Пылающий камень (ч. 2) - Эллиот Кейт. Страница 19

Они подъехали к развилке. Каким-то образом Росвита оказалась в авангарде их растянувшегося отряда. Она слышала, как за ее спиной переговаривались люди, как они обсуждали, куда идти дальше и что с ними будет. Ей ужасно хотелось оглянуться и посмотреть на говоривших, но каждый раз, когда она пыталась повернуть голову, спина и шея начинали так отчаянно протестовать, что она бросила эти попытки и сидела в седле смирно, размышляя о том, что же все-таки хуже — саднящая боль или любопытство. Наконец отряд снова двинулся в путь, но несколько всадников отделились и направились по другой тропе на разведку.

Через некоторое время к Росвите подошел брат Фортунатус.

— С вами все в порядке, сестра? — участливо спросил он, в его голосе слышалось настоящее беспокойство. — Вы не ранены?

— Нет, все в порядке. Просто в моем возрасте не носятся галопом по горам. У меня спина буквально разламывается.

— У меня есть бальзам, который облегчит ваши страдания, сестра.

— Что еще удалось спасти из огня? — спросила она. — И где брат Константин?

Фортунатус слишком устал и уже не мог плакать.

— После того как вы уехали, сестра, брату Константину стало хуже. Я надеюсь… по крайней мере, хочу надеяться, что худшее уже позади и он поправится, но, по правде говоря, он был слишком слаб, чтобы мы могли взять его с собой… — Фортунатус заколебался, но потом нерешительно продолжил: — Нам пришлось оставить его, но я думаю, что аостанцы уважают церковь и позаботятся о нем. — Монах погладил запыленную седельную сумку, покоящуюся на спине мула — единственного достояния Фортунатуса, кроме старой рясы. — Но я захватил вашу «Историю», сестра, и «Житие святой Радегунды» вместе с копией. Мне удалось спасти бальзамы и мази — они оказались под рукой. И я вынес ваше любимое перо — вы как-то раз говорили, что им писать лучше всего.

— Благослови вас Господь, брат.

— Да я тут совершенно ни при чем, — отмахнулся он. — Это все принцесса Теофану. Она сохраняла спокойствие и присутствие духа, поэтому мы и пережили эту катастрофу, хотя, конечно, без капитана Фалька и его солдат мы бы не выбрались живыми. Они, в отличие от нас, не потеряли бдительность. Люди Айронхеда совершенно безжалостны, теперь-то я понимаю, что они давно собирались напасть на наш лагерь без предупреждения. Нам просто повезло, что королева Адельхейд решила в это время бежать, иначе, я думаю, Айронхед покончил бы с нами. Только из-за бегства королевы ему пришлось снова стягивать войска к городу.

Внезапно, перекрывая ставшее уже привычным цоканье копыт и прочий походный шум, раздался лязг оружия и ржание лошадей. Несомненно, это были звуки начинающейся битвы.

— Что это?! — воскликнула Росвита.

— Капитан Рикард с половиной своих солдат остался прикрывать нас. Он решил устроить засаду и, если удастся, убить Айронхеда — да поможет ему в этом Господь. Так мы сможем выиграть хоть немного времени.

— Ценой их жизней.

Фортунатус пожал плечами. Кавалькада прибавила ходу. Росвита прилагала немало усилий, чтобы держаться в седле прямо. Она уже перестала обращать внимание на места, по которым они проезжали, и даже не спешилась, когда они добрались до родника, — на это не было сил. Ей поднес воды один из вендийских солдат, и она поблагодарила его со слезами на глазах. Поскольку чашек у них не было, воду он подал ей в своем шлеме. От шлема пахло потом, а вода оказалась теплой, но монахиня не обратила внимания на такие мелочи — главное, она смогла утолить жажду.

Росвита размышляла о войне.

Что такое война? Для молодых это всего лишь игра, возможность показать силу. Мужчинам необходимо доказывать себе и всему остальному миру, что они — самые лучшие. У женщин редко есть повод или желание воевать — поэтому Бог и дал им власть. Только женщины могут удержать тех, кто стремится к богатству или власти — искушениям врага рода человеческого.

Солнце припекало, Росвита закрыла глаза и задремала прямо в седле, убаюканная привычными звуками. День стоял удивительно теплый — такие дни гораздо чаще бывают летом, а не осенью. В горле пересохло, и монахиня подумала, что, наверное, больше никогда не сможет говорить. Тогда ей позволят оставить королевский двор, и она наконец займется «Историей вендийского народа», которую уже давно обещала закончить для королевы Матильды. Неужели прошло уже пять лет? Неужели она была так занята при дворе Генриха, что не сделала и половины намеченного? Закончит ли она когда-нибудь свой труд?

— Сестра! — Росвита вздрогнула и очнулась. — Рядом стоял брат Фортунатус. — Вам плохо? Вы можете ехать?

С другой стороны стоял знакомый солдат со шлемом, наполненным водой, и краюхой черствого хлеба. Росвите пришлось долго размачивать хлеб в воде, прежде чем она смогла отломить кусочек. Наконец, справившись с этим нелегким делом, она осмотрелась. Неподалеку беседовали королева Адельхейд и принцесса Теофану. В их отряде было приблизительно сорок вендийских солдат под командованием капитана Фалька, столько же аостанцев, дворяне, клирики и слуги, которых набралось три десятка. Из разговоров Росвита поняла, что за последний час охромело восемь лошадей, включая и лошадь королевы, поэтому быстро продвигаться они не смогут. Овес для лошадей у них еще есть, а вот еды совсем не осталось. Воду можно набирать из родников и ручьев, но кто знает, смогут ли они находить эти источники и дальше. Чтобы выяснить, по-прежнему ли Айронхед ведет погоню, капитан послал назад двух разведчиков, но ни один из них до сих пор не вернулся.

Росвита огляделась и впервые за несколько часов заметила, по каким странным горам они едут. Из красноватого, крошащегося камня ветер и время изваяли огромные колонны, в скалах повсюду виднелись пещеры и небольшие выбоины. Деревья здесь не росли, а трава и невысокие кусты крепко цеплялись за каменистые склоны. Их было так мало, что больше всего они напоминали Росвите заблудшие души, иссохшие в ожидании животворящего взгляда Божьего.

— Нет! — послышался голос Адельхейд. Она смотрела на окружающих смело, как львица. — Я слишком многое потеряла, чтобы теперь уступить Айронхеду. Он превратил этот конфликт в войну, и я не собираюсь теперь сдаваться на его милость! Через некоторое время мы сойдем с этой тропы и повернем на север — в дикие земли Капардии.

— Но он найдет нас по следам, — возразила Теофану. Росвита восхищалась ее самообладанием. Пусть все они были измучены дальней дорогой, пусть их одежда покрылась пылью, пусть надежда почти оставила их — Теофану, как и прежде, оставалась спокойной и собранной. Она могла посмотреть на их безнадежное положение со стороны.

— Ну и пусть, — отозвалась Адельхейд. — Там, куда мы придем, это не будет иметь никакого значения, потому что он не сможет последовать за нами. Кто из вас пойдет со мной туда, откуда мы уже не сможем вернуться?

Часовой что-то крикнул, и люди по цепочке стали передавать его слова. Наконец Адельхейд доложили:

— Дозорный видел Берто, он мчится сюда галопом.

— Ну вот, один из наших разведчиков возвращается, — с облегчением вздохнула Адельхейд.

Внезапно часовой покинул свой пост и помчался вниз. Как только он спустился, его окружила плотная толпа.

— Ваше величество! — воскликнул он. — Берто убит! Я видел знамена Айронхеда совсем рядом. У нас мало времени.

— И сколько же его у нас осталось? — спросила Теофану так спокойно, словно речь шла о том, какое вино выбрать к обеду.

— Они настигнут нас через час, не больше.

Услышав это, все посмотрели на Адельхейд. Ни одна голова не повернулась в сторону принцессы.

— Пойдемте, — сказала королева решительно. — Брат Амикус хорошо знает эти места, он родился и вырос здесь. Он поведет нас к монастырю святой Екатерины. Туда моя мать посылала меня, когда я была маленькой девочкой, а мою старшую сестру похитил и убил принц, который не слишком отличался от Айронхеда. Я жила там в полной безопасности три года, пока продолжалась война, унесшая жизни троих моих братьев. Монахини не откажут мне в убежище. Едем! Надо спешить!