Врата зимы - Энтони Марк. Страница 36

Обычно, придя в библиотеку, он проводил время в отделе истории запада США. Именно здесь Тревис в одной из газетных подшивок наконец наткнулся на то, что так долго искал. Искомое обнаружилось в выпуске «Вестника Касл-Сити» от 26 декабря 1883 года. У него буквально потемнело в глазах, когда он прочитал заголовок первой заметки в разделе некрологов:

Мод Карлайл, 35 лет, туристка, скончалась от туберкулеза

Прямо под этой заметкой стояла другая:

37-летний Бартоломью Тэннер, бывший шериф, лишил себя жизни выстрелом из револьвера в голову

Тревис трясущимися пальцами провел по странице, читая некрологи. Они были очень короткими и практически не со держали какой-нибудь значимой информации и не сопровождались фотографиями. Кто же из этих двух людей ушел из жизни первым? Тэннер очень хотел, чтобы Мод провела свои последние дни вместе с ним. Скорее всего, после того как она умерла, Тэннер решил покончить жизнь самоубийством. Тревис непонимающим взглядом рассматривал темные пятна, появившиеся на газетной странице, и не сразу понял, что это его собственные слезы.

Он все еще сидел, устремив взгляд на раскрытую газетную подшивку, когда охранник, положив руку ему на плечо, приказал уходить. Тревис понял, что впервые уснул в библиотеке и сейчас его выкинут отсюда. В следующую секунду по громкой связи объявили, что читальный зал закрывается. Он поставил подшивку на место и поспешил на улицу.

Тревис оказался прав. Когда он подошел к приюту для бездомных, возле закрытой двери стояла группка людей, надеявшихся на то, что может случайно освободиться одна из коек. На Тревиса посмотрели не слишком доброжелательно, и он торопливо зашагал прочь. Ночлега сегодня ночью ему уже точно не найти.

Он решил попытать счастья в какой-нибудь церкви, но до большинства их идти было очень далеко, и надеяться там тоже не на что — все церкви в это время полны такими же бедолагами, как он, да и не все открыты ночью.

Судя по сообщениям газет, которые Тревис находил в ящиках для мусора, обстановка ухудшается с каждым новым днем. Все новые и новые компании разоряются и закрываются, все чаще в супермаркетах гремят взрывы бомб, на улицах устраиваются перестрелки, вспышки заболеваний — беспричинных и неизлечимых — становятся привычным делом. Поток благотворительности уменьшился до состояния жалких ручейков. Большинство церквей вынуждено закрывать свои двери перед бездомными и неимущими, многие храмы обнищали до передела.

Многие, но не все. Тревис заметил в северной части города, на противоположном берегу реки силуэт огромного строения, напоминающего гору. Однако эта гора была не из камня, а из стекла и стали. Когда Тревис увидел ее в первый раз, строительство еще не было закончено. Теперь эта громада излучала свет, подобно сиянию небес, прорывающемуся сквозь завесу облаков, свет золотистый, восхитительно красивый и неприступный.

Те, с кем Тревису довелось недавно говорить, рассказывали, что в Стальном Храме можно и сейчас удостоиться милости тамошних проповедников. Все, что от тебя потребуется, — это пасть на колени, признаться в грехах и отдать в залог свою душу, а взамен получить мягкую постель и горячую еду. Но если это так, то почему очереди в приюты для бездомных никогда не уменьшаются? Может быть, большинство людей не хотят спасать свою душу и просто не нуждаются в этом? Им нужна лишь еда и ночлег. Потому что это не грех — быть бедным, и не стоит отдавать свою душу за столь малую цену, измеряемую койкой и миской горячего супа.

А может, сейчас души просто сильно подешевели, как следствие постоянно ухудшающейся экономики.

Тревис, не останавливаясь, шел дальше, шел туда, куда глаза глядят, зная лишь, что замерзнет, если замедлит шаг. В животе сильно урчало от голода, но Тревиса согревала мысль о том, что у него остается еще три доллара, которые он заработал, сдав найденные в мусорных баках бутылки и пустые жестянки. Этого должно хватить на гамбургер и чашку кофе. Вдали светилась неоновая вывеска какой-то закусочной. Там он поест — медленно, наслаждаясь теплом — и подумает о том, куда идти дальше.

Когда перед взглядом Тревиса предстала тускло-желтая неоновая вывеска, ему вспомнился огромный зал Кейлавера, камин, в котором жарко горят массивные поленья, столы, уставленные тарелками с жареной олениной, и кубки с вином. Главным в его воспоминаниях тем не менее была не еда и питье, а лица людей, собравшихся за столом. Король Бореас, Эйрин и Грейс. Лирит, Сарет и Дарж. Мелия и Фолкен, как всегда переговаривающиеся драматическим шепотом. А на противоположных краях стола светловолосый рыцарь с зелеными глазами и стройная молодая женщина с золотистыми глазами, затянутая в черную кожу.

Тревис стиснул зубы, отгоняя видение, и заглянул в окно закусочной. Нельзя сейчас думать об этих славных людях, с которыми его связала судьба. Это только усилит его отчаяние, или, еще хуже, окончательно сведет с ума. Кроме того, Бельтан и Вани ясно дали понять, что больше в нем не нуждаются. Ему удалось заслужить их любовь, но он по необъяснимой причине лишился ее. Однако чему тут удивляться? Он уже лишился Элис, Макса, своего салуна. Да и когда ему в его жизни удавалось сохранить что-нибудь хорошее?

«Ты не умеешь ничего хранить, Тревис. Ты не похож на Грейс. В твоих руках ничто не может удержаться. Пора признать это. Но кое-что все-таки необходимо разбить». Об этом говорили и брат Сай, и Бельтан.

Тревис вовсе не собирается уничтожать мир, колдуньи и дракон Сфитризир ошибаются. Он собирается сокрушить «Дюратек» и созданные им врата для проникновения на Зею. Когда он справится с этой задачей, ему придется сделать и кое-что еще. Разбить кое-что…

Он уловил в собственных мыслях нотку любопытства. Старый друг Джек Грейстоун всегда присутствовал в его мыслях и неизменно участвовал в размышлениях. Однако Тревис не мог позволить ему узнать, о чем он сейчас думает, потому что Джек обязательно попытается его остановить. Он выбросил эти мысли из головы, сошел с тротуара и принялся переходить улицу.

В следующее мгновение из-за утла безмолвно появился черный микроавтобус с фосфоресцирующим оранжевым изображением полумесяца на боку. Тревис отпрянул, прячась в тени узкого проулка, и затаился.

Машина въехала на стоянку возле закусочной. Дверь открылась, и наружу выбрался водитель — молодой человек в черной форме. На спине его нейлоновой куртки был изображен фирменный логотип «Дюратека». В руках черная пластиковая табличка со светящимся экраном. Он огляделся по сторонам и направился к закусочной.

Тревис и раньше видел такие устройства. Человек из микроавтобуса был техником, пришедшим проверить электронную систему, установленную в ночном ресторане. Похоже, теперь во всех без исключения магазинах используются системы «Дюратека» для учета товаров, связи и обеспечения безопасности. Уже никто не мог воспользоваться кредитной карточкой, компьютером или телефоном без того, чтобы об этом не узнали сотрудники «Дюратека». Тревис достаточно быстро убедился в этом.

Утром, когда он покинул мотель, в котором его обокрали, не решившись встречаться с полицейскими, ему удалось выудить из мусорного бака газету с интересной статьей. В ней рассказывалось о контракте, который денверские власти заключили с корпорацией «Дюратек». Несмотря на нарочито бодрый дух статьи, чувствовалось, что она была опубликована для того, чтобы успокоить встревоженное население Денвера. Или, может быть, мэру пришлось принять такое решение в силу иных обстоятельств — крупной взятки или угроз?

Какими бы ни были истинные мотивы, город нанял корпорацию «Дюратек» с ее современными технологиями, чтобы оказать содействие полиции в обеспечении общественной безопасности. Однако, несмотря на то, что жители Денвера вполне могли быть довольны укреплением правопорядка, Тревис ни сколько не сомневался, что договор с всесильной корпорацией имел, что называется, двойное дно. Ему не верилось в то, что главной заботой «Дюратека» является благосостояние и безопасность граждан Денвера.