Ордо Ксенос - Абнетт Дэн. Страница 17

Я ждал, когда он это скажет.

— Могу объяснить, — вздохнул я. — Девушка, которую мы приняли на борт, из неприкасаемых.

— Держите ее от меня подальше, — задрожал Ловинк.

Я передал слово «дайзумнор» Эмосу на тот случай, если это поможет ему в работе над информационным планшетом, и намеревался отдохнуть в своей каюте. Ловинк забился в свое крохотное обиталище под рубкой управления. И было сомнительно, что от астропата будет много проку в ближайшее время.

Я снова сложил все улики в коробку и запер ее в несгораемый шкаф. Все, кроме ларца, который оказался слишком большим для такой процедуры. Мы хранили его под брезентом в запирающемся кормовом отсеке. Подняв ларец, чтобы отнести обратно, я почувствовал отголосок ауры, словно мы пробудили что-то в ларце, какой-то инстинкт…

Впрочем, я решил, что это могло быть всего-навсего игрой переутомленного воображения. Но перчатки все-таки надел.

На обратном пути ко мне присоединился Бетанкор. Он осмотрел вещи Виббен, но не нашел ни завещания, ни инструкций. Нам потребовалось воспользоваться ее каютой, чтобы разместить Фишига, поэтому мы упаковали ее имущество и одежду в ящики под диваном в кают-компании и вместе перенесли спеленатое тело на кушетку в медицинский отсек. Я запер за нами дверь.

— Что ты собираешься делать с ней? — спросил Бетанкор. — У нас сейчас нет времени на похороны.

— Когда-то Лорес сказала мне, что хочет посмотреть, что представляют собой звезды. Там она и упокоится.

Затем я лег спать, лихорадочно ворочаясь в постели, несмотря на усталость. А когда сон наконец пришел, он был холоден и неприветлив. Электрические всполохи сотрясали мчащиеся по незнакомым небесам губительно черные облака, подсвеченные неким скрытым ими источником света. Темные деревья и еще более темные, высокие стены окружали границы моего сна. Я чувствовал голод и жажду, исходящие от ларца, скрытого в каком-то месте, которое никак не удавалось найти моим глазам.

Стаи омерзительных птиц кружили в высоте, словно вытягивая из мира все краски, окрашивая весь сон в серые тона. Весь, если не считать красного пятна, сверкавшего впереди на выцветшей почве.

Пятно удалялось с каждым моим шагом. Я побежал. Но оно продолжало действовать в рамках логики сна и стало отодвигаться быстрее.

Наконец, задыхаясь, я прекратил бег. Красное пятно исчезло. Снова возникло ощущение голода, но в этот раз оно было внутри меня, грызло мой живот, наполняло мою глотку жаждой. Катящиеся в небесах облака внезапно прекратили свой бег и неподвижно замерли. Даже вспышки молний застыли, оставшись просто изломанными, фосфоресцирующими линиями.

Кто-то обратился ко мне по имени. Я решил, что это Виббен, но, повернувшись, не увидел ничего, кроме легкого облачка уплывающего дыма.

И проснулся. Судя по хронометру, я проспал несколько часов. Горло горело, а рот пересох. Я осушил два стакана воды и вернулся обратно в постель.

Голова раскалывалась, но избавиться от лишних мыслей никак не удавалось. Сон больше не вернулся.

Вокс загудел приблизительно четыре часа спустя. Меня вызывал Бетанкор.

— «Иссин» только что вышел на орбиту, — сказал он. — Можем отправляться, как только пожелаешь.

«Иссин» косо навис над перевернутой чашей Спеси, вырисовываясь на фоне звезд.

Мы оставили Купол Солнца посреди снежной бури. Корпус катера нервно дрожал, пока Бетанкор вырывал нас из когтей свирепых ледяных ветров, поднимая над бушующим океаном морозного тумана.

А затем океан устремился вниз, и мы уже могли видеть в нем течения и завихрения — огромные центрифуги титанической мощи.

— Там, — сказал Бетанкор, кивая в сторону передних люков. Даже за девяносто километров, еще не выйдя за пределы аэропаузы, он сумел установить визуальный контакт.

Я смог увидеть «Иссин» только спустя некоторое время. Жемчужную кромку планеты слегка искажал кусочек темноты.

Через минуту его очертания уже приобрели объем. А еще минутой позже стало возможным различить бегущие огоньки, освещавшие поверхность судна.

Еще минута — и «Иссин» полностью заслонил обзор. Очертания корабля напоминали какую-то огромную башню, которую вырвали из земли и бросили спокойно дрейфовать в пустоте.

— Красота, — пробормотал Бетанкор, знающий толк в кораблях.

Инкрустированные кибернетикой руки моего пилота замелькали над панелью управления, и мы взяли курс на сближение. Боевой катер и массивное торговое судно принялись автоматически обмениваться трескотней телеметрии. По экранам панели управления полетом побежали колонки данных.

— Грузовой клипер, классическая модель «Изольда», произведен на верфях Ур-Хейвена или Танкреда. Величественный… — Бормотание Эмоса стало совсем неразборчивым, и он принялся заносить праздные наблюдения в подвешенный на запястье планшет.

По моим оценкам, «Иссин» имел три километра в длину и все семьсот метров в самой широкой своей части. Нос корабля являл собой длинный гладкий конус, похожий на шпиль собора, украшенный переплетающимися готическими завитками и утыканный бронзовыми шипами. За острым носом следовал скованный ребрами из темной стали угловатый корпус в окружении контрфорсов. Ряды зубчатых башен выпирали в верхней части корабля. Словно клыки, вперед были выставлены растущие из корпуса стометровые антенны, а более короткие антенны выступали с боков и днища, помигивая сигнальными огнями. Кормовая часть огромного грузового судна расширялась в четыре сопла, почерневших от жара, каждое из которых было достаточно большим, чтобы поглотить за один раз дюжину боевых катеров.

Бетанкор развернул нас и повел вдоль кормовой направляющей. Когда катер начал заходить на посадку, от «Иссина» отделилась и приблизилась к нам светящаяся точка, сверкая очень яркими красными и зелеными лампами: беспилотный посадочный модуль заводил нас внутрь.

Бетанкор осторожно пристроился за ним и заложил крен на левый борт, как инструктировали огоньки на посадочном модуле. Мы аккуратно скользнули между двумя из многочисленных мачт, пролетели под опоясанным ребрами брюхом и наконец замерли под квадратным зевом шлюза, обведенным по краю желтыми и черными полосами. Этот шлюз являл собой лишь один из шести, расположенных в днище корабля, но только он был открыт. Нас омыло ярким оранжевым светом, исходившим из него.

Обменявшись несколькими короткими фразами с Уклидом в моторном отсеке, Бетанкор ввел боевой катер в раскрытый люк. А я смотрел, как в опасной близости проходят ободранные в некоторых местах до голого металла края люка, толщина которых была не менее двух метров.

Затем катер несколько раз вздрогнул, снаружи донеслась серия механических ударов по его корпусу. Рубка управления купалась в лучах оранжевого света. Я всматривался в это свечение, но находил только темные силуэты стоек и погрузочных кранов.

Катер снова вздрогнул. Бетанкор рывком опустил рядок переключателей, после чего источники электропитания и корабельные системы с воем умолкли. Он отстранился от панели управления и начал натягивать перчатки.

— И нечего так волноваться, — с ехидной усмешкой произнес он.

По правде говоря, меня сильно беспокоят события, которыми я не способен управлять. Несмотря на имеющиеся навыки управления техникой для перемещения в атмосфере, я не пилот и уж точно не иду ни в какое сравнение с главианским виртуозом Мидасом Бетанкором. Именно поэтому я и нанял его, и именно поэтому он старается сделать так, чтобы все выглядело просто. Но иногда мое лицо выдает тревогу, испытываемую в ситуации, на которую я не имею рычагов влияния.

Кроме того, я был порядком измотан. И при этом понимал, что сон все равно не придет, как бы я ни старался. Впрочем, еще оставались дела, которыми необходимо было заняться.

Эмос, Биквин и Ловинк остались до поры в катере. Как только шлюзовая камера «Иссина» закрылась и помещение заполнилось воздухом, я открыл люк катера и вышел вместе с Фишигом и Бетанкором.

Трюм, в котором мы сели, был сводчатым и казался необъятным. Я напомнил себе, что это только один из шести, расположенных в днище судна. Поверхность стен и настила имела масляно-черный цвет. По потолку бежали множество натриевых светильников, заполнявших помещение оранжевым сиянием. Пространство над нами занимали кран-балки и монозадачные подъемники, но все они были выключены и безжизненны. Пол покрывали остатки упаковочных материалов. Боевой катер оказался подвешен над закрытым шлюзовым люком в грязной сети стыковочных поршней и гидравлических зажимов.