Цитадель Огня - Энтони Марк. Страница 78

— Все в порядке. Вы были в тени, и я вас не заметил. — Он отвел влажные волосы со лба и наклонился, чтобы убрать меч в ножны.

Грейс нахмурилась. Испуг прошел, но ее продолжало что-то беспокоить. Бельтан вопросительно взглянул на нее.

— Что-то случилось?

Некоторое время она молча смотрела на него, а потом поняла. Ее имя. Дело в том, как он его произнес.

Грейс!

В видении, когда перед ее мысленным взором возник привязанный к камню возле Серой Башни Тревис, он повернулся и с тем же удивлением произнес ее имя. Грейс полагала, что Тревис не мог ее видеть и просто отчаянно звал на помощь. А что, если она ошиблась? И он действительно ее разглядел?

Вы были в тени, и я вас не заметил…

Больше Грейс не сомневалась. Да, все правильно — Тревис произнес ее имя, потому что увидел ее. Значит, остается только один вариант.

— Ты была там, Грейс, — пробормотала она. — Точнее, ты там будешь. Вот как он тебя увидел.

Бельтан с опаской посмотрел на нее.

— Леди Грейс, с вами все в порядке?

Она улыбнулась рыцарю.

— Мы успеем, Бельтан. Теперь я уверена. Я была там, возле камня. То есть, я там буду. И сумею помочь Тревису.

Бельтан улыбнулся в ответ.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Но если вы так считаете, значит, так тому и быть.

Впервые после событий возле моста у Грейс появилась надежда — настоящая надежда. Она со смехом обхватила широкие, мокрые плечи Бельтана, еще сильнее удивив рыцаря.

ГЛАВА 50

На сей раз хор толкователей рун собрался на рассвете. Сквозь узкие окна внутрь башни проникал сердитый красный свет. Тревис понимал, что это всего лишь солнце. Однако его цвет напоминал кровь, и хотя мастера в серых рясах говорили шепотом, он знал, что ему грозит опасность. Возможно, самая серьезная с тех пор, как он впервые появился на Зее.

Тревиса страшил предстоящий день, но все же он радовался, что утро наступило. Ночь, которую он провел в своей келье, тянулась бесконечно. Он сразу понял, что дверь заперта при помощи руны бану. Долгие ночные часы он просидел на своей постели, рассчитывая услышать Джека, умоляя его дать совет. Но в его сознании звучал лишь голос Орагиена.

Клянусь Олригом, что ты сделал?

Несмотря на слова Орагиена, уничтожение рунного камня не имело никакого отношения к Олригу. Тревис сделал это для толкователей рун — и для себя. Другого утешения он не находил — но даже если бы ему дали возможность снова прожить вчерашний день, Тревис поступил бы так же. Однако у него возникло предчувствие, что будет трудно убедить толкователей рун в правильности своего поступка.

За ним пришли в серые предутренние часы.

Тревис услышал и почувствовал шепот волшебства, когда была произнесена урат, руна открывания. Когда дверь распахнулась, Тревис надеялся увидеть Эмпирея. Однако на пороге стояли два толкователя рун. Тревис видел их во время хора, но не знал имен.

Старший из двух мастеров посмотрел на младшего.

— Наложим на него руну молчания.

Вам не следует этого делать, — хотелось сказать Тревису. — Я не буду произносить руны, чтобы спастись.

Однако он не успел открыть рот, как толкователи рун вместе произнесли:

— Сирит.

Тишина окутала Тревиса, задушив непроизнесенные слова. В нем вспыхнула искра гнева, захотелось произнести руну рет, которая обратила бы руну молчания против них самих. Нетрудная задача, хотя толкователей рун было двое. Они обладали очень слабым волшебством, его едва хватало, чтобы удерживать действие заклинания.

Однако Тревис лишь стиснул зубы, позволяя тишине сомкнуться вокруг него. Он прекрасно все слышал, но до тех пор, пока действие руны продолжалось, не мог произнести ни звука.

— Пойдешь с нами, — сказал младший мастер.

Они никого не встретили, когда спускались вниз по лестнице. Оказавшись в зале хора, Тревис понял почему. Воздух куполообразного зала шуршал от шепота: одна за другой накатывали океанские волны звука. В зале собрались все толкователи рун, заняв почти треть каменных рядов.

На помосте в центре зала замер Орагиен. Тревис знал, что Гроссмейстер пережил восемьдесят зим, но впервые за все время он выглядел на свой возраст. Лицо Гроссмейстера посерело, он стоял, тяжело опираясь на рунный посох, казалось, отними у него эту опору, и ему не удержаться на ногах.

Возможно, так и было. Он призвал сюда Тревиса, чтобы тот помог толкователям рун изучить рунный камень, открыть его тайны. А Тревис уничтожил уникальный артефакт. Не исключено, подумал Тревис, что вместе с рунным камнем он нанес непоправимый урон авторитету Гроссмейстера.

Когда чувство вины стало невыносимым, Тревис заставил себя не думать о Гроссмейстере.

Помни, Тревис, ты ни о чем не просил. Не ты пел песню о радуге и не ты мечтал о том, чтобы тебя забрали из Колорадо и притащили сюда. Если толкователи рун полагают, что могут призвать тебя в любой момент, чтобы ты исполнял их желания, то они жестоко ошибаются.

Теперь в груди у него кипело негодование, как в тот день, когда он разговаривал с агентом «Дюратека» в Касл-Сити, а потом с Дейдрой и Адрианом Фарром. Казалось, все хотели его как-то использовать: «Дюратек», Ищущие, толкователи рун. Даже Джек Грейстоун. Так нечестно. Однако Тревис понимал, что честность не имеет к происходящему ни малейшего отношения. Он вздохнул, однако ему не удалось произвести ни малейшего шума.

— Сюда, — сказал младший толкователь рун, дернув Тревиса за руку, и его подвели к ближайшей к помосту скамье. — Садись.

Тревис не знал, как поступить. Впрочем, даже если он сумеет отсюда сбежать, куда ему деваться? Вне стен башни он найдет не больше любви, чем под их защитой.

Тревис сел на пустую скамью, и двое толкователей рун отошли от него. Он чувствовал, как сердитые глаза сверлят его затылок, но не стал оборачиваться. Тревис опустил голову и сжал правое запястье. И понял, что думает о Грейс Беккетт. Эх, если бы она оказалась рядом. Сейчас очень пригодилась бы ее холодная логика, без которой ему не разобраться в проблемах рунных мастеров. Но Грейс далеко отсюда, за толстыми каменными стенами замка, где ей не грозит опасность.

— Хор начинается!

Голос Орагиена эхом прокатился по залу. Он говорил не слишком громко — здесь в этом не было необходимости — но слова получились холодными и жесткими. Теперь Гроссмейстер стоял, гордо расправив плечи, а его голубые глаза метали молнии. В Орагиене осталось еще много сил.

Шепот стих, теперь лишь древние голоса продолжали свой тихий неумолчный разговор. Орагиен не смотрел на Тревиса, его взгляд был устремлен выше его головы.

— Я собрал сегодняшний хор, как того требует закон, хотя сейчас еще у нас мало фактов. Однако нам хорошо известно, какое совершено преступление, и мы знаем, кто виновник. — Здесь взгляд Орагиена полоснул Тревиса. — И что наш орден будет делать теперь, когда рунного камня больше нет, должен решить не хор, а сотня хоров. Поэтому сегодня перед нами всего один простой вопрос. — Орагиен направил свой рунный посох прямо в сердце Тревиса. — Необходимо решить судьбу еретика.

Тревис стиснул зубы. Во всяком случае, не будет дурацкого суда.

Орагиен опустил посох.

— Готов ли кто-нибудь сказать слово в защиту разбивателя рун?

Смех сорвался с губ Тревиса — неужели найдется безумец, который решится его защищать? — но, к счастью, руна молчания помешала собравшимся услышать смех Тревиса. Однако он заметил какое-то движение.

Не он один, разинув рот, смотрел на невысокого толстенького толкователя рун, решительно направившегося к помосту. Кустистые брови Орагиена сошлись на переносице.

— Мастер Эрион, ты будешь говорить в защиту этого человека?

— Да, Гроссмейстер. — Близорукие глаза широко открылись, когда по залу пробежал шум удивления. — Точнее, я хотел сказать, нет.

Орагиен нахмурился еще сильнее.

— Я тебя не понимаю, мастер Эрион.

Эрион нервно потер руки.