Страж фараона - Ахманов Михаил Сергеевич. Страница 25

– Ты кто такой? Чтобы тебе Анубис кишки вывернул! Ты где научился так драться, шакалья моча?

– Грм… – Инени, наконец, обрел голос. – Это ваятель Сенмен, брат Сенмута, достойнейшего из моих учеников. Он… Видишь ли, славный Инхапи, он сбежал от дикарей страны Иам и до сих пор не в себе. – Жрец поклонился властителю Южных Врат, чье лицо начало наливаться кровью. – Вспомни об этом, сиятельный, и прости его! Я думаю, он погорячился.

– Погорячился! Хоу, погорячился! – Тот, кого назвали Инхапи, захохотал, и смех его был похож на хриплый рев боевой трубы. – Слышал я об этом парне! Все саррасские ремеч меша [12] о нем болтают! Сотню нехеси уложил, так?

– Кажется, их было все-таки поменьше, – сообщил Семен, придвинувшись на пару шагов. – Я их не пересчитывал в темноте.

Маджаи поднялись, задыхаясь и кашляя, а вместе с ними встал наместник, багровый, словно плод граната. Он был разъярен, но гнев его явно не относился к Семену.

– Вы, дети краснозадых павианов! Так вы храните господина? Его покой, его достоинство и честь? Хватаете его гостей, а, схвативши, валитесь от легкого тычка! Смердящие гиены! Недоумки! Чтобы Сетх вырвал ваши трусливые сердца! – Рамери опустился на ковер, провел ладонями по лицу и внезапно молвил спокойным голосом: – Утром явитесь к правителю моего дома. Каждому – пятьдесят палок.

– Десять, – сказал Инени. – Амон милостив! Десяти вполне достаточно.

– Пятьдесят на двоих, – уточнил наместник. – А сейчас – вон!

Телохранители исчезли. Семен двинулся было следом, но Инени окликнул его:

– Постой! Садись ни циновку, если проснулся. Садись и слушай! Вдруг придет к тебе мудрая мысль… что-то скажешь, посоветуешь… или предостережешь…

– Хоу! – Инхапи поскреб шрам на темени. – Кулаки у него, конечно, крепкие, а вот голова… Ты ведь говорил, что он до сих пор не в себе?

– Это так и не так… не совсем так… В одних делах он будто дитя, забывшее путь к родному дому, зато в других мудрее Тота, и речи его направляют разум и примиряют людей – даже столь кровожадных, как дикари-кушиты. И в этом нет ничего удивительного, ничего странного, доблестный Инхапи. Разве можешь ты сказать, куда полетит журавль – в свое гнездо, или кормиться в камышах, или в поля, где тоже довольно пищи? Можешь ли знать, куда поползет муравей – к речному берегу, на виноградник или к пальмам? А люди устроены сложнее журавлей и муравьев! Ибо великий Хнум, когда творил человека…

– Кал гиены! – рявкнул старый воин. – Ты из синего сделаешь красное, и от твоих разговоров темеху почернеет, нехеси побелеет, а пиво скиснет! – Он хлопнул трехпалой ладонью по циновке. – Как тебя?.. Сенмен?.. Иди сюда, садись! Иначе жрец будет болтать до утра!

Семен подошел и сел напротив Рамери. Тот окинул его внимательным взглядом.

– Клянусь пеленами Осириса! Не заметно, чтоб ты утомился, ваятель… Ты бодр! Выходит, девушка ленилась и опозорила мой дом? Придется и ей отведать палок!

– Это только видимость, сиятельный, – пробормотал Семен. – На самом деле я еле держусь на ногах, а то, что между ними, обвисло, как мокрая тряпка. Девушка очень старалась! Пусть мне отрежут нос и уши и сгноят в рудниках, если я лгу!

– Сохрани тебя от этого Амон! – жрец сделал знак, отвращающий несчастье. – Ну, если мы закончили с палками и нерадивыми слугами, то не вернуться ли к делам? – Он дождался кивка наместника и, прикоснувшись к свисавшему с шеи амулету-соколу, нараспев произнес: – Гор слышит, Гор видит, Гор помогает узнать еще неизвестное! Вот вопрос из тех вопросов, какие мирный человек задаст солдату – не просто солдату, а лучшему из лучших, начальнику над колесницами и пешим войском, над копьеносцами и лучниками. Я спрашиваю: может ли корпус Сохмет подняться, сесть на корабли и приплыть от второго порога к острову Неб и Южным Вратам? Хватит ли для этого судов? И хватит ли пропитания для воинов? И можно ли все это сделать за три-четыре дня?

– Зачем? – спросил Инхапи, но жрец, будто не слыша, продолжал:

– Вот другой вопрос из тех же вопросов: могут ли воины добраться в Уасет в начале месори, если прикажут им тронуться в путь в конце эпифи?

– Зачем? – Глаз военачальника блеснул кровавым отсветом пламени. – Зачем, жрец? И кто нам прикажет?

Серьезные завариваются дела! – решил Семен, посматривая из-под опущенных век то на хмурую физиономию Инхапи, то на друга Инени, то на властителя Южных Врат, чье лицо казалось застывшей высокомерной маской. Он уже разбирался в названиях месяцев и городов и мог сообразить, что вопросы жреца носят риторический характер. Все, разумеется, возможно! Вывести корпус Сохмет из южных крепостей, сосредоточить в Небе тысячи воинов и держать их наготове, чтобы в определенный день и час отправить в Уасет. Уасет, или Нут-Амон, а попросту – Город, являлся столицей Та-Кем, которую позже назовут египетскими Фивами, но для Семена это большого значения не имело. Важнее другое: солдаты в столице – жди переворота!

– Кто нам прикажет? – повторил Инхапи, и глаз его вновь загорелся огнем. Не дождавшись ответа и выдержав паузу, он произнес: – Ты звал меня, жрец, и я приехал. Ты отправил послание, и вот я здесь. Но, клянусь секирой Монта, не для того, чтобы слушать пустую болтовню! Скажи мне прямо – кто тебя послал? Зачем ты здесь?

Инени погладил бритый череп и, к удивлению Семена, вдруг подмигнул военачальнику.

– Я совершаю путешествие… так, из любопытства… А заодно доставлю в храм Амона благовония. Ты ведь знаешь, что в южных землях много ароматных смол и зерен? Кифи, мирра, ант и так далее… Нам нужно обновить запасы. Так повелел премудрый Софра.

– Обновить запасы! Видно, храм обезлюдел, третий пророк, если тебя послали за благовониями! Других, выходит, не нашлось? Или не благовония нужны, а корабли с солдатами? Вместо анта – лучники, а вместо кифи – колесницы? – Инхапи откинулся назад, фыркнул и захохотал, разинув пасть с остатками зубов. – В чем тут правда, жрец? – спросил он, отсмеявшись. – В том, что ты послан Софрой?

– Предположим, что так, – кивнул Инени, переглянувшись с наместником. – Наш властитель Мен-хепер-ра – жизнь, здоровье, сила! – слишком молод и нуждается в опоре и наставнике. Наставники есть, и это хорошо, но плохо, когда их в избытке. Премудрый Софра, доблестный Хоремджет… ну, и кое-кто еще. Саанахт, начальник Дома Войны, уже стар и не может согреться даже в месяц месори, а власть над корпусом Амона принадлежит Хоремджету… Так что Софра был бы спокойней, если бы в окрестностях Уасета вдруг появились твои воины – скажем, тысяч пять или шесть. Вес уравновешивают равным весом, понимаешь?

– Равным весом! – Инхапи снова фыркнул, на сей раз – презрительно. – В меше Амона – землепашцы, горшечники да городские щеголи, хуну неферу, которых набрали в Пиоме, Буто и Саи… они как трава, куда помочился шакал! А мои солдаты – менфит, лучшие из лучших! Люди первого Джехутимесу, что шли перед царем как дыхание огненное, львы, что бились на севере и юге, в странах Хару и Джахи и в стране Иам… Чезет моих бойцов против трех чезетов Хоремджета – вот равный вес [13]! Но ради спокойствия Софры я не приду в Уасет… Ради него я не пожертвую ногтем с пальцев, отрубленных подлым хик’со! – Он помахал у носа Инени своей искалеченной рукой.

Хранитель Южных Врат, слушая Инхапи, сидел с каменным лицом, но жрец, как показалось Семену, был доволен. Огладив бритый череп, он поинтересовался:

– А ради Великого Дома – придешь?

– Ради щенка сирийской суки? Слишком я стар, чтобы бегать за ним с опахалом! А к тому же… – Военачальник сделал паузу и, бросив взгляд на Рамери, ухмыльнулся. – Я тоже мог бы стать хаке-хесепом, как наш благородный хозяин… Правда, я из немху, но сам Яхмос – да будет он счастлив в полях блаженных! – почтил меня, назвав спутником царей и предводителем войска. Я поднялся из теп-меджет, я слушал его зов и был ему верен, и сыну его Амен-хотпу, и внуку, первому Джехутимесу… Каждый – великий Гор, могучий, как бык Апис, жизнь, здоровье, сила! Воистину, ради них стоило проливать кровь и получать увечья! И чем мне за это отплатили? Второй Джехутимесу сослал меня в Куш! Ему не нужны были воины – ведь он не имел ни силы, ни здоровья, ни долгой жизни… И сына от царицы Исида ему не послала… Послал ублюдка Сетх!