Жёлтые короли - Лобас Владимир. Страница 18

6.

Наша жизнь состоит из компромиссов. Положил я себе не брать чаевых, а что из этого вышло? Лопнул еще один мыльный пузырь, и в душе осталась еще одна грязная лужица.

По-прежнему избегая опасной и к тому же не приносившей мне успеха гонки, я свернул с широкой авеню в узкую улицу. Людей здесь было мало, но я проехал квартал, другой, и меня остановили — дети.

Мальчик и девочка. Лет им по семь-восемь. Они махали ручонками, завидев мой кэб издали. Но подъехал я к ним не спеша: на улице не было желтых хищников, готовых вырвать у меня мою скромную удачу.

В окне-витрине со светящимся переплетением неоновых трубок, изображавшем нечто непонятное, возникла немолодая брюнетка. Она сделала жест: — «Минуточку!» — и детишки, тоже черноволосые, черноглазые, забрались в чекер. Они подняли возню, грохотали откидными сиденьями, елозили, а я стал считать выручку. У меня были уже две пятерки, семь бумажек по доллару и полная горсть мелочи… Щелкнул счетчик: 65 центов превратились в 75, и в тот же миг мимо моего лица промелькнула детская ручонка — клац!..

— Ты зачем выключил счетчик? — спросил я мальчишку, высунувшегося по пояс в открытое окошко перегородки, отделявшей меня от пассажиров.

— Я не выключил.

— А что же ты сделал?

— Я остановил таймер*.

Ребенок хитро улыбнулся, на него нельзя было сердиться.

— Мистер, дай мне квотер, — попросил он.

Я дал.

— А мне-е?! — в окошко высунулась девочка. Пришлось дать и ей. (* Устройство, отсчитывающее плату п-о-м-и-н-у-т-н-о: за простой кэба.)

— Пожалуйста! — горячо зашептал мальчик. — Дай еще один…

Это мне совсем уже не понравилось, но мальчишка меня пристыдил:

— Смотри, как у тебя их много!

Я дал ему второй квотер.

— А мне-е! — захныкала девочка.

Наконец, появились отец с матерью, а с ними еще дети, совсем малышня. Снова смех, возня, взволнованный детский шепот, и опять тянутся ко мне ручонки — попрошайки: «Дай нам тоже!».

Я обернулся и посмотрел на родителей. Они сохраняли улыбчивый нейтралитет. Они — не вмешивались! Что за публика?..

Папаша указывал дорогу и одновременно вел странный допрос:

— Скажи: какие бывают таксисты?

Я не понимал, о чем он, собственно, спрашивает.

— Негры бывают?

— Конечно.

— Японцы бывают?

— Бывают.

— А ц-ы-г-а-н-а — таксиста ты видел?

Я пожал плечами: не знаю, мол…

— Не видел и никогда не увидишь! — назидательно произнес папаша.

— Это почему же? — удивился я.

— Потому что у таксиста тяжелая работа, — объяснила мать семейства, — а мы работать не любим!

Только теперь я догадался, что изображало переплетение неоновых трубок в витрине, возле которой я ожидал этих клиентов. То была перевернутая вверх ладонью рука, по которой гадалка читает судьбу. Такая же рука, только из синих, а не из красных трубок мерцала в окне дома, у которого мы остановились. Счетчик показывал 1.85, я получил — два… Но, видимо, супруги ощутили некоторую неловкость, и цыганка решила доплатить таксисту по-своему:

— Хочешь, погадаю?

Я молчал.

— Бесплатно! — она протянула руку, и я подал ей свою.

— Ой! — восхитилась цыганка, едва взглянув на мою ладонь, и зацокала языком: — Ой, что я вижу!.. Ты скоро станешь богатым! Да, да: кто-то оставит в твоем кэбе мешок с деньгами…

Я кисло улыбнулся, а прорицательница сказала:

— Не веришь? Потом сам увидишь…

Было три часа дня. К четырем я обязан вернуться в Квинс, в гараж: кэб будет ждать водитель вечерней смены. «Хватит на сегодня», — решил я. Мне хотелось есть, и я вошел в пиццерию. Всей выручки вместе с мелочью, согласно моим подсчетам, должно было набраться — 26 долларов; а полагалось «сделать» за утреннюю смену — 65. Впрочем, расстраиваться из-за невыполненной «нормы» не стоило: лиха беда начало. Я глотнул кока-колы, откусил кончик огнедышащей пиццы и — застонал! Господи, у меня же нет этих 26 долларов!.. Как назло, уходя из дому, я взял с собой ровно столько, сколько стоили два сабвейных жетона и пачка сигарет. Между тем 65 центов я задолжал гаражу, плюхнувшись сдуру на «горячее сиденье»; доллар выклянчили у меня цыганята, доллар стоила пицца, а чаевых я не брал…

Растрата невелика, но каково — объясняться. Хоть большую, хоть малую выручку таксист обязан сдать до цента. Что я скажу? Ну, как я буду кричать в окошечко диспетчеру, что нельзя отказывать детям, попросившим подарить им по монетке! — а рядом будут стоять съехавшиеся после смены водилы и слушать?

Словно насмехаясь над моими горестями, авеню Колумба провожала меня в гараж криками «Такси! Такси!». Теперь, когда я кончил работу, на каждом углу маячила поднятая рука… Подойдя к застоявшемуся чекеру, я заметил у себя за спиной нагруженную покупками парочку.

— Куда вам? — спросил я, ковыряя в замке ключом и совершая свое первое таксистское преступление: «ПОКА ПАССАЖИРЫ НЕ СЕЛИ В КЭБ, ВОДИТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА СПРАШИВАТЬ ИХ, КУДА ОНИ НАМЕРЕНЫ ЕХАТЬ. ЗА НАРУШЕНИЕ ЭТОГО ПРАВИЛА — ШТРАФ 100 ДОЛЛАРОВ».

— Я возвращаюсь в Квинс, в гараж, — объяснил я просительно глядевшим на меня клиентам и тотчас спохватился, что совершил второе преступление: «НИ СЛОВОМ, НИ ЖЕСТОМ И НИКАКИМ ИНЫМ ОБРАЗОМ ВОДИТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА УКАЗЫВАТЬ ПАССАЖИРУ, В КАКОМ НАПРАВЛЕНИИ ОН НАМЕРЕН И В КАКОМ НЕ НАМЕРЕН ЕХАТЬ. ЗА НАРУШЕНИЕ — ШТРАФ 100 ДОЛЛАРОВ.» Какую в сумме я уже заслужит кару?

— А нам как раз в Квинс и нужно, — обрадовался парень.

Везуха! Я открыл багажник, мы погрузили пакеты. Девчонка, лет ей пятнадцать, заговорщицки мне подмигнула:

— А ты не теряешься!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты меня понял!

Была она такая счастливая, такая гордая: никто и не в чем не смей ей сейчас перечить! Я и не стал выяснять, что у нее на уме.

Парень, ему уже стукнуло двадцать, накануне вернулся из дальнего плавания. Моряк. Пять месяцев не был дома. Вчера эта девчонка встречала его в порту. Сейчас она льнет к нему, багажник загружен подарками.

— Поедем через туннель?

— Если ты укажешь дорогу…

Он не удивляется моему невежеству и не впадает в менторский тон. Он указывает таксисту, как найти связывающий Манхеттен с Квинсом туннель, и звучит у него это так же естественно, как и рассказ о плавании.