Шутки богача. Страница 39

– В общем, так, джентльмены: с “вертушкой” я управлюсь, но не в бою. Против опытного пилота мне не выстоять, а пилоты у неприятеля отличные, вы уж мне поверьте. Если нас догонят, всем конец.

Наступило молчание – только потрескивали сучья в крохотном костре да слышались яростное сопение Боба и странные звуки из мангр. Может, верещали жабы, может, пищали птицы, устраиваясь на покой… Наконец Арада протянул:

– Неопределенные факторы риска… слишком неопределенные… Но ваши рекомендации, дон капитано, тоже определенными не назовешь. Вчера вы заметили, что надо изучить обстановку, а лишь потом принимать решения. Согласен! Теперь обстановка, я думаю, изучена в деталях, – он бросил взгляд на “ингремы” и груду запасных обойм. – Да, в деталях… И что же вы нам скажете?

– Скажу, что кое в чем согласен с вами. Лучшая тактика – сидеть, не высовываться, ждать… в крайнем случае – обороняться. Позиция наша практически неприступна, есть оружие, возможность маневрировать, плюс шестеро боеспособных мужчин. Трое – пожалуй, четверо – профессионалы, так что по-быстрому нас не взять. А время поджимает.

– Нас?

– Нет, их. Если продержимся день-другой, они уберутся. Пожалуй, уберутся… В конце концов, главная цель достигнута. Мы – так, мелочь… Объедки с барского стола…

Бобби дернулся. Аргентинец взглянул на него, прочистил горло, будто подавляя смешок, и произнес:

– Если продержимся, уберутся… Вы в этом уверены, дон капитане?

– Смысл таких операций – секретность и быстрота, – пояснил Каргин. – За это заказчик и платит.

Он лег, вытянулся на бугристом каменном полу и смежил веки. Бубнящие что-то голоса отодвинулись, стали далекими, неразличимыми, потом совсем пропали, будто южная ночь, окутавшая Иннисфри черной шелковой вуалью, поглотила их и растворила в теплом воздухе. Звуки ушли, сменившись снами. Каргин блуждал в тропическом лесу, но не таком, как в кратере – лес скорее был ангольский, с чудовищными деревьями, чьи кроны уходили в небеса, а корни змеились по земле подобно объевшимся удавам. Корни мешали бежать, однако он чувствовал, что останавливаться нельзя, что в беге – его спасение; погоня шла по пятам, терпеливая и незримая, как нож убийцы, запрятанный в рукаве.

Кем были его преследователи? Башибузуками Кренны? Черными бойцами хуту?

Фанатиками-моджахедами? Солдатами ИРА?

Едва он об этом подумал, как перед ним явился Халлоран – живой, здоровый и огромный, в рамке из черепов и берцовых костей. Не человек, а монстр.

– Что ты знаешь об ИРА, идиот? – прорычал он в самое ухо Каргину. – Что ты знаешь об ир-рланд-цах? Ир-рландцы – великое др-ревнее племя! Не то что славянские недоумки! Каждый ир-рландец – эр-рл с благор-родной кр-ровью…

"Кр-ровью, кр-ровью, кр-ровью…” – раскатилось в джунглях, будто подгоняя Каргина. Халлоран не унимался, прыгал за спиной, наступал на пятки, вопил:

– Пр-родай пер-рсам ор-рудия… Ар-рабам – вер-ртолеты… Пр-родай!..

Пр-родай!..

– Сам продавай, – буркнул Каргин и вдруг провалился в яму.

Но то была не яма – пропасть. И он летел в нее мириады лет, пока не подернулись пеплом все звезды Галактики.

Каргин проснулся внезапно, как если бы грянули набатные колокола или сработал тревожный сигнал, поданный Всевышней Силой. Не генералиссимусом-Творцом, но кем-то из его генштаба, каким-то сержантом или капралом, святым или ангелом-хранителем. Словом, тем, кому положено опекать воюющих и путешествующих.

Он сел, нащупал прислоненную к стене винтовку и положил ее на колени. Костер прогорел, в пещере царила кромешная тьма, и только в рваном проеме входа раскаленными углями мерцали звезды. “Выходит, не погасли”, – мелькнула мысль.

Рядом тихо посапывала Мэри-Энн, и откуда-то доносилось быстрое невнятное бормотание. Других звуков Каргин не слышал, будто все разом умерли или погрузились в летаргический сон – такой, в котором и дыхания не различишь.

Поднявшись, он пристроил винтовку на сгибе локтя и направился к выходу, откуда доносилось бормотанье и где маячила темная фигура. Однако не Стила Тейта, кому полагалось дежурить в эту ночь – повар был массивен, а силуэт, рисовавшийся на фоне звездных небес, принадлежал скорее человеку худощавому и узкоплечему. Он шевельнул рукой, в лунном свете блеснули золотые перстни, и Каргин догадался – Арада.

Молится, что ли? А где же Тейт? Где Тейт, черт его побери?!

Под ногами скрипнул щебень, и бормотание оборвалось.

– Молились, дон Умберто? – спросил, приблизившись, Каргин.

– Да, капитан. Я – человек религиозный…– он перекрестился, одновременно шаря левой рукой у пояса. – Вы знаете, чем различаются три основные христианские конфессии? У вас, у православных, говорят: молись, и Бог простит. У лютеран иная заповедь: трудись, и за труды воздается. То и другое, дон капитано, крайности, точки зрения умов ленивых или алчных… Мы, католики, предпочитаем золотую середину: молись, трудись, и грехи твои будут отпущены, а труд не пропадет втуне.

– Верная мысль, – произнес Каргин, осматривая хаос базальтовых глыб, оврагов и поваленных деревьев, над которыми возносились ребристые свечи кактусов. – Я даже согласен стать католиком, если вы скажете, куда подевался Тейт. Я с ним сейчас побеседую!

– Ах, это…– референт неопределенно улыбнулся. – Они ушли, капитан, все ушли. Паркер, Тейт и остальные… Взяли оружие и ушли. Примерно полчаса назад. Я полагаю, мистер Паркер жаждет прокатиться на вертолете. На “помеле”, пользуясь вашей терминологией.

Челюсть у Каргина отвисла. Хью с холодным интересом наблюдал за ним.

– Хотите спросить, отчего не разбудили вас? Тут множество причин, мой дорогой, и все, надо признаться, веские. Во-первых, вы утомились, крепко спали, и босс решил вас не тревожить. Во-вторых, он опасался возражений с вашей стороны и даже, скажем прямо, физического противодействия… Вы бы возражали, не так ли?.. Поэтому он будить вас не позволил, хотя такая попытка была.

– Томо…– пробормотал Каргин, – Томо-сан…– Стараясь успокоиться, он глубоко вдохнул теплый ночной воздух.

– В-третьих, – будто не слыша, продолжал референт, – наш босс ревнив к чужим успехам. Он неудачник, но лезет в супермены, как таракан в блюдце с патокой… Надеюсь, вы это заметили? И понимаете, что суперменам конкуренты не нужны?

Винтовка в руках Каргина словно налилась тяжестью. Он повесил ее на плечо, нащупал рукоять мачете, затем коснулся пояса: нож, две кобуры, берет, рация и обоймы в подсумках. Все было на месте.

– Скажите, дон Умберто, зачем они с ним пошли? Тейт, Слейтер, Тэрумото?

Верят его дебильным планам?

Губы Арады скривились.

– Пора бы вам усвоить, капитан: у босса дебильных планов не бывает, только гениальные. Босс велел – пошли… А я остался. К счастью, я не умею стрелять. Я бесполезен – так же, как сеньорита Мэри-Энн…– он вытянул руку, погладил длинный винтовочный ствол, торчавший над плечом Каргина. – В конце концов, готов признать решение босса мудрым, если хотите – гениальным. Не испугавшись риска, он сам повел людей но лучшего из лучших оставил тут. Зачем? Разумеется чтоб охранять его сестру. Ну, и меня заодно… Отличная версия, капитан, не так ли?

Каргин молча натянул берет и стал спускаться вниз лавируя среди базальтовых обломков. Близилось полнолуние, и от висевшего в небе бледного диска, чуть ущербного с боку, струился призрачный свет. На часах – три сорок. Tertia vigilia, третья стража, как говорили в римских легионах… Он выспался и чувствовал себя вполне отдохнувшим.

– Куда вы, дон капитане? Зачем? – крикнул вслед аргентинец. – Не спорьте с судьбой. Судьба неудачников не любит…

– Что ты знаешь об удаче, тощий фраер? – пробормотал Каргин на русском, добавив пару непечатных фраз. Света хватало, и первую часть пути он одолел минут за десять, двигаясь быстро и бесшумно, стараясь ступать по крупным камням. Нижний край осыпи упирался в пальмовую рощу, и здесь идти было трудней: под деревьями – мрак, колючий кустарник и груды гниющих листьев, перемешанных с песком. Ствол винтовки цеплялся за ветви и лианы; пришлось снять ее с плеча и тащить под мышкой, оберегая прицел.