Закон Линча - Эмар Густав. Страница 14

При звуке выстрела, которым Сандоваль как бы подвел итог своей слишком длинной истории, апачи, как мы уже сказали, державшиеся до того времени на расстоянии выстрела, поспешно приблизились.

Красный Кедр бросился в погоню за Сыном Крови, но бесполезно — он не мог догнать его и был вынужден возвратиться к своим товарищам.

Последние уже занялись приготовлениями к погребению старого бандита, тело которого они не хотели оставлять на съедение диким зверям и хищным птицам.

Педро Сандоваль пользовался большой любовью у апачей, с которыми он жил долгое время и которые имели много случаев оценить его храбрость, а в особенности его способности грабителя.

Станапат собрал свой отряд и очутился во главе значительного числа храбрых воинов.

Разделив их на две части, он подошел к Красному Кедру.

— Не желает ли мой брат выслушать слова друга? — сказал он.

— Пусть мой отец говорит. Хотя мое сердце и опечалено, но мои уши открыты, — отвечал скваттер.

— Хорошо, — произнес вождь, — пусть мой брат возьмет часть моих молодых людей и отправится по следам бледнолицых, а я отдам последний долг белому воину.

— Могу ли я покинуть друга, прежде чем тело его будет предано земле?

— Мой брат знает сам, что он должен делать, но только бледнолицые быстро удаляются.

— Вы правы, вождь, я отправляюсь, но оставляю вам ваших воинов. Мне достаточно и моих товарищей.

— Где я найду моего брата?

— В теокали Сына Крови.

— Хорошо. Мой брат скоро будет там?

— Через два дня.

— Второе солнце найдет меня там со всеми моими воинами.

Красный Кедр приблизился к телу Сандоваля, склонился над ним и взял мертвеца за руку.

— Прощай, брат, — сказал он. — Прости, что не буду присутствовать при твоем погребении, но меня призывает важное дело: я отправляюсь мстить за тебя. Прощай, мой старый товарищ, покойся с миром. Твоим врагам осталось жить недолго. Прощай!

Сказав это надгробное слово, скваттер сделал знак своим товарищам, в последний раз поклонился Станапату и умчался, сопровождаемый остальными бандитами.

Когда союзники скрылись из виду, апачи продолжили церемонию погребения, прерванную разговором их вождя с бандитом.

Станапат взял на себя обязанность обмыть тело и разрисовать лицо покойника яркими красками, тогда как другие индейцы с жалобными криками окружили его, причем некоторые, более других огорченные и опечаленные, в знак скорби наносили себе раны и даже отсекали острым ножом суставы пальцев на левой руке.

Когда все было готово, вождь встал у изголовья покойного и обратился с речью к присутствующим.

— О чем вы плачете? — сказал он. — О чем скорбите? Вы видите, я не плачу — я, самый старый и самый преданный друг умершего. Он ушел в другую страну, Владыка Жизни призвал его к себе. Но если мы не можем вернуть его, то наша обязанность отомстить за него! Бледнолицые убили его, и мы уничтожим как можно больше бледнолицых, чтобы они сопровождала его, составили свиту его и чтобы он явился к Владыке Жизни, как подобает славному воину! Смерть бледнолицым!

— Смерть бледнолицым! — воскликнули индейцы, потрясая оружием.

Вождь повернул голову, и презрительная усмешка скривила его губы при этом взрыве воодушевления.

Но эта усмешка мелькнула как молния. Снова вернув себе свойственное индейцам равнодушие, Станапат торжественно, по обычаю краснокожих, одел тело в лучшие одежды обернул его самыми дорогими одеялами.

Затем труп был опущен в специально для него вырытую яму, стены и дно которой были украшены ветвями. Туда же положили конскую сбрую, плеть и некоторые другие предметы и сверху засыпали землей, прикрыв, кроме того, могилу большими камнями, чтобы койоты не могли вырыть труп.

Сделав это, апачи по знаку своего вождя вскочили на лошадей и помчались по дороге, ведущей к теокали Сына Крови, не думая более о товарище, с которым они навсегда расстались, как будто его никогда и не существовало.

Путешествие их продолжалось три дня. К вечеру четвертого, совершив утомительный переход через песчаную степь, они остановились посреди густого леса, совершенно их скрывавшего.

Как только был разбит лагерь, Станапат отправил во все стороны разведчиков, чтобы узнать, нет ли поблизости других вооруженных отрядов союзных племен, и в то же время постараться найти следы Красного Кедра.

Расставив караулы, — Indios Bravos Дикого Запада бывают во время похода очень осторожны, — Станапат осмотрел посты и приготовился выслушать донесения разведчиков, которые уже вернулись.

Первые три индейца, которых он расспросил, не сообщили ничего интересного, так как они ничего не обнаружили.

— Хорошо, — сказал вождь, — ночь темна, а у моих молодых людей глаза кротов, завтра на восходе солнца они будут видеть лучше. Пусть они спят эту ночь. С рассветом они снова отправятся и, может быть, что-нибудь отыщут.

Он сделал знак рукой, и разведчики, почтительно поклонившись вождю, молча удалились.

Один только остался неподвижен, как будто слова вождя не относились к нему точно так же, как и к другим. Станапат повернулся к нему и несколько мгновений пристально смотрел на него.

— Мой сын Быстрый Натиск, без сомнения, не расслышал меня, — сказал он. — Пусть он присоединится к своим товарищам.

— Быстрый Натиск слышал слова своего отца, — спокойно ответил индеец.

— Почему же, в таком случае, он остается здесь?

— Потому что он не сказал того, что видел, а то, что он видел, вождю важно знать,

— О-о-а! — произнес Станапат. — А что же видел мой сын такого, чего не обнаружили его товарищи?

— Воины вели поиски в другом месте, вот почему они не заметили следов.

— А мой сын заметил?

Быстрый Натиск утвердительно кивнул головой.

— Я жду, чтобы мой сын объяснился.

— Бледнолицые находятся в двух полетах стрелы от лагеря моего отца, — лаконично отвечал индеец.

— О-о-а! — произнес вождь с сомнением. — Не ошибка ли это?

— Желает мой отец увидеть сам?

— Да, я хочу видеть, — отвечал Станапат, вставая,

— Пусть мой отец последует за мной, и он скоро увидит.