Леонардо да Винчи - Гастев Алексей Алексеевич. Страница 46

Приходский священник отец Виктор, любопытный, как уж, и проницательный, сказал бабке Лючии:

– Твой внук, если его определить к духовному званию, станет выдающимся проповедником, поскольку его язык превосходно подвешен. Кроме того, мальчику свойственно редкостное и изумительное сострадание, необходимое, чтобы управлять прихожанами и называться их пастырем. Тогда как другие дети, подобные безжалостным разбойникам, смеются, наблюдая варварское мучительство, учиняемое без необходимости, этот смотрит внимательно и серьезно, будто желая вызнать важную вещь, прежде ему неизвестную. Черты его лица искажаются от сильной душевной боли, словно бы инструмент, которым закалывают свинью по нашему обычаю, проникает в его сердце.

Разве ты не видишь, что среди человеческих красот красивейшее лицо останавливает проходящих, а не богатые уборы? И это я говорю тебе, который украшает свои фигуры золотом или другими богатыми узорами. Не видишь ли ты, что сияющие красоты юности уменьшаются в своем совершенстве от чрезмерных, слишком изысканных украшений, не видал ли ты, как горские женщины, закутанные в безыскусственные и бедные одежды, приобретают большую красоту, чем те, которые украшены?

Вследствие необходимой при составлении бумаг быстроты письма почерк нотариуса не может отличаться изяществом, хотя сер Пьеро иной раз украшал буквы завитушками и всевозможными росчерками. Также и буквы, которые выводил Леонардо, поначалу изобиловали завитушками, подобными локонам младенца, но получались настолько красивыми и так быстро он овладел приемами опытных писарей, что Пьеро скоро перестал приговаривать, что, дескать, левой рукой, какою писал его ученик, водит сатана или нечистая сила.

Будучи достаточно образован, Пьеро обучил сына счету – в пределах, установленных жизненной практикой, беглому чтению и письму на вольгаре, общепринятом тосканском наречии, которым пользовались нотариусы в юридических актах, оставляя латынь для отдельных украшающих текст выражений. Такое небрежное отношение к языку своих предков отчасти отразилось в преподавании сера Пьеро, давшего ученику только начала грамматики, поскольку и сам был в этом нетверд. Если же Леонардо на всю дальнейшую жизнь остался uomo sanza lettere, или человеком без книжного образования, не знающим хорошо по-латыни, виною здесь также недостаток времени, занятого частыми отлучками Пьеро во Флоренцию, куда он другой раз брал с собою и сына. Если же такие путешествия с людьми, старшими возрастом, как дед и отец, полезны для широты кругозора, то же относится к пребыванию в деревне, где люди не понаслышке знакомятся с происхождением необходимых вещей, как мясо и хлеб или шерстяная одежда.

Однако многие мальчики, которым родители желают дать правильное образование, если незнакомы с устройством виноградного пресса или мельницы, зато, постоянно находясь во Флоренции, во-первых, прилежно изучают грамматику, для чего посещают городскую школу или имеют в доме учителя не как сер Пьеро, преподающий от случая к случаю, а такого, что себе не предоставляет поблажки, но и требует того же от ученика. После грамматики в другой школе они усваивают латинскую стилистику и, имея согласие родственников помогать им деньгами, готовятся в университет. Леонардо же систематически получал разве что физику по «Шестодневу» через деда Антонио, а в остальном питался отрывочными и баснословными сведениями. И все же сельская жизнь имеет свои преимущества для образования.

Хотя коренному деревенскому жителю, наверное, незнакома латынь, а о существовании греческого языка он не догадывается, голоса птиц, рыб, мышей или домашних животных, как и многое другое, трудное для горожанина, ему отчасти понятно. Правда, такому пониманию недостает ясности, поскольку не всякий раз можно с уверенностью определить, чей голос звучит: камень ли, куст, или скрывающееся животное, или вздыхает земля, или звучание проникает из нависшего тумана – тогда как, рассматривая следы, остающиеся в местах, где собираются на водопой ночные животные, легко перепутать, чья именно ступня здесь отпечаталась: козы, нимфы, или козлоногого сатира, или, опираясь на посох, прошел тут святой, призванный к больному или для помощи роженице, или еще кто-нибудь. Трудность всяческого опознания увеличивается испарениями лесной или болотистой почвы, а в горной местности, как Анканио, величайшим в мире обманщиком – эхо; и, кажется, тут все предпринято нарочно, чтобы запутать человека и лишить его возможности правильно судить о вещах. Могут спросить: так что тут хорошего и какая польза для образования от всей этой путаницы?

На это следует отвечать, что так колеблется, зыбится, неровно дышит самая жизнь и кто достаточно пробыл в сельской местности, тот на долгое время предохранил свою душу от высыхания, поскольку она хорошо напиталась влагою в детские и отроческие годы – Леонардо же в его ранней молодости относился не иначе как к тем, кого Вазари, предваряя «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» общими рассуждениями об искусстве, удивительными в их проницательности, называет «простыми мальчиками, грубо воспитанными в лесах». Однако Леонардо не только неоднократно посещал столицу Тосканы, сопровождая деда или отца, но имел, можно сказать, маленькую Флоренцию у себя дома, в Винчи: от старшего в семье, деда Антонио, считавшего в числе приятелей молодости знаменитого Брунеллеско, до Альбиеры, на которой Пьеро женился тотчас после рождения сына, взявши ее из старинного флорентийского семейства Амадори. Так что, с одной стороны, на богато одаренного природой мальчика влияют нотариусы, хорошо образованные и любознательные, и речь их суха и чиста, как стук тележных колес по мощеной улице; с другой стороны – поскольку ему не препятствуют посещать Катерину – ее деревенские земляки, разговор которых невнятен и слова, кажется, более служат сокрытию истины: на простой вопрос от них не дождешься ясного ответа, так как они предпочитают метафору или басню какую-нибудь или пословицу.

Настоятель прихода св. Лючии отец Виктор не раз отзывался о деревенских в том смысле, что мнение, будто они наиболее благочестивы, ложно, ибо деревенское или простонародное благочестие это не что иное, как чудовище, увязнувшее в трясине суеверия, и что, мол, еще неизвестно, откуда распространяются все искушения язычества: из ученого собрания и библиотеки или из мест, где мирная сходка другой раз оканчивается дракой или кровопролитием. И все из-за того, заключал отец Виктор, что у деревенского жителя рассуждение спит, а воображение бодрствует. Если отец Виктор прав, выдумки, как происхождение Катерины от англичанина, неудивительны. Тем более при крайней выразительности движений и жестов, свойственной другим жителям Анкиано, известная сдержанность и светлые волосы и глаза придают Катерине сходство с иностранкою и как бы свидетельствуют благородное происхождение.