Похищение - Арсаньев Александр. Страница 59

Спустя совсем короткое время из дома вышел и сам Лопатин, но один, и, как я не надеялась, ребенка при нем не оказалось. Однако мы решили следовать далее. Лопатин поехал не в сторону моего дома, как, например, можно было бы предположить, хотя и время, назначенное им же самим, еще не наступило, а в другую сторону. Проехав мимо нас, он свернул на улицу Садовую. Петр приказал ехать следом, но на таком расстоянии, чтобы не возбуждать подозрений. Антон поотстал, но так, что лопатинский возок все время темнел где-то впереди, и потерять его из виду можно было бы не бояться.

Улицы были полны догуливающего народа. Мы ехали, и я знала, что Петра опять начали грызть сомнения насчет моих отношений с господином Лопатиным. Однако, на мой взгляд, сам акт того, что я сейчас здесь, в этом возке, а не у себя дома, за сбором дорожных чемоданов, говорил достаточно, поэтому я решила более не объясняться. Мне и так было не по себе из-за всей этой истории, и я очень стыдилась своей слабости, которую проявила к этому монструозному созданию с такой красивой наружностью. Тем временем, наш возок свернул.

Петр выглянул на улицу и сообщил, что мы на Большой Сергиевской и направляемся, по всей видимости, в сторону Кладбищенского оврага. Оврагов с таким названием в нашем городе было два, и располагались они рядом, друг против друга, но я не стала уточнять, к какому именно мы сейчас приблизились. Я молчала, поскольку нервы мои были на таком пределе, что мне временами казалось, что они не выдержат и я просто потеряю сознание.

Лопатинский возок остановился около одного деревянного двухэтажного дома. Антон тут же осадил лошадей и свернул в какую-то подворотню, которых здесь было немало. Это место около Первого Кладбищенского, да и Второго, оврагов, было одно из беднейших мест в городе, само уже название говорило о многом и дано было от старого кладбища, расположенного между этими двумя оврагами, в которых ютились нищие. А тем временем, Лопатин вошел в дом и нужно было решать, что делать дальше. Ждать? Но сколько? И как господин Поздняков узнает, что мы здесь? Действовать? Но как?

– Перт, у вас пистолеты с собой? – спросила я, потому что мое оружие осталось дома.

– Да, господин Поздняков выдал мне пару пистолетов, – ответил Петр. – Но неужели вы, Екатерина Алексеевна…

– А что вы предлагаете делать? Я больше, чем уверена, что в этом доме находится сейчас его сестра, или жена, кто она ему там на самом деле… А может, и ребенок. Я все еще надеюсь, что Ника жив, понимаете? А поскольку он звал меня с собой, то можно предположить, что он рискнет от них избавиться… И этого я боюсь больше всего! Я не прощу себе, что с Никой… – я не договорила, потому что Петр, во все время моего монолога смотревший в окно, схватил меня за руку и заставил выглянуть.

Хорошо, что он держал меня довольно крепко, иначе я вряд ли смогла бы усидеть на месте. Из дома вышли два человека, одним из которых, без сомнения, была женщина. А другой, мужчина, держал на руках… Свет из раскрытых дверей падал им в спины, но я видела! Неужели?! Слава Богу, Ника был жив!

– Петр, – зашептала я, – нужно действовать немедленно! У нас два пистолета, мы прекрасно стреляем!

– Вы с ума сошли! – крикнул Петр. – Как вы себе это представляете?

– Просто! – ответила я. – Посмотрите, он уже устроил ребенка в санях?

– Да они там уже все устроились! – воскликнул Петр.

– Опоздали! – простонала я, когда, выглянув, увидела, что возок направляется в сторону Дегтярной площади. – Господи! Что же делать?

– Подождите-ка, – что-то сообразив, сказал Петр, – на углу Дегтярной площади находится участок. Там мы и найдем помощь!

– Хорошо, – согласилась я, так как ничего другого нам просто не оставалось. У Лопатина был малыш и его жизнью мы не имели права рисковать.

Оказавшись у Дегтярной площади, Петр велел остановить около участка, вышел, а я поехала дальше, следом за возком. Возок свернул на Большую Садовую улицу. Мы были уже на самой окраине города – дальше только Солдатская слободка и все. Я изрядно нервничала, не зная, сколько понадобится времени Петру, чтобы убедить своего знакомого поднять на ноги полицейских. Но хуже было то, что я не знала, что предпримет Лопатин, место здесь было уже пустынным, а дальше и вовсе начнутся поля, ехать за ним становилось опасно: он мог меня обнаружить, и как он поступит в таком случае с Никой оставалось совершенно неясно. Я нервничала все больше и больше. Наконец, лопатинский возок выехал к Волге. Антон, смекалистый малый, притормозил у крайнего дома и постучал мне в стеночку.

Я выглянула. Оказывается, Сергей Анатольевич вовсе не собирался убивать своих подопечных. Я вздохнула с облегчением. Его возок приблизился к точно такому же, поджидавшему, видимо, долгонько, поскольку лошади были покрыты попонами. Лопатин вывел из своих саней ребенка и Натали и пересадил их в ожидавший «экипаж». Сам же, видимо, расплатившись с кучером, вернулся в свой возок и отправился в обратном направлении. А Ника и Натали поехали вниз по течению реки. Когда Сергей Александрович проехал мимо меня, я возблагодарила Господа, теперь его можно было арестовывать, ничуть не опасаясь за жизнь Ники.

Я решила еще какое-то время проехать за ним, в надежде, что он окажется в районе Дегтярной площади, где уже вполне могли собраться полицейские, во главе с Петром Анатольевичем. Так, в принципе и оказалось. На углу Дегтярной уже собрался отряд из дюжины полицейских, они оседлали лошадей и двигались нам навстречу. Лопатин, по всей видимости, не желал с ними сталкиваться, и его возок свернул на небольшую Дегтярную улицу, как бы разрезавшую площадь пополам. Я же притормозила, выскочила из саней и, дождавшись жандармов, указала им направление. Жандармы разделились надвое, и первая половина кинулась следом за Лопатиным, а вторая решила поджидать его у Дегтярного переулка, таким образом, надеясь перехватить его, поскольку иначе, как через этот переулок, никак невозможно было выехать на Большую Сергиевскую улицу, по которой затем и оказаться в городе.

Мы же с Петром Анатольевичем, которому я наспех передала увиденное, решили двинуться за Натали и, прежде чем они смогут уехать далеко за пределы города, остановить их и вернуть ребенка. Для меня сейчас ничего не было важнее, нежели увидеть, наконец, Николая Валерьевича живым и невредимым.