Меч над пропастью - Ахманов Михаил Сергеевич. Страница 28

Мелкие оазисы попадались довольно часто. Крупные были редкими, но все же на огромном расстоянии от западных до восточных берегов их насчитывалось несколько сотен. В этих землях, орошаемых падавшими с гор ручьями и реками, жил народ, не похожий на шас-га. Слабые люди; воинов среди них оказалось немного, а те, кто не умел сражаться, сооружали каменные стены, растили невиданные плоды и разводили скот. Легкая добыча! И богатая! Каждый обитаемый оазис мог прокормить войско шас-га в течение восьми дней. Плоды, животные и человеческие трупы – все годилось в пищу, а кроме того, нашлись в оазисах и водные запасы, причем вода была не горькой, а сладкой. Добывали ее обычным способом, из колодцев, но в невиданном для северян изобилии.

Отряд миновал высокую длинную стену. Она отгораживала от пустыни большой оазис, ближайший к лагерю шас-га, – тот, который разграбили первым. Края стены упирались в отвесные горные склоны, и шла она широким полукругом, защищая от песка и ветра пастбища, поля, хижины нескольких маленьких деревушек, паутину водоносных канав и сложенную из темного камня башню, где обитал местный владетель со своими воинами. Сейчас башня была разрушена, голые поля и пастбища вытоптаны, деревни сожжены, а во внешней стене зияли проломы. Оазис был мертвее мертвого, и налетавший из пустыни ветер забрасывал песком развалины жилищ, ирригационные канавы и плодородную землю. Но колодцы со сладкой водой степняки не разорили, накрыли их сверху плетеными стенами хижин и придавили плетенки тяжелыми камнями. Вода в этом мире являлась сокровищем. Великий вождь велел беречь колодцы. Куда бы ни двинулось войско, на запад или на восток, людям и яххам нужна вода. Много воды!

Повеления Великого выполнялись со всей строгостью, ибо своевольных ждал котел.

Великий вождь, Брат Двух Солнц, Страж Очагов, Взирающий На Юг, привстав на носках, набрал в грудь воздуха. Трубный звук сорвался с его губ – не столь громкий, как тот, которым он сзывал воинов на битву, но ясно различимый на расстоянии двухсот шагов. Повторив дважды этот глас, Серый Трубач уселся перед своим шатром и смежил веки.

Прошло недолгое время, раздался топот, а затем – голоса:

– Здесь Лиги-Рух, повелитель. Мой лоб у твоих подошв.

– Ххе! Здесь Кушта, вождь. Прикажи, и я буду грызть камни!

Кушта начальствовал над левым крылом войска, Лиги-Рух – над правым. Оба носили титулы Опоры Очага и были преданными слугами. Конечно, пока руки вождя лежали у каждого на горле.

– Воины ушли? – спросил Серый Трубач, не раскрывая глаз.

– Пять сотен Мечущих Камни – на восход Уанна и Аукката, – сказал Кушта.

– Семь сотен Белых Плащей и Пришедших С Края – на закат божественных светил, – произнес Лиги-Рух.

– Хурр! Когда вернутся?

– Когда Уанн уйдет за край земли, – в один голос ответили военачальники.

Значит, еды хватит еще дней на пятнадцать, решил Трубач. За прошедшие годы, покоряя одни Очаги и истребляя другие, он хорошо усвоил, на чем держится власть. Три монолита лежали в ее основе: пища, вода и жестокость. Он носил много титулов, намекавших на его связь с богами, но, в сущности, его нужно было бы звать Владыкой Воды И Пищи. Что до жестокости, то даже Ррит, Бог Голода, не мог сравниться с ним.

– Что в лагере? – спросил Серый Трубач.

– Воин из Людей Молота подрался с воином Зубы Наружу, – доложил Кушта.

– Обоих – в котел. Что еще?

– У пастухов Людей Песка сбежал яхх.

– Виновных – в котел. Дальше!

– Доносит старший сотни из Белых Плащей. Воин говорил, что нужно идти на восход светил, а не на закат, ибо до туфан ближе, чем до ядугар, – вымолвил Лиги-Рух и, помолчав, добавил: – Умный!

Веки Трубача поднялись, и Лиги-Рух с Куштой вздрогнули под пронзительным взглядом вождя. Он медленно произнес:

– Умные мне не нужны. Мне нужны храбрые, сильные, верные и покорные. Говорившего – в котел!

Лбы военачальников стукнулись о землю у его ног. Несколько мгновений Трубач разглядывал их, затем произнес:

– Мы пойдем на восход. Скоро. Такова моя воля! Идти придется много дней, и если мы не найдем пищу и воду, у наших костров сядет Ррит. Воины должны быть терпеливы. Должны верить, что нас ведут боги и духи.

– В котлах много места, – пробормотал Лиги-Рух. – Для тех, кто не верит.

– Так, – согласился вождь. – Но даже попавший в котел должен верить в предначертание богов. Я буду говорить с богами, а наши великие ппаа спросят демонов. Воины пусть смотрят и слушают.

– Мудрое решение, – молвил Кушта. – Три великих ппаа уже здесь. Сувига из Мечущих Камни и еще двое, из Людей Ручья и Людей Песка. Духи скажут им то, что ты повелишь.

– Но нет еще Киречи-Бу, ппаа Белых Плащей, – напомнил Лиги-Рух. – Будем ждать?

– Два дня, – распорядился Серый Трубач, – ждать два дня. Если он опоздает, я съем его печень. Можете идти.

– Кровь вождю! – произнесли Кушта и Лиги-Рух, а затем побежали к своим скакунам и воинам охраны, скучавшим в отдалении. Серый Трубач, прищурившись, посмотрел на висевшие в небе светила и снова закрыл глаза. Свет солнц ослеплял, их величие подавляло, напоминая, что если он и считается их Братом, то всего лишь младшим.

С закрытыми глазами легче думалось.

Он пойдет туда, где восходят Уанн и Ауккат. Ближние оазисы разгромлены, но знатоков дорог и троп убивали не сразу, а после долгой беседы, вставив одним кол в задницу, а у других медленно сдирая кожу со спины. Никто из них не знал речь шас-га, но среди воинов нашлись понимавшие торговый жаргон туфан, и это позволило столковаться с пленными. Теперь вождю было известно, что Спящая Вода вывела войско ближе к стране туфан, и что до нее примерно сорок или пятьдесят дневных переходов. Он собирался подтвердить свое решение волей духов и богов, а затем идти на восход, двигаться от оазиса к оазису, от одного источника пищи к другому. Здесь оказалось так много еды и воды! Много мяса и сытных плодов, много травы и топлива, много горьких ручьев и сладких колодцев… Видно, Ррит, Бог Голода, явил свою милость Очагам степи, даровав им это изобилие!

До Трубача донеслись вопли и предсмертный хрип – в лагере карали провинившихся.

Открыв глаза, он прислушался к этим звукам и снова посмотрел на небо, определяя время по положению светил. «Отряды уже в оазисах», – мелькнула мысль. Затем ему вспомнилась поговорка, гласившая, что мир – это песок и трава. Так было на севере, за горами, но в новом мире, лежавшем перед Трубачом, прежняя мудрость не годилась.

– Мир – это власть, – пробормотал он. – Моя власть! Власть над всеми землями от заката до восхода!

Завиднелась стена, и всадники ускорили бег скакунов, оставив позади неторопливо пыливший обоз. Горы здесь отступали, образуя ряд пологих террас, по которым катила воды небольшая речка. Террасы и прилегающая к ним равнина были тщательно возделаны: внизу – паутина водоносных канав и канавок, прорезающих поля дигги, мучнистого плода, уже знакомого кочевникам, а выше, на лугах с желтой травой, пасутся под присмотром мальчишек мохнатые длинноухие хффа. Оазис казался больше и богаче предыдущего, разоренного в прошлый набег: шесть поселений с непременными колодцами в круге сплетенных из лозы домов, много людей и скота, несколько кузниц и гончарных мастерских с дымящимися трубами, а на самой верхней террасе – укрепленное жилище местного владетеля, две приземистые башни, которые соединяло длинное каменное строение. Все это пространство от нижних полей до башен было заглублено в отвесный склон хребта, зажато высокими неприступными отрогами, а от пустыни отгорожено длинной покатой стеной. Ее возвели из крупных глыб, лежавших в основании, из битого камня и глины – внушительное крепкое сооружение, которое, очевидно, начинали строить предки, а закончили потомки. Стена защищала посевы от ветров и песчаных бурь, но не от нападения: ни частокола, ни площадок для лучников, ни тысяч бойцов, чтобы оборонять ее по всей длине, тут не имелось. Ловкий воин мог забраться по выступающим камням до самого верха, а кроме того, в стене были ворота.