились тотчас же после раздела добычи.
Джемс Форстер отправился по поручению Грифитса с тремястами человек навстречу отряду, вышедшему из Колумбии.
Валентин отправил в пещеру Воладеро пятьдесят человек под командой Кастора.
Потом Джон Грифитс и Валентин Гиллуа, соединив свои отряды, отправились вместе к Прыжку Лося на реке Журдан.
Луис также был с ними.
Глава X. Два боковых дуба
Прошло десять дней.
Лагерь охотников находился теперь в живописной местности, называемой Прыжок Лося, на левом берегу реки Журдан.
Не далее как на ружейный выстрел от них расположился лагерем капитан Грифитс со своим отрядом.
На противоположной стороне реки раскинули свои палатки мормоны.
Эти десять дней ознаменовались многими событиями, которые мы сообщим читателю в нескольких словах.
Спустя несколько часов после отъезда Валентина Гиллуа из Воладеро дон Грегорио Перальта долго разговаривал о чем-то наедине с донной Розарио.
Разговор этот сильно расстроил молоденькую девушку, слезы градом катились по ее щекам, когда она слушала дона Грегорио, который тщетно старался утешить ее.
— Я исполню волю отца моего, — сказала она голосом, в котором слышалась глубокая печаль, — но я не перенесу этого.
И она удалилась, пошатываясь, между тем как давно сдерживаемые рыдания вырвались из ее груди.
— Хорошо ли я поступил? — задумчиво проговорил дон Грегорио. — Что, если, повинуясь последнему желанию отца своего, она будет несчастна?
В это время к нему подошел Курумилла.
— Зачем Седая Голова заставил плакать Розовую Лилию? — сказал он, положив руку на его плечо. — Валентин будет очень огорчен печалью молодой девушки. Отчего мой брат не предоставил Искателю следов самому передать ей волю его молочного брата Луиса? Мой брат поступил необдуманно.
Дон Грегорио молча опустил голову; он начинал сознавать свою ошибку.
Вечером, перед заходом солнца, Бенито Рамирес возвратился в Воладеро с десятью солдатами отряда Сожженных лесов и с крепко связанным капитаном Кильдом, которого он успел поймать.
Бандит отчаянно защищался, но, наконец, должен был уступить далеко превосходившей его силе.
Дон Грегорио тотчас передал воинам отряда Сожженных лесов приказание их вождя.
Бенито Рамирес просил дона Грегорио позволить ему повидаться с донной Розарио.
Но молодая девушка, узнав о прибытии своего возлюбленного, сама поспешила к нему навстречу.
Она страшно изменилась в это короткое время; на ее бледном, изнеможенном лице заметны были следы недавних слез; в ее впалых глазах выражалось глубокое страдание, между тем как ее поблекшие губы были осенены печальной улыбкой.
— Боже мой! — вскричал с испугом молодой человек, — что случилось? Неужели вас постигло новое несчастье?
— Ужасное несчастье, — отвечала она, тщетно стараясь подавить в себе рыдания, — забудьте меня, Октавио!
— Вас забыть? Но разве это возможно?
— Забудьте меня, — повторила она, — это неизбежно! Мы должны расстаться навсегда!
Она долее не выдержала и повалилась без чувств на руки Курумиллы, который вовремя успел оказать ей эту помощь.
— Боже мой, Боже мой! — восклицал разбитым голосом Рамирес. — Что это значит? Возможно ли это? О, я должен знать, я хочу знать причину этого несчастья!