Нечаянный поцелуй - Беннет Сара. Страница 30

Сорочка Дженовы, соскользнув с ее тела, распласталась у нее под ногами. Этот предмет ее одежды не относился к числу лучших, но она подумала, что Генрих вряд ли его заметил. «Мсти», – сказал он. Эта мысль пустила корни, и Дженова ощущала, как в нее вливаются жизнь, энергия и сила.

Генрих протянул к ней руку.

– Нет, – едва слышно прошептала она. – Не прикасайся ко мне. Это моя месть, не забывай. Ты мой любовник, и я привела тебя сюда, чтобы соблазнить, показать Мортреду, что он ничего для меня не значит. Ты не должен ко мне прикасаться, Генри. Я скажу тебе, что делать.

Слова Дженовы не понравились Генриху, но ее это не волновало. Генрих обманывал ее.

Сбросив остатки одежды, Дженова склонилась над ним. Ее мягкая грудь задела его щеку, и он со стоном повернул голову, чтобы взять ее в рот, но Дженова отодвинулась. Ее руки поползли по его плечам и груди, изучая его тело, словно никогда прежде к нему не прикасались. Ее ладонь соскользнула вниз, под воду, на жесткий панцирь его живота. Он затаил дыхание, а она улыбнулась. Ощутив под пальцами его возбужденную плоть, она погладила ее. Он приподнял бедра.

– Я умираю, – простонал он. – Дженова, позволь мне до тебя дотронуться.

Она колебалась, не желая сдаваться, но ее кожа горела от потребности ощутить его реакцию.

– Хорошо, только тебе придется остановиться, когда я попрошу.

Генрих повернул голову и потерся свежевыбритым лицом о ее живот, которым она к нему прильнула, потом, нежно тиская, поласкал ее грудь и обхватил губами сначала один сосок, потом другой.

В какой-то момент Дженове показалось, что у нее из-под ног уходит земля. Омываемая сладкими ощущениями, она оперлась о край ванны. Запутавшись рукой в ее волосах, Генрих привлек к себе ее лицо и приблизился к ее губам. Обежав их по контуру языком и насладившись вкусом, он с жадностью прильнул к ней в долгом поцелуе.

Дженова поняла, что еще мгновение – и она утратит над собой контроль. Она почувствовала, как его пальцы заскользили по внутренней стороне ее бедер. Тихо вскрикнув, Дженова отпрянула и теперь стояла, тяжело дыша и гневно сверкая глазами.

Он сделал движение, словно хотел встать из ванны, но Дженова остановила его, положив руку ему на плечо.

– Нет, – сказала она с улыбкой. – Я хочу, чтобы ты оставался на месте, Генри. Я хочу… довести тебя до экстаза.

Он с трудом сдержал улыбку, но его голубые глаза блеснули, прежде чем он скрыл их за длинными ресницами.

– Тогда вперед, – хрипло проговорил Генри. – Хватит играть.

– Ты имеешь в виду игру, в которую вы с Мортредом играли со мной? – ответила она.

Дженову вновь охватил мощный прилив гнева. Но она решительно шагнула в горячую воду. Расставив ноги, она опустилась и распластала на нем тело, ощутив набухшей плотью твердость его эрекции.

Он застонал и схватился за край ванны так, что побелели костяшки пальцев. Тогда она слегка приподнялась над ним, давая ему некоторую свободу, и снова опустилась. Его жезл частично вошел в ее горячее лоно. Ахнув, она сделала движение вперед и подставила ему для ласки грудь.

– Дженова, – простонал он. – Пожалуйста… пожалуйста…

Но Дженова не знала жалости и продолжала дразнить его и мучить, не позволяя полностью овладеть собой. Но с каждым разом ей становилось все труднее отрываться от него, преодолевая собственное желание опуститься на него до конца. Сдержанность противоречила ее натуре, тем более что это был Генри, ее Генри. Она хотела насладиться им и доставить удовольствие ему.

– Теперь можешь дотронуться до меня, Генри.

Он обхватил руками ее бедра и вошел в нее на всю глубину. Дженова ощутила, как размякло ее тело, как их обоих пронзила дрожь. И она полетела в небо – в ясную ночную синь, усыпанную мерцающими звездами, и мир под ней исчез.

Когда все кончилось, она приподняла голову и посмотрела на него.

– Ты не такой, как Мортред, – промолвила она. В ее голосе послышалась уверенность, смешанная с удивлением. – Я убеждала себя, что ты, как он, но ты не похож на него ничуть.

– Нет, – согласился он шутливым тоном. – Я похож на Генри. Ты прощаешь меня? Что утаил от тебя правду о Мортреде?

Дженова снова улеглась на его грудь, соединив вместе их нагие влажные тела, и заглянула ему в глаза. В них она прочла раскаяние, и теплоту, и желание утешить ее и сделать счастливой.

– Да, Генри, – пробормотала она, проводя пальцем по его губам. – Я прощаю тебя. – Она обвела контур его рта. – Я думаю, что могла бы простить тебе почти все.

Генрих затаил дыхание и как-то странно посмотрел на нее. Но прежде чем она успела спросить его, в чем дело, привлек ее к себе и жадно прильнул к ее губам, увлекая за собой в омут страсти.

Глава 12

Алфрик и Рона вновь въезжали верхом во двор Ганлингорна. Шпоры Алфрика блестели, туника из тонкой коричневой шерсти была безупречно выглажена, светлые волосы аккуратно подстрижены. Он выглядел как настоящий лорд, красивый и молодой – мечта любой вдовы.

Любой другой, но не той, которая наблюдала за ним из окна своих покоев, не желала его видеть и объявила об этом во всеуслышание.

– Но вы должны, миледи! – возмущенно воскликнула Агета, тараща голубые глаза. – Невежливо с вашей стороны отказать ему во встрече, тем более что совсем недавно вы собирались с ним обвенчаться.

– Я не хочу снова обнадеживать его, Агета.

Агета воткнула иглу в вышивку, которую держала в руках, и надула губы. Она всегда благосклонно относилась к Алфрику, но Дженова только сейчас поняла, когда отказала молодому человеку, сколь велика была к нему симпатия Агеты. Фрейлина ее изводила, то превознося достоинства юного красавца в надежде, что госпожа передумает, то горюя о его потере. Дженова не знала, что лучше: слышать по сто раз на дню, как хорош Алфрик, или как сильно будет она тосковать в старости, что не ухватилась за него обеими руками, когда ей представилась такая возможность.

Дженова хотела бы без ума влюбиться, как желала того Агета, проникнуться к кому-нибудь такой же слепой верой, как Агета к Алфрику. Но Дженова была старше и умнее, была полна решимости никому больше не верить после смертельной обиды, нанесенной ей Мортредом…

Дженова вспомнила, как лежала вчера в теплой, благоуханной воде в объятиях Генри, и невольно улыбнулась.

– Бедный лорд Алфрик, – причитала Агета, вытаскивая иглу из вышивки и туго затягивая нитку. – Должно быть, он очень растерян и расстроен. Наверняка чувствует себя уязвленным. Он легкораним. Не знаю, как перенесет он ваш отказ принять его, проделав столь долгий путь…

–•Из замка Хиллдаун всего два часа езды, – возразила Дженова. – Зато я спокойно переживу это. Агета поджала губы.

– Болдессары – ваши соседи, миледи. В один прекрасный день Алфрик займет место отца. Разве вам не хочется быть с ними в добрых отношениях?

Агета права. Времена неспокойные. В любой момент может возникнуть нужда обратиться к соседям за помощью. Придется принять Алфрика, выслушать, что он скажет, и отказать. Но она поклялась, что это в последний раз.

– Ладно, Агета, – промолвила она. – Я увижусь с ним, но в большом зале. Не хочу оставаться с ним наедине.

Отбросив в сторону вышивку, обрадованная Агета понеслась, спотыкаясь, вниз по лестнице. Дженове уже не раз приходило в голову, что Алфрик и Агета составили бы прекрасную пару. Агета ласковая, прелестная, а главное, преданная. Жаль, что скромное приданое девушки не прельстит алчного лорда Болдессара.

Когда Дженова спустилась в большой зал, Алфрик и Рона стояли у камина, сблизив головы, словно заговорщики. Задержавшись в дверях, Дженова подумала, что не ошиблась в своем подозрении. Рона была умна и хитра и никогда не внушала Дженове доверия. Алфрик отличался излишней мягкотелостью и легко поддавался влиянию. Обвенчавшись с ней и живя на территории Дженовы, он не посмел бы ее ослушаться. Но без нее он был бы подобен листу, несомому ветром.

Она правильно поступила, отделавшись от обоих.