Шутки богача. Страница 5

– Обращение “сэр” у нас не принято. Слишком официально и слишком попахивает англофильством. Вы, надеюсь, не питаете каких-то особых симпатий к Британии?

– Ни в коем случае, – отозвался Каргин. – Я служил Франции, в Иностранном легионе. Там британцев не любят.

– Что же, отлично. Мистер Халлоран, наш босс – ирландец. Точнее, американец ирландского происхождения. Как, кстати, и я. Мы с ним из тех ирландцев, что не забыли о своих корнях, – раскрыв папку, лежавшую на столе, Мэлори пошелестел бумагами, затем промолвил:

– Мистера Ченнинга можете называть Брайан, меня – коммодор. Я служил на “Миссури”… Это вам что-нибудь говорит?

– Говорит. Линкор, тип “Айова”, полуметровая бортовая броня, главный калибр – четыреста шесть миллиметров, три башни по три ствола, плюс десять спаренных 127-миллиметровых орудий и восемнадцать счетверенных 40-миллиметровых зенитных пушек. Еще два вертолета и экипаж три тысячи человек. Скорость хода – до тридцати узлов, дальность плавания – пятнадцать тысяч миль.

Твердая линия губ коммодора внезапно смягчилась; теперь он внимал с полузакрытыми глазами и порозовевшим лицом. Пальцы его отбивали ритм боевого марша, сигара, зажатая меж крепких зубов, мерно подрагивала, будто ствол главного калибра в поисках достойной цели. Когда Каргин смолк, Мэлори глубоко втянул дым, выпустил его через ноздри и произнес:

– Великолепно! Сказать по правде, бортовая броня была поменьше полуметра, а экипаж – двадцать семь сотен, но все равно – великолепно! Что вы окончили? – он снова зашелестел бумагами. – Пехотное училище?

– Воздушно-десантное, – пояснил Каргин, решив не уточнять, что учился на отделении разведки.

– Хм-м… так…– Мэлори, поворошив бумаги, выдернул одну и быстро пробежал глазами. – Значит, воздушно-десантное, Рей-зань… Неплохо там учат, в этой Рей-зани, черт побери! Итак, выучились, потом служили… девять лет служили, до января девяносто четвертого… Ну, а потом – под зад коленом. Вышвырнули вон, так?

– Не вышвырнули. Я подал рапорт с просьбой об отставке.

– Почему?

Каргин пожал плечами.

– Хотелось жить по-человечески, в Москве. Деньги были нужны. Вот завербовался в Легион и заработал. Крыша теперь есть…– он сделал паузу и вымолвил:

– Ну, кроме денег была и другая причина…

– Какая?

– Чечня. Я считал, что без войны не обойдется, и не ошибся.

Ухмыльнувшись, Мэлори ткнул сигарой в сторону Каргина.

– Не любишь воевать, сынок?

– Даром – не люблю.

"За деньги – тоже, – добавил он про себя. – Особенно в Чечне”.

Каргин, потомственный офицер, не боялся ни смерти в бою, ни крови, ни ран, но та война казалась ему не праведной, несправедливой с обеих сторон, ибо свои сражались в ней со своими, и ветераны Афгана, недавние однополчане и сослуживцы отца, рвали друг другу глотки. Это было не противоборство народов, а упрямое, исступленное соревнование амбиций их лидеров, которых Каргин не уважал. Ни Чечня, ни Россия еще не имели вождей, озабоченных благом народным, а значит, способных договориться и отстоять самое важное – мир. Он полагал, что такие вожди появятся в будущем, лет через сто, а нынешние были тем, чем были, – недавними функционерами КПСС в наспех наложенном гриме демократов, либералов или диктаторов, поборников русской идеи, православия либо ислама. В своем роде из лучших людей, но лучших из худших, ибо по-настоящему лучшие еще не народились.

Коммодор переглянулся с Ченнингом, буркнул:

– Разумная позиция… Ну, мы готовы платить, и если вы оправдаете наши надежды, крыша в Москве вам не понадобится. Будет другая, пороскошней. Где-нибудь в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке… Где захотите, капитан.

"Любопытное заявление!” – промелькнуло в голове у Каргина. Он погладил шрам под левой скулой, покосился на Ченнинга (тот, казалось, дремал на своем диване), затем спросил:

– И что же я должен сделать, коммодор? Взорвать Капитолий? Или похитить супругу Президента?

Мэлори сухо хохотнул.

– Ни то и ни другое, сынок! У нас тут не цирк Барнума, и клоуны нам не нужны. У нас серьезный бизнес и серьезные связи. Мы поставляем снаряжение армии США, а также странам Атлантического блока и их союзникам. Все, что угодно, от консервов, шнурков для ботинок, пуль, снарядов и гробов до систем космической обороны. Мы, “Халлоран Арминг Корпорейшн” – солидная фирма со стажем в сто тридцать лет, с высоким рейтингом и годовым оборотом в шесть миллиардов. Что нам мадам Клинтон и вся эта свора сенаторов и конгрессменов? Если мы пожелаем, они продадут Хилари в гарем брунейского султана, и глазом не моргнут. То есть, я хочу сказать, голосование будет единогласным…– он снова усмехнулся и закончил:

– Ваша задача – служить на благо корпорации, как оговорено в контракте, в течение трех лет. Служить преданно и верно, а там посмотрим. Я правильно излагаю, Брайан?

С дивана донеслось одобрительное хрюканье.

– Хотелось бы ближе к делу, – заметил Каргин.

Мэлори кивнул и уже начал приподниматься в кресле с вытянутой рукой, как бы желая на что-то показать, но тут в селекторе раздался женский голос:

– Коммодор, на связи мистер Паркер. Просит зайти вас и мистера Ченнинга к нему. Срочно!

– Срочно!.. – Мэлори чертыхнулся. – Подумайте – срочно! Срочно я только в гальюн бегаю. Холли, скажите ему, что я занят. Инструктирую персонал. Освобожусь через сорок минут.

– Я сказала, но он настаивает. Он говорит…– начала секретарша, но тут послышался щелчок, а вслед за ним – слегка визгливый раздраженный баритон:

– Ченнинг у вас, Мэлори? Так вот, приподнимите задницы – вы, оба! – и отправляйтесь ко мне. У нас неприятности с поставками Каддафи. Эти чертовы мины…

Коммодор резким движением отключил селектор, бросил настороженный взгляд на Каргина и пробормотал:

– Чертов болван! Язык вместо галстука… Брайан, может, вы сходите, утихомирите его?

Диван жалобно заскрипел, Ченнинг поднялся с неожиданной для такого грузного человека легкостью и шагнул к дверям. На пороге, еще не коснувшись золоченой ручки, сделанной в форме револьвера “Смит и Вессон”, он замер, потом развернулся всем телом к Каргину и прогудел:

– Хр-р… Отличный у вас английский, капитан! Мои поздравления… хр-р…

Просто не верится, что вы служили в Легионе… хр-р… да, в Легионе, а не в САС [1]. Надеюсь, испанский столь же хорош?

Каргин молча кивнул. Лицо его хранило выражение полной дебильности, какую должен демонстрировать солдат при спорах между начальством – ибо, как говорил, майор Толпыго: “Когда слоны дерутся, достается траве”. Эта мудрость была бесспорной и понятной Каргину, однако мины для Муамара Каддафи уже улеглись в арсенал его памяти. Все-таки мины, не консервы и не шнурки для ботинок! Каддафи же, разумеется, не относился к союзникам НАТО, и получалось, что ХАК, при всей своей солидности и связях, не брезгует приторговывать на черном рынке. “Может, не только минами и не с одним Каддафи? – мелькнуло у Каргина в голове. – Шесть миллиардов оборот – это не хрен собачий!”

Ченнинг боком протиснулся в дверь и что-то загудел секретарше, перемежая короткие рубленые фразы хрипом и хрюканьем. Кажется, ему был нужен какой-то журнал – немедленно, срочно! – однако названия Каргин не разобрал: дверь захлопнулась, отрезав приемную от кабинета.

– Ну, пора переходить к делам, – произнес коммодор звучным командирским голосом. Он отложил сигару, привстал, вытянул руку и ткнул в висевший над диваном пейзаж:

– Остров Иннисфри. Открыт в семнадцатом веке испанцами. Тысяча миль к западу от побережья Перу и две с половиной – к востоку от Маркизского архипелага. Несколько южней Галапагосов… хм-м… скажем, миль так на семьсот-восемьсот. Счастливая земля! Здоровый климат, тропический, однако не слишком жаркий – остров находится в зоне Перуанского течения, с юга поступают прохладные воды, дожди идут еженедельно, и все благоухает и цветет. Пальмы, саговник, магнолии, сейбы, гибискус и виргинский кипарис… Разумеется, пляжи, живописные скалы и морские прогулки, плюс все блага цивилизации. Никаких опасных тварей. Птицы, ящерицы, крысы… кажется, еще летучие мыши…