Первый Линзмен-3: Галактический патруль - Смит Эдвард Элмер. Страница 58

Сила, не перестававшая действовать ни на миг, медленно возрастала и становилась почти невыносимой, но линзмен, угрюмо насупившись, пытался бороться с ней. Стиснув зубы, с одеревеневшими от напряжения мускулами, впившись пальцами в твердые кожаные подлокотники кресла, Киннисон сопротивлялся изо всех сил…

Внезапно пытка прекратилась, и линзмен бессильно откинулся в кресле, чувствуя себя полностью опустошенным и физически и умственно. Киннисон был бледен, все его существо била дрожь, по лицу и всему телу катились струйки холодного пота. Киннисон стыдился своей слабости. Его не покидало чувство унижения и горечи за то, что, как ему казалось, он не выдержал первого испытания. И тут от эрайзианина пришла спокойная мысль, которая ободрила Киннисона.

— Вам нечего стыдиться. Наоборот, вы должны гордиться, что так замечательно выдержали первое испытание. Должен сказать, что даже я, ваш Ментор, не ожидал от вас ничего подобного. Возможно, первое испытание показалось вам чем-то вроде ненужного наказания, но это не так. К сожалению, только таким путем вы можете найти то, что ищете.

— В таком случае я выдержу все, — заявил линзмен. — Я смогу пройти и это испытание.

По мере того как обучение в адъюнктуре продолжалось, адъюнкт Киннисон становился все сильнее. Наконец он научился переносить такие перегрузки, которые еще сравнительно недавно, в начале обучения, попросту раздавили бы его. Тренировки становились все короче и напряженнее. Каждая из них требовала такой отдачи умственных сил, что человеческий разум не мог бы выдержать ее, продлись она более получаса.

Противоборство воли и разума перемежалось с обычными занятиями. Эти занятия не вызывали болевых ощущений и были не лишены приятности. Умудренные жизненным опытом ученые мужи проникали в разум линзмена и отыскивали в нем огромные «пустые отсеки», о существовании которых он даже не подозревал. Некоторые из таких отсеков теперь уже были частично или полностью заполнены. Оставалось только связать все в единое целое. Другие «отсеки» оставались почти пустыми. Однако теперь они были внесены в реестр и стали доступными. И повсюду, во все «отсеки», проникала Линза.

— То, что вы делаете со мной, напоминает действия водопроводчика, прочищающего засорившуюся систему водоснабжения. Без Линзы, этого чудесного насоса, система не могла бы работать! — воскликнул однажды Киннисон.

— Ваше сравнение точнее, чем вы сейчас думаете, — согласился эрайзианин. — Разумеется, вы обратили внимание на то, что я не давал вам никаких подробных инструкций и не указывал на особенности Линзы, о которых вы бы не знали, как их использовать. Вы должны сами научиться пользоваться насосом, и вас ожидает немало сюрпризов и относительно того, что перекачивает ваш «насос», и относительно того, как он работает. Наша единственная задача состоит в том, чтобы подготовить ваш разум к работе с Линзой, и эта задача нами еще не выполнена. Так что продолжим!

Через несколько недель (по крайней мере так показалось Киннисону) наступил момент, когда ему удалось полностью заблокировать те мысли, которые пытался внушить Ментор, и это было сразу замечено Ментором. Линзмен собрал все свои силы и, сосредоточив их на мысленном послании эрайзианина, отразил их, как отражают поданный мяч теннисисты. Последовала борьба, не уступавшая по напряженности схватке титанов, хотя и не носившая в себе никакой враждебности. Эфир просто кипел от яростной схватки двух разумов, но вот, наконец, линзмену удалось пробить все защитные экраны своего учителя. Погрузив взгляд в глаза Ментора, Киннисон страстно желал одного: увидеть эрайзианина таким, каков он есть на самом деле. И в мгновение ока пожилой джентльмен ученого вида превратился в… МОЗГ! Разумеется, мозг был окружен и опутан различными устройствами и приспособлениями, позволявшими ему питаться, передвигаться и отправлять другие жизненные функции, но по самой своей сути эрайзианин был только мозгом.

Напряжение спало, конфликт двух разумов уступил место покою. Киннисон извинился перед Ментором.

— Не думайте об этом! — раздалось в голове у Киннисона ответное мысленное послание Ментора, и Киннисону показалось, что его наставник хочет улыбнуться. — Любой разум, достаточно сильный, чтобы нейтрализовать те силы, к которым прибег я, сам способен воздействовать на другой разум с немалой силой. Следите лишь за тем, чтобы ваша сила не обрушилась на более слабый разум, так как от перегрузок он мгновенно погибнет.

Киннисон хотел было возразить, но эрайзианин продолжал:

— Не беспокойся, сынок, я всегда знал и знаю теперь, что мое предостережение излишне. Если бы ты не был достоин такой силы и не мог бы управлять ею должным образом, ее бы у тебя просто не было. Ты обрел то, что искал. Ступай и действуй!

— Но ведь это всего лишь одна фаза, только начало! — запротестовал Киннисон.

— Ах, ты понимаешь даже это? Поистине, юноша, ты основательно продвинулся на пути к истине и проделал свое восхождение удивительно быстро. Но к большему ты сейчас еще не готов, а как гласит избитая истина, если разум не подготовлен к каким-то силам, он может от них погибнуть. Когда ты пришел ко мне, ты точно знал, чего хочешь. Знаешь ли ты теперь с.такой же определенностью, чего хочешь от нас?

— Нет.

— И не будешь знать еще долгие годы, а может быть, и никогда не узнаешь. Лишь твои потомки будут готовы к тому, о чем ты сейчас лишь смутно догадываешься. И поэтому я повторю тебе то, что уже сказал: ступай и помни, что теперь ты наделен силой.

И Киннисон последовал совету Ментора.

Глава 19

СУДЬЯ, ПРИСЯЖНЫЕ И ИСПОЛНИТЕЛЬ

Прошло немало времени, прежде чем линзмен точно сформулировал для себя, чего бы он хотел от эрайзиан, и вывод, к которому он пришел, исходил из многих источников. Отчасти из познаний Киннисона в обычном гипнозе, отчасти из способности верховных правителей Дельгона управлять на расстоянии разумом других существ, отчасти из случая с Ворселом, который, манипулируя разумом Киннисона, сумел проделать столько удивительного с помощью Линзы. Но более всего Киннисон почерпнул у самих эрайзиан, обладавших способностью как бы налагать свой разум на разум других существ, где бы те ни находились. Так шаг за шагом линзмен с планеты Земля составил свой план, но тогда он еще не обладал интеллектуальной мощью, необходимой для его осуществления. Теперь он был во всеоружии и преисполнен решимости довести задуманное дело до конца.

Итак, куда отправиться? Первым желанием было вернуться на Альдебаран I и проникнуть в оплот колесоидов, которые столь беззастенчиво обошлись с ним при первой встрече. Однако благоразумие взяло верх над эмоциями.

— С колесоидами лучше бы тебе повременить, старина Ким, — сказал он себе. — У них видимо-невидимо всякого оружия, а ты еще не вполне овладел своим новым оружием. Выбери-ка себе для начала что-нибудь полегче!

С тех пор, как он покинул Эрайзию, Киннисон подсознательно ощущал, насколько изменился его взгляд на все окружающее. Он стал видеть зорче, отчетливее, различал многие ранее ускользавшие от него детали. Настал миг, когда он осознал это вновь обретенное им качество и взглянул вверх — туда, где проходили световые трубки. Все световые трубки были выключены за исключением крохотных лампочек и светящихся «глазков» приборов на пульте управления. Все остальное пространство спидстера было погружено во тьму. И Киннисон с испугом вспомнил, что, взойдя на борт спидстера, он не включил освещение. Тем не менее он все прекрасно видел — видел при полностью выключенном освещении!

Киннисон понял, что это первый из обещанных ему Ментором сюрпризов. Теперь он обладал способностью восприятия, не уступающей той, которая присуща ригелианцам или колесоидам? Или тех и других? Может быть, ригелианцы обладают такой же способностью восприятия, как колесоиды? Полностью сознавая свои новые способности, Киннисон сосредоточил внимание на приборе, находившемся перед ним. Прежде всего на его циферблате, попутно заметив, что стрелка прибора устойчиво держится на тонкой — толщиной с волос — зеленой линии, свидетельствующей о нормальном функционировании соответствующей системы. Киннисон попытался сфокусировать свой взгляд в глубине прибора, за циферблатом. И что же? Поверхность циферблата исчезла, и Киннисон отчетливо различил катушечки, пружинки, оси и прочие внутренние части. При желании Киннисон мог разглядеть даже зерна того плотного, твердого композитного материала, из которого сделан пульт управления. Его зрение было ограничено, но, насколько можно судить, только его желанием видеть!