Последняя точка - Абрамов Александр Иванович. Страница 12
Фролов уже с улыбочкой еще водки выпил.
— Не снизятся. Занижены они у меня, потому люди и работают с превышением на сто и больше процентов. Нажму, и еще превысят.
— И с каждого сдерешь?
— Ну, там уж по грошику.
Солод, давно уже все понявший, а видимо, и присмотревшийся, как Фролов маневрирует, захихикал для вида, а может быть, и с расчетцем:
— Знаю я твои грошики. За семь лет у тебя, наверное, полмиллиона накоплено.
— Не считал.
— А прячешь где?
Фролов промолчал, а Солод добавил хитренько:
— Все равно узнаю. И поделимся, говорю. Честно, по-каторжному. Все равно смываться придется.
— Рано об этом. Глебовский у меня в голове. Как бы избавиться от него, заразы. Закопает в конце концов.
— А мы его к ногтю, — сказал Солод. — Тыщ десять дашь, причешу. Раз хлоп, два в гроб. И на твоих плотовщиков все свалим. Сначала, конечно, алиби себе обеспечим.
Вздохнул Фролов:
— Не поможет алиби: мотив у меня.
— Не будут искать мотив у старого партизана. Вон ты на карточке красуешься с усами, как у Буденного. Партизан Фролов в отряде капитана Глебовского.
Солод поднес лампу со стола к стенке, где красовалась в рамке увеличенная фотокарточка партизанской группы в лесу у брошенной сторожки лесничего.
— Когда это вас снимали?
— Почему вас? Там ты тоже есть. С краюшка рядом с Костровым стоишь. Перед тем как разделиться, нас и запечатлели.
У Солода рука дрогнула. Оглянулся, нашел, швырнул фотографию в рамке на стол так, что стекло зазвенело.
— Что ж ты молчал, гад мышачий?
— Так тебя на снимке ни один мент не узнает.
— Сжечь эту пакость сейчас же! — Солод сорвался в крике.
— Нельзя сжечь. Пока нужна она здесь как визитная карточка.
Солод вынул фотографию из рамки, достал финку из куртки, висевшей на спинке стула, и ровненько отрезал край снимка.
— Вот и Кострова отрезал, — огорчился Фролов.
— Дай спички!
— Сунь в печку. Там уйма бумажного хлама. Только сейчас жечь не надо. Подозрительно: ночь. Мало ли что жгут. Запалим, когда похолодает.
Солод допил водку и снова на койку брякнулся. Не прошло и минуты, как он захрапел. А вот Фролову не спалось. Думал, сопоставлял, комбинировал. А наутро с красными от бессонницы глазами сказал опохмелявшемуся Солоду:
— Дам тебе десять тыщ, Мухин. Только не за Глебовского.
— А за кого? — насторожился Солод. Даже за Мухина не одернул.
— Обдумаю все — узнаешь.
15
Подымаясь к себе, Бурьян заглянул в бывший кабинет Жаркова, где теперь работала Верочка.
— Есть новости, Андрей Николаевич, — сказала она. — Нашла мальчишек, которые возле Глебовского суетились, когда он патроны для охоты заготовлял. Они у него в специальном ящичке хранятся. Ну и разгорелись у мальчишек глаза: стащили четыре патрона. Оба из четвертой средней школы. Перешли в восьмой класс. Олег Пчелкин и Виктор Хохлик.
«Двигаем», — подумал Бурьян и прибавил:
— Надо еще, чтобы они сознались. Вы хоть расспросили их, прежде чем к нам вызывать?
— Конечно. Все расспросила. Сначала бычились, а узнав, кто вы, раскололись сразу. Гипноз ваших спортивных доблестей подействовал. Тогда совсем ребятишками были, а слухи помнят. Да они оба сейчас в приемной у вас сидят.
Бурьян прошел к себе и увидел двух крепких пареньков лет по пятнадцати. Оба так и сверлили его глазами, а в глазах застыло напряжение, как у спринтеров на стометровке.
— Ко мне, ребята? — спросил он.
— К вам. Нас Вера Петровна прислала. Вы тот знаменитый Бурьян?
— Тот.
— Говорят, вы в школах, в городах, где работаете, физкультурой занимаетесь?
— И у вас займусь, когда дело закончу.
— Нам бы кролем выучиться плавать. Или брассом.
— Так по вашей реке не поплаваешь.
— У нас в трех километрах заводь большая. Туда по вечерам на рыбалку ходят.
— Будет время, и мы сходим. Научу вас обоих плавать — мастерами станете. А сейчас по делу поговорим. Но запомните: с одним условием — правду и только правду.
Теперь у обоих в глазах была готовность спортсменов на тренировке.
— Спрашивайте, — сказал Хохлик.
— Это вы четыре патрона у Глебовского сперли?
— Мы. Хохлик взял два, и я два, — сказал Олежка Пчелкин, веснушчатый парень с короткой челкой. Сказал охотно, не запинаясь.
— Давно?
— Недели за две до ареста дяди Илюши.
— И что же вы с ними сделали?
— Витькины два мы израсходовали. По воронам били из отцовской двустволки. Я попал, а Хохлик промазал.
— Верно, — подтвердил Хохлик. — У меня меткости нет. Будете нас учить, постараюсь не мазать. У пятиборцев как? По движущейся цели стреляют или по тарелочкам?
— Со стрельбой погодим, — возразил Бурьян. — Скажите лучше, куда другие патроны дели?
— Так первые два мелкой дробью были набиты, бекасинником, а другие два картечной, крупнющей. Побоялись. Так у нас их Солод забрал. Где-то побоку шлялся.
— Это какой Солод? — заинтересовался Бурьян.
— Да водитель фроловской легковушки. Перекошенный такой, бородатый. По лбу до бороды шрам, как топором хрястнули, — пояснил Пчелкин, он был разговорчивее угрюмого Витьки. — Сказал, что стрелять в городе милиция не разрешает, а патроны забрал. Хозяину, говорит, отдам, и чтоб, мол, держали мы язык за зубами, а то донесет. Есть, говорит, такая статья в уголовном кодексе. По ней, дескать, и малолетних берут за стрельбу в городе.
— В городе, конечно, стрелять нельзя, — предупредил мальчишек Бурьян, — и у отцов брать охотничьи ружья тоже не следует. Это я вам как прокурор говорю. Ждите меня в школе: вот дело закончим, я поговорю с вашим директором, и мы спортивный кружок оборудуем. Ждите, я никогда не обманываю.
Ребята отступили к двери, стараясь не поворачиваться к Бурьяну спиной. Обоим явно хотелось поговорить о Глебовском, но Бурьян был уже не будущим «дядей Андреем», а прокурором города, мальчишка же всегда уважают прокуратуру и уголовный розыск, хотя бы по детективным романам.
— Будете проходить мимо комнаты номер шесть, скажите Вере Петровне, чтобы ко мне зашла. И, если может, пусть не задерживается, — попросил Бурьян. Звонить ей по свияжскому телефону ему не хотелось.
«Сказать или не сказать Верочке о своих подозрениях? — размышлял он. — Ведь подозрения еще не доказательства. Но Верочка не только самостоятельный следователь, выезжающий с инспекторами уголовного розыска по вызовам дежурного по городу, но и имеет отношение к расследованию дела Глебовского. Пусть пока еще только подозрения, но сказать все равно надо». Однако первой начала Верочка:
— Есть еще новости, Андрей Николаевич. Звонил Соловцов, которому я передала подобранный мной спичечный коробок, что Жарков в окошко выбросил. Установили его предполагаемого владельца. Он действительно приехал из Риги. Еще весной приехал, месяца за три до ареста Глебовского. По фамилии Солод. Живет на квартире у Фролова, у него же и работает водителем легковушки.
— Кажется, мы нашли убийцу, Верочка.