Посланец небес - Ахманов Михаил Сергеевич. Страница 6

– Подробностей не надо. – Тревельян задумчиво уставился на кита, чьи чудовищные ребра уже белели среди пластов розоватого мяса. – Значит, киты проходят мимо Архипелага и поворачивают на восток… Скажи-ка, были попытки отправиться на корабле следом за ними?

– За все время наблюдений не зафиксировано.

– Это как-то объясняется?

– Выловленных животных достаточно для пропитания и торговли мясом, жиром и китовым пузырем. Если ловить больше, не хватит рук для их переработки.

– По данным, с которыми я ознакомился, население Архипелага увеличивается, – заметил Тревельян.

– Да, но с темпом воспроизводства одна целая и три тысячных. Часть мужчин гибнет на охоте и в пиратских набегах.

Они вошли в узкое Жемчужное море. Его северный берег с полуостровом-мечом простирался на пять сотен километров и был отлогим, со множеством удобных для поселения заливчиков и бухт; на юге вставала громада Приморского хребта, вторгавшаяся в океан другим полуостровом, похожим формой на широкий коготь. За ним, в районе экватора, тянулось море Травы – огромный, заросший водорослями эстуарий, примыкавший к зоне саванн и тропических лесов. Насколько было известно Тревельяну, мореходы в те края не плавали.

Лодка пересекла море за пару часов. Был полуденный час, когда суденышко приблизилось к безлюдному берегу, над которым нависали скалы, переходившие в заросший субтропическим лесом горный склон. Отозвав «шмеля», Тревельян велел подняться на поверхность и высунулся в люк, разглядывая горы, скалы и огромные деревья, корявые и разлапистые, с веерами длинных зеленовато-серых листьев. Пальмовые дубы, всплыло в памяти. Дают орехи и ценную древесину.

– Осторожнее, – предупредила лодка. – Стая аппа.

– Акулы?

– Да. Очень подвижные.

Внезапно рыбины величиной с барракуду окружили их. Зубастые пасти, бахрома многочисленных плавников, круглые неподвижные глаза… Они были стремительными и гибкими и мчались за лодкой без труда, по временам выпрыгивая из воды и пролетая в воздухе несколько метров. Скелета как такового у этих тварей не имелось, только хрящи, не уступавшие прочностью пластику. Несмотря на свои небольшие размеры, они могли справиться с китом и перевернуть рыбачий баркас.

Аппа преследовали лодку до самых скал, пока она не выползла на берег, втиснувшись между двух валунов. Тревельян вылез, повесил на плечо мешок, хлопнул ладонью по закрывшемуся люку.

– Спасибо, Серая… Можешь отправляться назад.

– Выполняю, – раздался приглушенный корпусом голос.

Задним ходом лодка передвинулась в воду, поплыла, окруженная быстрыми юркими телами акул, и с тихим плеском исчезла в глубине. Тревельян стоял, провожая ее взглядом. Теперь он остался один на один с планетой Осиер, без защиты земной техники, без могущества, которое давали человеку роботы, межзвездные крейсеры, почти разумные компьютеры, силовые поля и молекулярные деструкторы. Но это его не беспокоило. В такой ситуации он был не первый раз.

Бросив последний взгляд на море, он повернулся к нему спиной и полез по камням наверх, туда, где зеленели пальмовые дубы, звонко пищали птицы и носились по ветвям какие-то мелкие зверюшки, местные белки, или древесные кролики, умевшие скакать не хуже белок. Поднявшись метров на двести, он добрался до лесной опушки и уже хотел войти под сень оплетенных лианами деревьев, но вдруг остановился, дернул свои бакенбарды и пробормотал:

– Призрак, святая Галактика! Забыл, совсем забыл! А дед наверняка обидится!

Чтобы включить имплант в виске, требовалось мысленное усилие. Тревельян напрягся, и под черепом тут же прозвучал знакомый голос:

«Черт подери! Сгноить меня хочешь, парень? Паршивец трахнутый! Чтоб тебе больше на бабу не влезть! Чтоб тебе водкой подавиться! Чтоб реактор под тобой взорвался! Чтоб…»

– Дед, – вслух сказал Тревельян, – послушай, дед! Я ведь уже объяснял, что нет у нас ни водки, ни реакторов. Какие еще реакторы, если мы по Лимбу на контурном двигателе летаем! Пьем же исключительно вина да соки и с женщинами скромны до невозможности – во всяком случае, я. Может, успокоишься?

Но дед успокоиться не захотел и сыпал проклятиями еще минут десять.