Ожерелье королевы - Эджертон Тереза. Страница 26

— Но для меня, дружочек, твой отъезд ужасно некстати, так не хочется отпускать тебя именно тогда, когда ты мне так нужен.

Вилл остановился и резко обернулся к королеве, мгновенно заподозрив неладное.

— Почему некстати? Зачем я тебе нужен?

— Ты что, забыл, что обещал пойти со мной на праздник по случаю дня рождения посла? — Она взяла в руки веер из раскрашенной куриной кожи и начала обмахиваться им с легкостью, выдающей долгую практику. — Будет пикник на крыше посольства, фейерверк на закате… я-то надеялась, мы так хорошо проведем время!

Ах да, он совсем забыл об этом под влиянием последних событий, но теперь, когда она ему напомнила, он вспомнил о том, что его постоянно беспокоило.

— Ты слишком много времени проводишь с лордом Волтом и этими нордфджоллцами. Ты вообще слишком много внимания уделяешь всем послам. Если ты не остережешься, тебя начнут подозревать в заговоре с иностранцами.

Дайони в ответ только рассмеялась.

— Ну и зачем тогда существуют иностранные послы, если с ними нельзя ни знакомиться, ни общаться, чтобы не вызвать подобных разговоров?

— Все это замечательно, но одно дело быть знакомой с этими людьми и иногда их навещать, а другое — жить буквально у них за пазухой. Гром и молния, Дайони! Как бы я хотел сопровождать тебя, только для того, чтобы удержать от озорства. Но мое место придется занять Коффину и Пальмарику.

Дайони скривилась, прикрывшись веером, и он резко спросил:

— Кого мне еще послать из моих лейтенантов?

— Коффин совсем старик. А Пальмарик — в жизни не видела такого невзрачного юноши, и совершенно не умеет поддержать разговор. — Она уронила веер, и он остался лежать на столике, между лентами и безделушками. — Я с ними от скуки помру.

Вилл осознал, что ему надоело слушать, как критикуют его людей. Сначала Блэз упрекнул их в отсутствии дисциплины, теперь Дайони не нравится их скучная добропорядочность. Его уже почти радовала перспектива покинуть город.

— Ты хочешь сказать, что я должен отбирать себе офицеров за остроумие и смазливую внешность, а не по способностям?

— Ну а почему бы и нет? — Дайони взяла в руки хрупкое хрустальное зеркальце, украшенное стеклянными розами, рассмотрела свое отражение и поправила один серебристый локон. — Говорят, гвардейцы Ее Величества Королевы Тольи все, как один, рослые красавцы, обходительные и хорошо воспитанные, потому что она сама их набирает.

— Тогда король Тольи невероятно снисходителен. Ты лучше не делись этими сведениями с Родариком, он и так вне себя от ревности.

Дайони промолчала, продолжая перераспределять локоны, сводя на нет долгую и кропотливую работу своего парикмахера. Прошло несколько минут; казалось, она забыла о его существовании.

Вилл подождал, сколько выдержало его терпение, потом громко кашлянул.

— Я свободен? Я могу идти?

— Да, конечно. — Дайони царственно махнула рукой, но тут же испортила весь эффект, спросив: — А ты сейчас куда?

— Домой, наверное, — не раздумывая ответил Вилл. Его кузина приподняла брови в наигранном удивлении.

— Домой к отцу? Ты оторвешь его от книг, если тебе это вообще удастся, а ты знаешь, как это его обычно раздражает.

— Я имел в виду, что поеду в Брейкберн навестить Лили, — сказал Вилрован с ледяным достоинством. Дайони начала его раздражать. Хуже того, он начал ее презирать, а это всегда значило, что он начинал презирать и себя, потому что у них было много общего.

Но Дайони не заметила, а может, не захотела заметить опасной нотки в его голосе.

— Вилрован, ну какой же ты потешный. Почему ты говоришь «домой», если имеешь в виду Брейкберн-Холл? Ты там почти не бываешь и терпеть не можешь родственников жены. — Она звонко рассмеялась.

Он покачал головой, не зная, что побудило его так сказать. Просто ему необходимо было увидеть Лили, и он не успокоится, пока не повидается с ней.

— Предупреди ее, по крайней мере, заранее. Пошли вперед посыльного, чтобы она успела приготовиться. Да, может быть, ее там и нет сейчас.

Вилл был поражен.

— А где бы еще быть Лили, если не в Брейкберне? Если бы она собиралась куда-нибудь, она бы заехала ко мне.

Дайони плутовато посмотрела на него через плечо.

— А ты собственник. Как неожиданно для такого непредсказуемого и беспутного мужа. Не понимаю, как Лили тебя выносит, как она мирится с твоими нечастыми приездами с такой бесконечной любезностью — если дело, конечно, в любезности.

Вилл посмотрел на Дайони в замешательстве. В ее словах он уловил слабое эхо оскорблений, которые слышал от Маккея три дня назад.

— Лили всегда рада меня видеть. Какие сплетни заставили тебя думать обратное?

— Никаких сплетен, — пожала плечами королева. — Никаких сплетен, но я, как и все остальные, в состоянии делать выводы.

Она обернулась к зеркальцу.

— И знаешь, Вилрован, ты получишь по заслугам, безнравственный ты мальчишка, если однажды явишься в Брейкберн и не застанешь там Лили, если она отправится на поиски своих собственных романтических приключений!

Утренняя заря только-только разгоралась, когда «Королева-Язычница» покинула порт Зутлингена. Холодный дождь со снегом, шедший всю ночь, замерз на вантах и реях, заключив старинное судно в ледяную броню, однако полоска тусклого красного света на горизонте, распространявшегося по небу стремительно, как лесной пожар, обещала холодный, но ясный день.

Капитан стоял на баке: суровый, седой морской волк, не менее потрепанный штормами, чем его корабль, лицо его было покрыто шрамами, а одну руку заменял протез, искусно вырезанный из бивня морского слона и снабженный серебряными струнами, — воспоминание о более рискованных, но и более удачных временах.

Сложно было вообразить более неприглядный и разбитый корабль. «Королева-Язычница» никогда не была красавицей, а жизнь на бурных морских просторах и бесчисленные удары судьбы не сделали ее миловиднее. Под пятнистыми ледяными доспехами она была вся разбита в щепки и потрепана. Возможно, это не тот корабль, который стоило выбрать для плавания по зимнему морю, но дело в том, что «Королева-Язычница» просто-напросто была единственным торговым судном, капитан которого согласился покинуть порт так поздно осенью, и те, кому удалось заполучить билеты, считали себя счастливчиками. Корабль только вышел в открытое море, когда поднялся ветер, пронзительный и холодный, и снова зарядил ледяной дождь. Ветер усиливался с каждым часом, и корабль медленно продвигался против бурных встречных волн, снасти скрипели, палубы заливало водой.