Война чудовищ - Афанасьев Роман Сергеевич. Страница 60

Обратный путь к Ташаму занял всего лишь два дня. Лошади – три крепкие коняки из военных конюшен коменданта – с честью выдержали это испытание. Честно говоря, людям пришлось даже тяжелее, чем им. И все же, несмотря на спешку, Сигмон попытался поговорить с друзьями откровенно, пусть и на бегу.

Он рассказал им о планах Риго де Сальва – и о его предложении, и о планах воскрешения расы ночного народа. Корд лишь качал головой и хмурился, зато Рон, побывавший в Сагеме, бледнел и ругался как сапожник. Серьезного разговора не получилось – дорога не располагала к долгим беседам, и друзья единодушно решили оставить все дела до возращения в Ташам. О новой угрозе нужно было рассказать Тиру Савену, что принял на себя роль управляющего городом. А он в свою очередь должен был доложить обо всем королю.

Это решение омрачало радость Сигмона. И, как ни странно, в этом был виноват Рон – тан почувствовал, что алхимик что-то не договаривает. Он что-то скрывал, и страшно нервничал из-за этого. Сигмону это не нравилось – он терпеть не мог тайн. Но он не стал расспрашивать друга. Сейчас это представлялось ему ничего не значащими мелочами. И в самом деле, как можно обижаться на человека, который только что спас тебе жизнь? Сигмон притворился, что не замечает недомолвок, и оставил скользкую тему.

Возвращение в Ташам получилось ярким – вопреки воле самого тана. К городу они подъехали в сумерках, на исходе второго дня, и Сигмон поначалу решил, что в город их не пустят – он сам ратовал за то, чтобы все ворота наглухо закрывали с наступлением темноты. Но их маленький отряд стражники заметили издалека. И узнали.

Когда друзья подъехали к воротам, огромные створки распахнулись разом, как по волшебству. Им открыли ворота города – настежь, как королю. Друзья въехали в Ташам под приветственные крики стражников – те выстроились по бокам дороги почетным караулом и вскинули клинки, приветствуя друзей как героев.

Сигмон опустил взгляд – он чувствовал себя немного неловко в роли героя. Когда-то давно, еще в детстве, он мечтал въехать в спасенный им город на белом коне, под фанфары и приветственные крики толпы. Но это было давно, слишком давно. Тогда он не знал, какой ценой достаются эти фанфары, и что чувствует спаситель города, положивший у стен почти все свое войско. Сейчас Сигмон чувствовал только боль и смущение. Он знал: среди двух десятков стражников, что сейчас приветствуют его, стоят те, с которыми он плечом к плечу бился на стенах Ташама. Но тан не узнавал их – во время боя он не рассматривал тех, кто бился рядом с ним. И поэтому сейчас было еще и стыдно – Сигмон не помнил имен и лиц настоящих героев Ташама, простых людей, вставших на защиту родного города. У них не было ни крепкой шкуры, ни чудесных способностей, ни волшебных клинков. Они уступали вампирам во всем и знали, что идут на верную смерть. Но не отступили. Это их подвиг, а они чествую его, словно это он герой.

Когда ворота остались позади, тан с облегчением подхлестнул коня, желая поскорее оставить за спиной эти нелепые, на его взгляд, восторги. Корд и Рон последовали за ним, и вся троица галопом пронеслась по притихшим улицам Ташама.

Остановился Сигмон только у особняка стражи, не решаясь въехать во двор – он боялся, что там повториться то же, что у ворот. К этому он не был готов – на душе до сих пор было мерзко, словно он присвоил чужую славу. И когда Рон ухватил его за плечо, с облегчением повернулся к другу.

– Не сюда, – мягко сказал алхимик. – Нам в другую сторону.

– Почему? – искренне удивился Сигмон. – Мы должны повидаться с Савеном. Ему наверняка доложили, что мы вернулись, и он ждет нас.

– Потом, – бросил Рон, трогаясь с места.

Сигмон обернулся к капитану, но тот лишь кивнул, подтверждая слова алхимика. Тан пожал плечами и поехал следом за другом.

Тот провел спутников через лабиринт кривых переулков в другой квартал, и вскоре друзья очутились на узкой улочке, сплошь застроенной высокими каменными домами. Строения наползали друг на друга, меж ними мог протиснуться лишь один конный, да и то с трудом, и тану казалось, что он попал в горное ущелье. Здесь пахло нечистотами, дома выглядели грязными, старыми, и Сигмон с удивлением думал – что могло привести сюда Рона? Сейчас им нужно как можно скорее рассказать о планах Риго начальнику стражи, Тиру Савену, а не бродить по городским трущобам.

У одного из домов Рон остановился. Из дверей, ведущих в подвал, тут же выглянул человек, похожий на взъерошенного медведя – плечистый, кудри стоят дыбом, растрепанная борода, наполовину обгорелая, свешивается на грудь. Глубоко запавшие глаза пылают лихорадочным огнем – зверь а не человек.

– Рон! – воскликнул он. – Где вас носит?

– Сейчас, – отозвался алхимик, выбираясь из седла. – Дарион готов?

– Все давно готово!

Ронэлорэн обернулся к Сигмону и махнул ему рукой.

– Пойдем, – сказал он. – Нас ждут.

Сигмон спешился, оглянулся на невозмутимого Корда и подошел к алхимику.

– Кто это? – тихо спросил он.

– Позволь представить тебе Лимера, алхимика Ташама, – отозвался тот. – Мы собираемся зайти к нему в гости.

Тан положил руку на плечо друга и заглянул ему в глаза. Рон попытался ухмыльнуться, но улыбка получилось вымученной, совсем не похожей на те колкие усмешки, которыми алхимик порой доводил тана до бешенства.

– Рон, – сказал Сигмон, – что происходит?

Полуэльф тяжело вздохнул и отвел глаза.

– Знаешь, – сказал он, – нам надо серьезно поговорить.

Эрмин спешил на зов короля, наплевав на все приличия и осторожность: застревая в узких тайных коридорах, оставляя клочья одежды на потайных дверях, царапая руки... Он почти бежал, стараясь как можно быстрее добраться до тайной комнаты на вершине башни. Вчера Геордор был недоволен планом советника, но в конце концов согласился. Неужели передумал? Может быть, он решил отвергнуть предложение вампиров? Да, еще не поздно все переиграть, составить новый план... Но этого графу не хотелось. Все устроилось как нельзя лучше, головоломка сложилась, и Эрмин знал, что остался только один разумный путь, ведущий к победе. Но если Геордор снова заупрямится... Его можно понять. Мудрый правитель никогда не ставит все на одну карту и не надеется только на одного единственного исполнителя. Но сейчас другого пути нет. Или да – или нет, третьего не дано. Если они замешкаются, начнут выгадывать время, придумывать новый план, подбирать новых верных людей, то проиграют. Не просто проиграют – погибнут! Конечно, Геордор – монарх и его воля незыблема, как северные скалы, с которых его род сошел на земли Ривастана, но ведь на кон поставлено нечто большее, чем его трон – судьба всех людей королевства. И Эрмин собирался отстаивать свой план до самого конца, потому что другого пути не видел.

Король, по обыкновению, работал в башне, подальше от любопытных глаз и ушей. Когда советник вошел в комнату, Геордор неохотно оторвался от бумаг и поднял усталый взгляд.

– Наконец-то, – буркнул он. – Садись.

Де Грилл осторожно переложил пыльный ворох пергаментов на стол и послушно присел. Склонил голову, пряча упрямый взгляд, и приготовился к спору.

– Вот что, – сказал Геордор. – Скажу прямо. Я тобой недоволен, Эр.

Граф вскинул голову и взглянул монарху в глаза. Он был готов стоять за свой план насмерть. В прямом смысле – вплоть до разжалования, заключения в темницу и плахи.

– У меня состоялся пренеприятный разговор с казначеем, – продолжил король, не обращая внимания на огонек в глазах советника. – Он не понимает, куда делись две сотни золотых монет, отпущенных тебе в прошлом месяце. И я, признаться, тоже не понимаю.

Заготовленный ответ встал Эрмину поперек горла. Граф шумно вздохнул и закашлялся – упрека в мотовстве он никак не ожидал.

– В другое время я бы и не спросил об этом, – смягчился король. – Но нынче, знаешь ли, война. Каждый золотой на счету, а тут две сотни. Я знаю, что ты не прогулял их и не спустил в игорных домах. Я верю тебе, Эр. Но, ради всех благих небес, объясни, куда ты подевал такую прорву денег?