Калифорнийская готика - Этчисон Деннис. Страница 38

Когда свет снова включился, то был уже не желтым, а ослепительно белым. Маркхэм лежал на полу, и его била дрожь.

— Папочка?!

Голос Эдди. Сын не называл его так с третьего класса. Маркхэм поднял голову и огляделся.

Эдди, наклонившись, пытался поднять его с пола, но ему явно не хватало силенок.

Маркхэм разлепил спекшиеся губы.

— Где?..

От холода у него стучали зубы. Окно, наверное. Разбилось оконное стекло. Эдди, должно быть, чувствовал холод, потому что то и дело поглядывал в пустой, без рамы, оконный проем. Или, может быть, прислушивался к долетавшим снаружи звукам? Похоже, в кустах возились какие-то животные.

Удивительно, но Маркхэму каким-то образом удалось встать на ноги.

— Где они?

— Перестань, пап. Тебе надо лечь. — У Эдди дрожали губы. — Пожалуйста!..

Он осмотрел руки, ощупал рубашку. Никаких порезов — она не тронула его.

— Со мной все в порядке. Просто...

Просто сердце, подумал Дэн.

Чертовски подходящее время.

— Таблетки. Мне нужны таблетки.

— Где они?

— На кухне, — солгал он. Ему нужно было выйти из дома. — Помоги мне...

Ноги словно одеревенели, лишая его возможности передвигаться достаточно быстро. Они с сыном добрели до кухни, и Маркхэм выглянул в окно. Было тихо. Пожар, должно быть, почти прекратился, горизонт снова почернел. И тут снаружи донесся негромкий стон.

Маркхэм повернулся, споткнулся о лежавший на полу рюкзак и проковылял к крыльцу.

Когда глаза привыкли к темноте, из нее, как изображение на проявляющемся негативе, проступил комок переплетенных тел. Он увидел, как дернулась нога, и услышал еще один стон. Должно быть, женщины выпали из окна спальни и продолжили схватку уже во дворе. Но какая часть этого человеческого клубка была Евой?

Маркхэм включил свет на крыльце.

Молодость брала верх. Царапины, грязь, синяки покрывали тело Сьюзен, как будто ее выволокли из окна и протащили вдоль стены по земле. Он увидел мелкие щепки и опилки, прилипшие к ее маленьким грудкам, ее обращенное к небу лицо. Ева была внизу. Ей удалось набросить на шею девушка шнур-удлинитель, и теперь она пыталась затянуть у нее на горле петлю побелевшими от напряжения пальцами.

Под полуоткрытыми губами сверкали оскаленные зубы.

Маркхэм знал, что должен остановить их, но во рту у него пересохло, а язык распух и не шевелился.

Девушка выгнула спину, стараясь вырваться. Ева еще удерживала ее, но шнур уже выскальзывал из ее слабеющих пальцев.

Он медленно спустился по ступенькам, чувствуя, как стягивается лента боли, опоясывающая его грудь. Не надо спешить... шаг за шагом... туда... Маркхэм двигался как живой мертвец, зная, что если попробует идти быстрее, то просто свалится на землю.

Здоровой рукой ему удалось поднять пилу.

Зачем? Он не мог дернуть за шнур, чтобы привести ее в действие. Горючего в баке уже почти не осталось — оно было израсходовано еще несколько часов назад, когда ему пришлось распиливать упавшее дерево.

Но даже если он и заведет пилу, что дальше? Не резать же ею живую человеческую плоть?

Ему требовалась помощь.

Где Эдди? Девушка освободилась и отступила, глядя ему в глаза. Ножа у нее больше не было. Только немигающий, вопрошающий взгляд.

— Убей ее, — сказала она.

Не обращая на нее внимания, Маркхэм опустился на колени перед Евой. Порез на животе оказался, к счастью, неглубоким, поверхностным, но он заметил несколько ссадин и царапин, а также кровь на щеке. Встать ей никак не удавалось, возможно, из-за поврежденной спины.

Маркхэм попытался помочь ей.

Но его сил оказалось недостаточно.

— Ладно, — произнесла девушка. — Тогда я сделаю это сама.

Она выхватила у него пилу и три раза дернула за шнур. Ничего не произошло. Сьюзен огляделась и заметила канистру у двери гаража.

Затем отошла, положила пилу на землю и отвернула крышку канистры. Потом вернулась. Без пилы.

Бензин из канистры хлынул на Еву.

От резкого запаха у Маркхэма закружилась голова. Он зажмурился и вытянул руку, стараясь на ощупь отыскать горлышко. Бензин продолжал литься, попадая на царапины и ссадины, и Ева закричала. Горючее бежало между пальцами, и Маркхэму казалось, что это кипящее масло. Едкие пары проникали в легкие, и лента, сдавливавшая ему грудь, становилась все туже.

Что-то, наверное, ее босая нога, ткнуло его в бок, и он упал.

Глаза открылись сами.

На крыльце стоял Эдди, держа в руках рюкзак. Покопавшись в нем, он вытащил револьвер. Дуло уставилось на Еву, затем сместилось, нацелившись на девушку. Похоже, он не мог выбрать мишень.

— Ты не сможешь выстрелить, если не снимешь его с предохранителя, — сказала Сьюзен совершенно равнодушным тоном.

Она отбросила канистру и отступила на шаг от Евы. Канистра свалилась в выкопанную Маркхэмом яму, а сама девушка остановилась на краю.

Маркхэм пополз к ней, медленно, опираясь на одну руку и видя перед собой только ее лодыжки. Много не надо, всего один толчок, и она полетит в яму, исчезнет во тьме...

Сьюзен сделала шаг вперед, в сторону от ямы, и перевела взгляд на освещенное окно кухни за спиной Эдди.

— У тебя есть спички? — спросила она.

— Почему ты на крыльце?

Голос прозвучал приглушенно, но, все еще достаточно отчетливо. Маркхэм подтянул колени и постарался сесть повыше, сосредоточивая внимание на лежащем перед ним круге света.

— Трудное время, — произнес другой голос.

— Нет, нет. Мы же семья!

— Да. Верно...

— Ну почти. А это что такое?

— Я подумал, что ему пригодится. В спальне...

— Ох, Ленни, не надо было этого делать! Ладно, проходи в дом.

Дощатые стены задрожали от звука тяжелых шагов. Дверь отворилась.

— Эй, приятель, — сказал Ленни.

— Привет. — Маркхэм убрал с колен дощечку с листком и отложил ее в сторону. — Что это ты притащил?

Лен вошел, держа на руках какой-то небольшой ящик.

— Мой старый телик. Так что теперь сможешь посмотреть что-нибудь веселенькое.

— Спасибо.

— Por nada. Куда его поставить?

Ева остановилась за спиной у Лена, на фоне слабо освещенного дверного проема, словно не зная, что делать дальше. Потом прошла в комнату, и в спальне стало светлее.

— Сюда. — Она освободила туалетный столик. — Пусть пока постоит здесь. А где наша старая подставка?

— В гараже, — ответил Маркхэм. — Совсем ржавая, но целая.

— Я принесу. Садись, Ленни. — Ева похлопала по краю кровати. — Кстати, ты не проголодался? Я как раз готовлю кое-что для Дэна.

— Спасибо, я ненадолго.

Она наклонилась и поцеловала Дэна в лоб:

— Ты что будешь, дорогой? Суп или сандвич?

— Потом. — Маркхэм подался вперед и коснулся ее губ своими. — Делай что хочешь. Я не особенно голоден.

Она кивнула и поднялась, обошла лампу и скрылась в полутьме комнаты. Вслед за ней протянулась узкая дорожка света, просачивавшегося через щель в заколоченном окне. Возле двери Ева остановилась, повернулась и, подчиняясь какому-то порыву, обняла Лена.

— За что?

— Разве обязательно нужна причина? — Она взглянула на Маркхэма. — Если понадоблюсь, ты только свистни.

— Конечно.

— Она отлично выглядит, — заметил Лен. — Как Бетти Бэколл в «Большом сне».

— "Иметь и не иметь", — отозвался Маркхэм. — Она молодец. Обо всем позаботилась.

Оглядевшись, Лен обнаружил у дверцы шкафа складное кресло-каталку.

— Ты не против, если я его опробую? Никогда не сидел в такой штуке.

— Валяй. Может, свалишься и набьешь себе шишку.

Лен разложил кресло, уселся и прокатился туда-сюда.

— Марлон Брандо. «Мужчины».

— И «Ночная история». С Дэвидом Найвеном.

— Да, помню, — сказал Лен, осваивая новую игрушку. — Тебе ведь оно ни к чему, верно?

— Обычно ими пользуются после выписки из больницы. Ева хотела взять напрокат. — Маркхэм поправил подушку за спиной. — Скажи, родители Кэти все еще в городе?