Кошмар во сне и наяву - Арсеньева Елена. Страница 20

Черная тень отнюдь не сорвалась, а с непостижимой ловкостью вползла в форточку и просочилась в коридор, нашумев лишь самую малость, когда, совершив немыслимый кульбит, приземлилась на четвереньки, как кошка.

Почти невидимая тень неслышно заскользила по коридору. Альбина перестала дышать, зажмурилась… и тень бесшумно миновала ее, оставив в воздухе слабый аромат.

Альбина открыла глаза и недоверчиво повела ноздрями.

Ничего себе! Сигареты с ментолом и французский «Climat» – любимые духи! Неужели это женщина?

Вытянула шею и успела увидеть, как открывается последняя по коридору дверь. Боже ты мой… Не зря так беспокоилась жена несчастного язвенника, а все считали ее вздорной дурой. Конечно, конечно – это какая-нибудь конкурирующая фирма наняла убийцу прикончить бедолагу!

Альбина понеслась по коридору. Она еще не знала, что собирается предпринять, однако подлетела к двери и припала к глазочку, мастерски процарапанному на закрашенном стекле.

Этой маленькой больничной хитрости ее научила тетя Галя. Оказывается, на всех дверях были сделаны такие самодельные глазки, и медперсонал осуществлял за больными негласный надзор. Однако Альбина могла бы спорить, что ни тете Гале, ни кому бы то ни было не доводилось видеть ничего подобного тому, что открылось в свете ночника ее испуганному взору!..

Вот черная фигура вскинула руку к голове и потянула капюшон. Альбина едва не вскрикнула, когда на плечи незнакомца обрушился водопад темно мерцающих кудрей! А потом темный комбинезон соскользнул на пол, будто лягушачья кожа, и Альбина обнаружила, что под ним скрывалась совершенно голая женщина.

Небрежным движением скинув башмаки, она ринулась вперед и оказалась сидящей верхом на несчастном язвеннике, который с готовностью откинул одеяло. И он тоже был голым!

Альбина отпрянула от двери, зажмурилась, но перед глазами так и плясала кровать под тяжестью сплетенных, счастливо стонущих тел.

– Боже мой, боже мой… – бестолково шептала она не то всхлипывая, не то смеясь. – Любовь… любовь?

Ее не держали ноги. Кое-как добрела до кресла и плюхнулась в него, унимая внутреннюю дрожь и со странным умилением прислушиваясь к ритмичному скрипу кровати, доносившемуся из-за двери.

Послышались чьи-то шаги, и Альбина воинственно вскинулась, полная необъяснимой решимости преградить дорогу, никому не позволить помешать действу, которое почему-то растрогало ее до глубины души.

То, что она увидела, показалось пугающим и прекрасным. Несомненно, это было самым потрясающим впечатлением ее жизни! И наконец-то отвратительная сцена в машине, которая, будто черная тень, наползала на все мысли о любви (Альбина даже дамских романов не читала!), вдруг съежилась до микроскопических размеров, почти исчезнув из памяти.

Шум утих. Альбина расслабилась в кресле. Ах, как это было восхитительно… под покровом ночи, рискуя жизнью… тайно, будто эротическое сновидение…

Она блаженно вздохнула – и неожиданно для самой себя уснула мертвым сном.

Разбудила ее боль в скрюченном теле и голоса вдали.

Громыхали ведра. Идут санитарки. Проспала! Надо скорее будить тетю Галю и бежать.

Вскинулась, с трудом ступая затекшими ногами, и вдруг вспомнила ночные приключения. Припала к двери той палаты.

Она была абсолютно уверена, что ночная гостья исчезла так же таинственно, как и появилась, и сначала не поверила глазам, увидав ворох темно-рыжих кудрей на подушке. Любовники спали! Они забыли обо всем на свете, сейчас их обнаружат! Что будет сейчас, что устроит мужу «электродрель» – ведь такое происшествие не сохранить в тайне!..

Альбина ворвалась в палату и тряхнула крепко спящую женщину за худое, смуглое плечо.

Та вскинулась – и огромные черные глаза стали еще больше при виде Альбины.

Она приложила палец к губам:

– Уходите скорее! Сюда идут!

Рыжая соображала и действовала мгновенно. Перед Альбиной мелькнуло поджарое веснушчатое тело – и незнакомка вскочила в свой комбинезон с тем же проворством, с каким освобождалась от него. Причем каждое ее движение было бесшумным, так что любовник только улыбнулся во сне, не заметив, что остался один.

Альбина высунулась в коридор и махнула рукой – путь свободен!

Побежали мимо дверей, причем Альбине казалось, что она ужасно топает, а рыжая неслась невесомо, как ведьма.

На ходу выхватив из кармана ключ, Альбина постаралась отпереть дверь на запасную лестницу, но ничего не получилось.

– Секунду, – хрипловато шепнула рыжая и взяла у нее ключ.

Дверь открылась мгновенно.

Рыжая мельком усмехнулась в ответ на изумленный Альбинин взгляд и протянула ей ключ.

– Нет, нет, – замотала головой та. – Вам еще внизу надо пройти. Оставьте ключ в дверях, я потом заберу. И скорее, скорее же! – бормотала, тиская руки в непонятном волнении.

– Ну, спасибо, сестра!

Рыжая махнула Альбину по щеке сухими губами, сверкнула колдовскими очами и ринулась вниз по лестнице. Однако не по ступенькам, а – ей-богу, провалиться мне на этом месте, если вру! – пав животом на перила и со свистом исчезнув в глубине лестничного колодца.

Впрочем, Альбина, наверное, не удивилась бы, даже если незнакомка пробежала бы сквозь стену или улетела на швабре, стоявшей в углу на площадке…

Только вернувшись в процедурную и торопливо снимая тети-Галин халат, Альбина заметила, что сжимает в руке твердый картонный квадратик. Наверное, его сунула рыжая, а когда, Альбина и не заметила.

На темно-синем, будто ночное небо, фоне змеились буквы, серебристые, как лунный свет:

«Валерия Стародомцева. Частный детектив. Телефон… Адрес…»

Именно эту забытую, давно потерянную темно-синюю карточку Альбина неожиданно нашла среди вороха вещей, валявшихся на полу после обыска.

Вот так она и оказалась у Валерии.

В подъезд Кавалеров попал без труда: доска, которой была якобы забита дверь, держалась даже не на честном слове, а просто чудом каким-то. Колупнул ногтем – и все. И то ладно, что менты, обшарившие, конечно, это местечко сверху донизу, дали себе труд хотя бы инсценировать закрывание подъезда. Могли бы и так бросить: ходи кому не лень!

Судя по многочисленным окуркам, гнусной вонище и ссохшимся кучкам по углам, сюда ходили, и весьма. Кавалеров обнаружил даже два или три презерватива и только головой покачал, дивясь парадоксам человеческой психики: валяются на грязном, захарканном, заблеванном полу, однако при этом думают про безопасный секс. Уроды, право слово, уроды! В сознании Кавалерова слово «презерватив» сопрягалось почему-то с роскошной двуспальной постелью, тяжелыми шторами на окнах, дорогими бутылками на столике… Словом, со всем тем, чего у него никогда не было и не будет. Да ладно, не больно-то и хотелось. И при надобности обойдется не заморским словечком «презерватив», а нашенским, простым – гандон. Свое надежнее! К тому же эти, которые делают деньги на красивенькой эротике с двуспальными кроватями, небось и не подозревают, от чего может получить удовольствие женщина. Все это чушь, будто ей нужен презерватив с усиками или крылышками, вдобавок бананового цвета, и шелковое белье, и чтоб, как в анекдоте, медленно и печально!

Кавалеров со знанием дела огляделся. Совсем не обязательно, чтобы на этом вот подобии ложа из потертых, рваных газет валялась, задрав грязную юбку, какая-нибудь бичиха-записиха. Чистеньких на грязненькое иногда тоже тянет, да еще как! Вышел и у него один случай… До сих пор были причины вспоминать, хоть произошло это лет двадцать пять назад.

Он тогда первый раз оказался на материке и малость опьянел от вольного воздуха и от Москвы. Вел себя, конечно, как дурак: вместо того, чтобы сразу сменить кожу, ходил по столице в прожженной телогрейке, треухе черт знает каком, штанах, которые колом от грязи стояли, и в сапогах, просивших каши. Еще чудо, что не замели его сразу на вокзале и не отвели под белы рученьки в предвариловку до выяснения личности, пусть даже на руках у него и была справка об освобождении. А деньжата у него тогда водились. Почему в первый же день не ринулся по магазинам, чтобы одеться как человек – неведомо. Хотя, пожалуй, именно потому она к нему и прицепилась, та женщина…