Дитя пламени - Эллиот Кейт. Страница 106

Скоро наступит война. — У меча был чарующий голос. — Освободи меня.

Она не знала никаких заклинаний, чтобы противостоять его рассерженной душе, не могла опутать его, чтобы он снова задремал. Возможно, Беор прав. Если скоро начнется война, они должны иметь возможность защитить себя. Неправильно было бы оставить деревню без оружия, с которым придут Проклятые. Быть может, колдун из Старого Форта изучит этот бронзовый меч и познает секреты его создания. Быть может, он сделает еще не один такой меч. Тогда народу Белого Оленя больше не придется сражаться, находясь в невыгодном положении.

Все-таки нелегко было отдать меч Беору.

— Иди, — сказала она ему. — Мне нужно ткать проход, а ты должен возвратиться в деревню.

Он отвел Адику в сторону, беспокойно глядя на нее.

— Я был вам хорошим мужем, Почитаемая. — Он подергал правое ухо, как всегда, когда был раздражен. — Но вы никогда не говорили мне этого. — Он продолжал, не дожидаясь ее ответа. — Я не хочу обидеть вас. Я знаю, он не такой, как мы. Если Священная привела его к вам, я не могу противиться ее желаниям, но я не хочу, чтобы говорили, что я был вам плохим мужем или ушел без возражений, когда старейшины заставили меня уйти из вашего дома.

— Нет, ты не ушел без возражений, — пробормотала она.

Этого ответа было достаточно, чтобы он оставил ее. Беор, торжествуя, поднял алебарду и меч и пошел назад в деревню. Она вздрогнула. Вспышка света блеснула на острие бронзового меча, й ей на мгновение показалось, что она увидела кровь. Потом он пропал из поля зрения.

— Быстрее, быстрее, — торопила женщина Акка.

— Встанем здесь, с этой стороны. — Адика встала на каменный выступ и обратилась к звездам. Легче соткать ворота, ведущие в землю Акка, когда Глаз Пахаря поднимается на востоке, но еще были и другие, окружные пути к каждому из каменных станков, так же как существует много способов вышивать узоры на одежде. Уже было слишком поздно, чтобы успеть схватить и удерживать нити Щедрой и ее быстрого, скромного дитя, Шестикрылого. Но поднимались Сестры, и их двойной свет можно было бы сплести с рассеянным отблеском звезд, известных как Шапка Шамана, и зацепить за Погружающийся Кубок, поскольку он спускался как раз на север.

Адика подняла обсидиановое зеркало, поймала свет златокудрой Сестры и, медленно перемещая его в сторону, поймала свет уже второй Сестры с серебряными волосами. Свет держался среди камней. По мере того как она сплетала его с другими звездами, нити наполнялись жизнью, превращаясь над ровным овалом из камней в проход, ведущий к другим сотканным вратам.

Она подхватила свой мешок и шагнула через сотканные врата в чистый снег, легкий, словно воздушные облака, все остальные последовали за ней. Они оказались на высоком плато, образованном в основном огромными валунами, расположенными каждый в своем направлении, покрытыми лишайниками, мхами и снежной пылью. Скалистая земля простиралась до линии горизонта, обозначенной насыпями из золотых камней, громоздящимися, словно высокие курганы, не покрытые снегом. Не видно было ни одного дерева, под сенью которого можно было укрыться от пронизывающего ветра. Только каменный круг и мерцающие холмики противостояли вихрям снега. На востоке возвышались горы, закрывая линию горизонта. Свет был туманный и серый, будто в предрассветные часы, хотя Адика нигде не видела поднимающегося солнца.

Их проводник спустилась вниз по выщербленной в земле тропинке, галька и мелкие камешки преобладали над почвой, по сторонам виднелись меловые следы, на удивление не припорошенные снегом. Адика поспешила за ней. Алан прикрывал тылы, вооружившись посохом с вырезанной на набалдашнике головой собаки, два верных пса бежали за ним по пятам. Тропинка пролегала через скалу, за которой раскинулась огромная долина, густо заросшая лесом и покрытая снегом. В этих землях зима все еще не уступала свои права зеленой весне. Через некоторое время Адика заметила поляны, специально вырубленные и расчищенные в лесу. На не тронутом снежком покрывале этих полян отчетливо виднелись следы оленей и кабанов.

Недалеко от устья реки, что соединяло окраины долины, в скале были устроены загоны для северных оленей. Три лодки, обитые войлоком, перевернутые вверх дном, сушились на берегу. Около шести маленьких, ровных лодочек лежали на камнях. Отмели были закованы в ледяной панцирь, но глубинные воды оставались гладкими, как стекло, незамерзшие, несмотря на пронизывающий до костей мороз.

Позади загонов возвышался освещенный светом факелов длинный дом. Он служил для всего племени и домом, и кладовыми, и конюшнями. Даже Пронзающий Последним, их волшебник, жил бок о бок с ними, не ведая одиночества.

Хлопья снега выстилали дорогу. Несмотря на то что на вершине плато был сильный ветер, в самом сердце долины зима властвовала вовсю. От резкого изменения температуры Адика задрожала всем телом. Она остановилась, хватая ртом воздух. Алан обнял ее за плечи, пытаясь согреть. Выражение лица его было серьезно.

— Эта страна знает меня, — сказал он, как обычно, запинаясь, — и я знаю эту страну. Здесь родился Пятый Сын Пятого Колена, который стал Сильной Рукой. — Он покачал головой, подбирая слова. — Его рука сильна. Я не могу назвать его имя. Здесь были Дети Скал, но сейчас я их не вижу. Очень многие Дети Скал жили здесь, когда я их видел. Теперь они здесь не живут.

— Я не понимаю, что ты пытаешься сказать.

— Быстрее! — раздался нетерпеливый голос проводника Акка. — Блуждающая из народа Воды еще не мертва. Вы должны поговорить с ней.

Из большого дома вышли люди — посмотреть на пришедших. Мальчик погасил факелы, слабый дневной свет становился все ярче. Было слишком облачно, чтобы определить, где восходит солнце относительно далеких утесов и горных хребтов. За холмом Адика увидела неясные очертания чего-то, похожего на небольшие насыпи или могильные холмы, возвышающиеся над землей. Она лишь однажды была у Пронзающего Последним, тогда тоже шел снег и земля была укутана покрывалом зимы.

Они прошли в дом, где на них тут же пахнуло каким-то зловонным смрадом. Длинное, низкое помещение освещалось тремя домашними очагами, там было настолько дымно, что, казалось, были видны частицы воздуха. Адика почувствовала запах коров и овец, доносившийся из глубины дома. В воздухе витал запах гниющих диких яблок, сладковатый привкус смешался с тяжелым духом человеческих тел, вынужденных жить в темноте. Алан коротко отдал команду собакам, и они сели, не обращая внимания на происходящее, по обе стороны двери. Проводник Акка проложила им путь через толпу людей с помощью копья, расталкивая и отпихивая собравшихся в стороны, но Адике и Алану не повезло так, как собакам: к ним жадно тянулись руки, щипали за кожу или цеплялись за полы юбки, пока Адика отбивалась от одних и попадала в лапы к другим. Они дышали ей в лицо, что-то бормотали на своем непонятном языке, тыкали в нее пальцами, будто желали удостовериться, что она живое существо.

У второго очага на соломенном тюфяке лежал Потерпевший Неудачу рядом с мертвой женщиной, наполовину засыпанной сосновыми иголками. Его глаза были закрыты. Адика подумала, что он тоже мертв. Она присела рядом с ним и коснулась его руки, он тут же открыл глаза. У него были карие глаза, обычные для людей этого племени, потускневшие с возрастом, но все такие же умные и проницательные.

— Адика! — с удовольствием произнес он хриплым голосом. Она помогла ему сесть. — Двенадцать дней назад я отправил Блуждающего из народа Таниоинина привести тебя сюда. К сожалению, вы слишком поздно прибыли через сотканные врата. Моя сестра умерла на закате.

— Что случилось?

Алан присел около женщины и, не задумываясь о смертельной опасности или возможных запретах, смахнул сосновые иголки и положил руку на шею женщине, прислушиваясь.

Потерпевший Неудачу ошеломленно смотрел на него.

— Это человек, которого Священная выбрала тебе в мужья? Откуда он пришел, если не боится смерти?

— Он шел по тропе на Другую Сторону. Я не знаю, откуда он.