Час игривых бесов - Арсеньева Елена. Страница 29

Я молчал. Не увязывалось у меня в голове: эта внешность сказочной королевы, богини – и такая коммунально-бытовая пошлость!

– Не верится, да? – спросил Гнатюк. – И правильно, что не верится. Подставили девчонку, само собой разумеется! Подставила жена того банкира, ведь к ней теперь вся эта их совместная собственность перешла.

– Как же Алина вывернулась? – спросил я.

– А она и не вывернулась, – хмыкнул Гнатюк. – Она сейчас в розыске. Но Алина уже успела к тому времени жизнь узнать, а голова у нее вообще очень быстро работает. Пока шел шмон в комнате, она оценила ситуацию и поняла, что выпутаться у нее нет никаких шансов. Особенно когда появилась безутешная супруга и принялась поливать безжизненное тело мужа слезами и призывать на голову Алины проклятия, клясться, что отомстит этой шлюхе. Алина поняла, что живой ей не быть. Эта дама никаких денег не пожалеет, чтобы не просто запутать девчонку в преступление, но и со свету ее сжить: инсценируют самоубийство или пристрелят при попытке к бегству... Деньги, ты ведь понимаешь, могут многое, если не все! И как только Алина увидела свое будущее, вернее, увидела, что никакого будущего у нее нет и быть не может, она подошла к окошку, которое по причине духоты и накуренности было открыто, – и выбросилась из него. Девочка она тренированная, гимнастикой занималась, да и ловкая, как кошка, опять же – невинным бог помогает. Упала на газон – удачно, хоть прыгала аж с третьего этажа, – и на улицу. Пока менты очухались (такой прыти никто не ждал и ждать не мог!), ее и след простыл. Вот так и спаслась.

– А дальше? – спросил я.

– А дальше начинаются чудесные совпадения. За помощью Алине не к кому было обратиться, кроме одного человека, ее бывшего, какого-то там по счету любовника. Она его бросила когда-то, но он на нее обиды не держал и продолжал любить. Парень этот – он по профессии театральный гример – был добрый и слабый (между нами говоря, Алина от него потому и ушла, что слабаков не ценит), однако в прошлом случилась у него неприятность с законом, отсидел свое, больше на путь, так сказать, преступлений он не вступал, но знакомства среди наших у него сохранились. И от кого-то из прежних приятелей он слышал обо мне – слышал и о нашем, не побоюсь этого слова, санатории. Какое-то время прятал у себя Алинку, однако столицу прочесывали частым гребнем в ее поисках, вдовица неутешная успокоиться не могла. Ну, парень этот загримировал Алину, переодел и сюда переправил, чтобы вовсе уж изменить внешность и обезопасить ее. Конечно, я, как и ты, подумал, что такую невероятную красоту портить – это грех на душу брать. Думал, обойдется. Навел справки в Москве: как там, не затихло ли дело. Нет, не затихло! Вдова банкира назначила за Алину премию, в смысле, за поимку ее, ищут бедную девочку так, как будто она какая-нибудь преступница международного класса, даже Интерпол подключен. Да, страшных дел натворили финикийцы, когда выдумали всемирный эквивалент! – покачал головой Гнатюк. – Деньги и впрямь могут все – и самое лучшее можно для человека сделать с их помощью, и самое страшное для него устроить.

Голос его звучал с истинным сокрушением, и, не будь я таким легковерным дураком, я бы задумался: а ведь мне предложили сейчас проглотить какой-то сюжет для дамского романа, очередную серию «Санта-Барбары»!

Впрочем, если я столько лет верил в сказочку про военного летчика из города Владимира, то запросто поверил и в невиновность этой зеленоглазой ведьмы. Над вымыслом, как сказал Пушкин, слезами обольюсь! Или это не Пушкин сказал? Да без разницы. Главное, что я облился-таки этими самыми слезами!

Проливал я их до вечера, а вечером пришла ко мне Алина – на плановый осмотр. Ну что ж, началось с осмотра лица, а закончилось осмотром тела. Прямо там же, на диванчике в моем кабинете. И продолжилось в моей постели.

Дурак я, конечно, легковерный идиот... Это все правильно! Однако даже сейчас могу сказать – никогда я не был так счастлив, как в тот вечер, когда я в своем кабинете любил Алину, а она любила меня.

Работа над новыми отрывками заказного романа разочаровала Алену. Злоключения Саблина описывались ею теперь на чистом профессионализме, без участия души. Впрочем, этот господин сам виноват, что обработчица потеряла интерес к его судьбе. Ну уж такая развесистая клюква повисла на всех ветвях этой истории!.. Сама писательница Дмитриева ни за что не ввела бы в свой собственный роман столь опереточную фигуру, как Алина. Даже описание ее внешности казалось непроходимо пошлым и тривиальным. Изумрудные глаза, это надо же! А что стоила история ее жизни? Мелодрама, дамский роман, так и хочется воскликнуть подобно Станиславскому: «Не верю!» Но Алена помнила наставления заказчика при встрече – не переделывать основных событий и портретов персонажей – и понимала, что она как литобработчик не может позволить себе совершенно никакой отсебятины. И придется стиснуть зубы – не славы ради, а денег для, причем для отработки уже полученных денег! Можно представить себе, конечно, как принципиальная подружка Маша будет ехидничать, прочитав в «Зеленом яблоке» об очередных амурно-криминальных похождениях героев, однако ладно, Алена это проглотит.

Кстати, пора уже покончить с «долгами» Саблина, надо и за свои собственные издательские долги браться: сроки договора поджимают, а на страницах нового романчика писательницы Дмитриевой еще и конь не валялся. Даже сюжет не выстроился толком в голове. Это сильно тормозит работу. А еще, разумеется, сильно мешает сейчас Алене то, что она непрестанно возвращается мыслями к жуткой истории, приключившейся на ее глазах в «Барбарисе».

Знающие люди говорят: ищи, кому преступление выгодно. Ищи причину, по которой оно совершено. Ну и зачем, за чем полез преступник в «Барбарис»? Предположим, украсть что-нибудь из стройматериалов, больше там совершенно нечего взять. Но почему ему непременно потребовалось убить Игоря? Алена вспомнила ствол, направленный в его голову, и едва подавила внутреннюю дрожь. Намерения более чем недвусмысленные... Ладно бы хоть парень в черной куртке боялся, что Игорь его опознает, но нет, незнакомы они оказались, Игорь даже описать его толком не мог!

Тогда следует допустить одно из трех.

Первое – парень пришел в «Барбарис» с конкретным намерением убить именно Игоря. За что? Это уже вопрос второй и даже третий. Версия насчет ревнивого мужа какой-нибудь особы, соблазненной или соблазнившейся этим красавчиком, вполне подходит в качестве предварительного ответа.

Второе – грабитель явился в «Барбарис» хватануть то, что плохо лежит, наткнулся на сторожа и испугался: может быть, Игорь этого человека и впрямь не знал, жизнь их раньше не сводила, но вполне могла свести, и вот, чтобы себя обезопасить, грабитель намеревался его пристрелить.

Третье. Грабитель явился украсть в «Барбарисе» нечто, для поисков чего ему требовалось очень много времени. Он оглушил Игоря ударом по голове, а потом тот, видимо, начал приходить в себя, ну и парень в черной куртке решил вывести его из строя надолго... навсегда.

Ну, фыркнула Алена, додумалась ты до этого, ну и что? Определенно неясно, кем была та женщина с пистолетом – сообщницей убийцы или наоборот, в кого она стреляла, в него или в Алену, да просто промазала по неопытности.

Да нет, что за чушь! Парень не испугался бы тех выстрелов до такой степени, если бы знал, что в «Барбарисе» у него есть сообщница. А он ведь бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла... Выходило, что дама была там по собственной воле, по своей инициативе – и со своими собственными, тайными для грабителя намерениями.

Ну, теряться в догадках насчет этой особы Алена может сколько угодно – все равно ничего не угадает. И о внешности ее по размеру следа может строить самые нелепые предположения. Если отпечаток ножки маленький и узенький – не факт, что дама эта субтильна и невелика ростом. Вот, к примеру, противная девчонка Райка ростом метр с кепкой, вернее, с шиньоном, однако лапа у нее размера тридцать восьмого, никак не меньше, и широконькая такая – сразу видно, что Райка на земле твердо стоит и в себе очень уверена! Так что антропометрические выводы по следу оставим в покое. Лучше снова подумать о коротко стриженном парне в черной куртке, отделанной овчиной. Эх, зря говорят, будто у страха глаза велики! Именно со страху Алена его так плохо разглядела – хуже некуда! Светловолосый, среднего роста... Может быть, конечно, она его узнает, если столкнется нос к носу, но, учитывая ее патологическую невнимательность, – вряд ли.