Человек, который хотел понять все - Бенилов Евгений Семенович. Страница 8

—  — Кстати: в том конце коридора, — она показала рукой, — кухня и столовая; там — прачечная, кладовка и почтовая комната. Как поедим, идите в кладовку, наберите себе одежды, какая нужна … ну, там, сорочки, носовые платки, белье … Если нужен еще один свитер или, скажем, костюм — завтра пойдете и купите в магазине.

—  — На что?

—  — Здешние деньги называются «монеты» — глупое название, правда? Безработные получают пособие, вы — как подследственный в активной фазе следствия — больше тысячи монет в две недели. Деньги можете взять уже сегодня — банк здесь только один, идите в любое ночное отделение. А вообще пособие будут переводить на ваш счет через неделю на вторую, начиная со вчерашнего дня.

Она объясняла это на ходу, ведя Франца по коридору. Кухня оказалась второй по счету дверью слева (окна в стене справа смотрели в парк).

—  — Так, — деловито сказала Таня, — все маленькое, — она указала на плиту, микроволновую печь, посудомойку и холодильник, — принадлежат «ночным», то есть, нам с вами; все большое — «дневным». Посуда — общая, лежит вон в том шкафу. Что еще … да, продукты здесь, вообще-то, по телефону заказывают, но на сегодня я для вас гуся зажарила — знала, что времени не будет, и вообще …

—  — Спасибо большое! — растрогался Франц.

Гусь ждал их в разогретом виде в духовке. Захватив его, посуду, а также бутылку вина из холодильника, они прошли сквозь соединительную дверь в столовую — большую комнату, заставленную столиками на четверых под бордовыми скатертями. На каждом столике стояла вазочка с искусственными цветами и маленькая настольная лампа в вишневом матерчатом абажуре. На стенах висели рисунки, изображавшие старые дома или странных людей. Франц, впрочем, не очень-то мог их рассмотреть — свет лампы на столе отодвигал темноту не более чем на три метра в радиусе.

Таня аккуратно разрезала гуся на большие куски и разложила по тарелкам, Франц откупорил вино и налил по полному бокалу. Они одновременно подняли глаза и посмотрели друг на друга.

—  — За встречу?

—  — За встречу.

Трепеща от нетерпения, Франц отпил глоток вина и вонзил вилку в покрытую хрустящей корочкой гусиную ножку; «М-м-м!» — подумал он. Некоторое время они молча ели, стуча вилками и ножами, потом он с сожалением оторвался от своей тарелки и посмотрел на Таню — он же хотел распросить ее как следует …

—  — Знаете, что мне кажется здесь самым непонятным? То, что я все еще ощущаю себя хозяином своей жизни. — он отложил вилку в сторону, — Что будет, к примеру, если я заберусь сейчас на крышу небоскреба и брошусь вниз?

—  — Разобъетесь насмерть.

—  — То есть как это, насмерть? Да ведь я уже на том свете!

—  — Не могу вам этого объяснить. Знаю только, что и боль, и болезни здесь существуют, — а значит, и смерть тоже должна. — Таня на мгновение задумалась, — Вот только, что делается с душой умершего, не знаю. Может, после этого мира еще какой-нибудь будет?… Или, например, полное забвение?… — она замолчала.

На стене громко тикали массивные бронзовые часы.

—  — Сколько дневных живет в Общежитии?

—  — Не знаю — я их не видела ни разу. Судя по количеству жилых комнат — человек двадцать-тридцать.

—  — Как так не видели? — удивился он, — Должны же вы хоть иногда с ними встречаться?

—  — Должна. — Таня ела, аккуратно отрезая маленькие кусочки гусятины. — Но не встречаюсь.

—  — Так откуда ж вы знаете, что они вообще существуют?

—  — Я их чувствую … — она запнулась, не зная, как объяснить, — И посуду на кухне они с места на место переставляют.

«Интуитивное мышление женщины …» — подумал Франц.

—  — А что люди здесь вообще делают?

—  — Работают большей частью. А подследственные в активной фазе следствия — те к следователю и адвокату ходят. Попеременно.

—  — А в выходные, праздники?

—  — Праздников здесь не бывает. В выходные можно пойти в кино, в театр … или за город поехать. Здесь природа очень красивая и, главное, разнообразная: на восток от Города — море, на запад горы, за горами лес … Я вас когда-нибудь в горы свожу, — Таня улыбнулась, — очень люблю туда ездить …

—  — Подождите, — остановил ее Франц, — мы с вами находимся на Земле?

—  — Да. — Таня кивнула головой. — Но на какой-то другой … не на той, что раньше.

—  — Что находится за лесом и морем?

—  — Не знаю.

—  — Как так не знаете?

—  — Так: добраться туда невозможно, а спросить не у кого — никто не знает.

—  — А что на севере и юге?

—  — На север и юг Город бесконечен.

«Господи, с ума ведь можно сойти.» — подумал Франц.

—  — И давно вы уже здесь?

—  — Почти год. Следствие против меня приостановили очень быстро, на вторую неделю. С тех пор работаю.

—  — Где?

—  — В архитектурном отделе Магистратуры на полставки. А на вторые пол — рисую. — Она махнула в сторону картин, висевших на стене. — В последнее время стали хорошо покупать.

—  — В архитектурном отделе … — повторил Франц, — И что же вы в архитектурном отделе делаете, если не секрет?

—  — Черчу. — Таня отпила из своего бокала, — они мне оставляют словесные описания и черновики с размерами, а я им начисто вычерчиваю, отмываю и расцвечиваю … Зайца один раз пририсовала … — неожиданно добавила она.

—  — Какого зайца? — заинтересовался Франц.

—  — Дали мне загородный дом чертить, нудный, как спичечная коробка, так я на генеральном плане в углу зайца нарисовала: как он на задних лапках сидит, а передними умывается.

—  — И что?

—  — Ничего, сошло … Видно, не заметили.

—  — Кто «не заметили»? — Франц сформулировал, наконец, правильный вопрос. — Начальник, например, у вас кто?

—  — Не знаю, я во всем Отделе единственная ночная служащая. — и, видя, что он не понимает, Таня объяснила, — Каждый понедельник я нахожу у себя на рабочем столе конверт с инструкциями на неделю, а сделанную работу по пятницам отношу в кабинет 825. — Она помолчала, а потом с выражением безнадежности в голосе добавила, — Уж не знаю, что они потом с моими чертежами делают.

—  — Н-да … — растерянно протянул Франц, — А как вы эту работу нашли?

—  — По объявлению в газете.

—  — Здесь и газеты есть? — удивился он.

—  — Газета. — поправила Таня. — Называется «Ежевечерний Листок Первого Яруса», я вам потом покажу … Гуся добавки не хотите?

—  — Спасибо. — рассеянно отвечал Франц, подставляя тарелку. — Ну, ладно, с работой более или менее понятно … то есть, понятно, что ничего не понятно … А как вы продаете свои картины?

—  — Частно. Через маленькую галерею в центре Города.

—  — Кто хозяин?

—  — Старый француз, очень смешной … производит впечатление полного безумца.

—  — А покупатели кто, тоже безумцы?

—  — Скорее всего … — и, видя, что он хочет задать очередной вопрос, она добавила, — Знаете, Франц, вы тут напрасно … как бы это сказать … человеческий смысл ищете — его здесь нет. А тот, который есть, того человеку не понять. Его только принять можно … И чем раньше вы примете, что окружающие для вас все равно что сумасшедшие, тем лучше будет, — на этом, как ни странно, тоже отношения строить можно.

—  — А вы тоже сумасшедшая?

Таня рассмеялась.

—  — Я — другое дело. — она помялась, понимая, что сказанное требует разьяснений, но почему-то не решаясь говорить. — Я, видимо, ваш «партнер». — наконец выговорила она и, по-детски покраснев, стала сбивчиво объяснять, — У меня есть теория, что здешние люди кажутся друг дружке безумцами не потому, что они действительно безумны, а потому, что живут как бы в перпендикулярных плоскостях — и оттого не понимают друг друга. Да что там говорить … ведь и живые люди часто друг друга не понимают, а уж здесь-то все это до последней крайности доведено. — она поерзала на стуле, — А чтобы человек на самом деле от одиночества не рехнулся, они посылают … или сводят … уж не знаю, как сказать … — она смутилась окончательно, — близких по типу людей вместе. То есть, это я так думаю …