Врата Мёртвого Дома - Эриксон Стивен. Страница 167

– Не забывайте, сэр, что лошади противника утомлены так же, как и наши.

«Не криви душой, капрал, они гораздо свежее. И всем об этом известно. Однако гораздо хуже то, что противник превосходит нас числом примерно в три раза».

– Чувствую, что эта поездка запомнится нам надолго. Лист кивнул, а затем обратил свой взор в сторону леса.

– Мне ни разу не приходилось видеть скопление такого огромного количества бабочек в одном месте.

– Они же мигрируют – точно, как птицы.

– Люди говорят, что уровень воды в реке довольно низок.

– Хорошо.

– Однако место переправы все равно будет очень узким. Большая часть реки течет вдоль узких скалистых берегов.

– Ты собираешься скакать точно так же, капрал, морщась на каждом подскоке?

– Конечно, я же солдат, сэр.

– Скажи-ка, а что твои видения рассказали об этой реке? Лицо Листа напряглось.

– Это граница, сэр, за которой лежит прошлое.

– А что значат эти каменные кольца около пригорка? Юноша замер и посмотрел вниз.

– Дыханье Худа, – пробормотал он, встретившись с глазами историка.

Антилопа улыбнулся и схватил поводья.

– Я вижу прямо по курсу клан Безрассудных Собак. Не хочу заставлять их ждать.

Со стороны авангарда донеслось громкое тявканье, которое резало ухо. Историк тронул поводья и рысью приблизился к группе офицеров. Внезапно среди нескольких виканских псов он заметил маленькую длинношерстную болонку. Этот маленький лоснящийся шерстяной клубочек продолжал издавать истошные вопли.

– А я думал, что с приходом виканских псов крысы покинули эти места, – произнес Антилопа.

– Я тоже надеялся на подобное, – ответил Лист. – Уж слишком невыносимы эти звуки для моего уха. Посмотри, он ведет себя так, будто управляет всей сворой.

– Возможно, что именно так и обстоят дела. Поза и осанка, капрал, имеют решающее значение, хотя почему – никто так и не понял.

Колтайн развернул жеребца и мгновенно приблизился.

– Историк, я вновь призвал к себе капитана роты инженеров-саперов. Мне начинает казаться, что этого человека не существует в природе. Скажи, ты когда-нибудь его видел?

Антилопа отрицательно покачал головой.

– Нет, ни разу. Однако у меня есть основания полагать, что он все еще жив, кулак.

– Что за основания? Историк нахмурился.

– Я… я точно не помню.

– Так и знал. Сдается мне, что у саперов нет капитана и что они совсем не переживают по данному поводу.

– Этот обман очень трудно поддерживать, кулак.

– Думаешь, они не способны на подобное?

– Нет, сэр, совсем нет.

Колтайн немного помедлил, но историк ничего не мог больше добавить.

– Ты поедешь с кланом Безрассудных Собак?

– Да, кулак. Однако я попросил бы оставить капрала Листа здесь, в основной колонне.

– Но, сэр… – попытался возразить Лист.

– Ни слова больше, капрал, – отрезал Антилопа. – Кулак, ему нужно подлечиться и прийти в себя.

Колтайн кивнул.

В этот момент между кулаком и историком остановилась взмыленная лошадь Булта. Ветеран взмахнул копьем и что есть силы запустил его в высокую траву на обочине торговой дороги. Тявкающая болонка взвизгнула и в ужасе отскочила в сторону, словно тряпичный мячик, набитый соломой.

– Проклятье Худа! – проревел Булт. – Опять мимо!

– Это маленькое чудо не намеревается молчать, – произнес Колтайн, – несмотря на то, что ты охотишься за ним на протяжении целого дня.

– Тебя смогла перекричать обычная болонка, дядя? – спросил Антилопа, подняв брови.

– Будь осторожен в выражениях, старик, – проворчал покрытый шрамом викан.

– Тебе пора отправляться в путь, – бросил Колтайн в сторону Антилопы, а сам обратил взор на нового человека. Историк обернулся и увидел Невеличку. Она сильно побледнела и будто бы ушла в себя. В темных глазах девочки до сих пор светилась невыносимая боль, однако она переборола себя и высоко поднялась в седле. Все руки, за исключением плоти под ногтями, были абсолютно черными – будто их погрузили в смолу.

Историка охватила волна неимоверной печали, и он бессознательно отвел взор.

Как только войско достигло края леса, огромная стая бабочек поднялась с земли. Лошади попятились назад, некоторые из них чуть не потеряли равновесие, наткнувшись на шедших позади. Прекрасный желтый ковер за одно мгновение превратился в хаос. Первыми в ситуации разобрались пастушьи виканские псы; выйдя перед ополоумевшими скакунами, они бросились вперед, призывая следовать за собой. Оторвавшись на несколько шагов вперед, собаки принялись распугивать несметное количество насекомых; лошади, опустив головы, неспешно отправились следом.

Антилопа, отплевываясь от крыльев, попадающих в рот и напоминающих по вкусу мел, случайно взглянул на одну из собак. И тут случилось непредвиденное; она моргнула глазом и недоверчиво покачала головой. «Нет, этого не может быть. Просто какой-то абсурд!» Имя этого животного было Проныра, и она вновь несла в зубах спутанный клубок черной шерсти.

Тем временем порядок был восстановлен, собаки расчистили путь, и караван вновь отправился в путь. Антилопа почувствовал, что все вокруг очень напряжены. Не было слышно привычных виканских походных песен, выкриков и острот – только сухой цокот копыт под ногами и шорох сотен тысяч крыльев над головой.

Путь действительно напоминал какое-то монотонное течение. «Сюрреализм, – подумал историк. – Безвременье». С обеих сторон дороги начал появляться папоротник и сухие стволы сваленных деревьев. Среди них начала пробиваться поросль молодняка, еще слишком редкого, чтобы походить на лес. От старых деревьев остались лишь пеньки, которые стали местом отдыха большого числа желтых насекомых. Их мелькание настолько намылило глаза, что голова начала постепенно гудеть, а затем пульсировать болью.

Собаки до сих пор бежали впереди и задавали ритм; по всей видимости, они находились в прекрасной форме и не обращали никакого внимания на тяжелое дыхание лошадей, следующих позади. Начало каждого часа отмечалось коротким промежутком отдыха: животные переходили на шаг, а люди опустошали заплечные резервы воды, хранящиеся в небольших бурдюках, заклеенных воском. Псы нетерпеливо ожидали продолжения гонки.

Командование рассудило, что торговая дорога является самым быстрым маршрутом, посредством которого они могут достигнуть переправы. Кавалерии Дона Корболо придется пробираться через кедровый подлесок, однако главным фактором, способным замедлить ее продвижение, по-прежнему оставались бабочки.

Как только клан Безрассудных Собак преодолел немногим более четырех миль, с запада до них донесся абсолютно новый звук. Сначала Антилопа не обратил на него никакого внимания, однако неестественная последовательность довольно быстро заставила прислушаться. Вонзив шпоры в бока, Антилопа поравнялся с Невеличкой.

Она хитро, понимающе усмехнулась и произнесла:

– С ними движется маг. А сейчас он расчищает путь.

– В таком случае, Пути больше не соперничают?

– Точно, в течение трех дней, историк.

– А каким образом маг справляется с бабочками? Огнем? Ветром?

– Нет, он просто открывает свой Путь, а насекомые пропадают в его темных недрах. Послушай: промежуток между звуками постоянно удлиняется – маг начинает уставать.

– Ну что ж, это хорошо. Девочка кивнула.

– Скажи, мы достигнем переправы раньше них?

– Полагаю, что да.

Через некоторое время клан приблизился к краю реки. Он был абсолютно гол, а во всех направлениях, покуда хватало взгляда, простирались острые скалы. Небо над ними было заполнено трепыхающимися крыльями насекомых. Прямо по курсу дорога спускалась по склону, переходя на широкую, усеянную галькой морену. Туча бабочек, висящая сверху, медленно смещалась к востоку.

«Река Ватара. Похоронная процессия бабочек, которые тонут в огромном море».

Сама переправа была ограничена двумя вереницами деревянных столбов, врытых прямо в ил. Сверху на каждом шесте красовался весьма потрепанный лоскуток ткани, напоминающий флаг древней армии, потонувшей здесь много веков назад. На западном побережье вниз по течению, прямо около переправы стоял, покачиваясь на волнах, огромный деревянный корабль.