Кошмар во сне и наяву - Арсеньева Елена. Страница 32

Первый угар сошел, теперь Альбина могла не только похвалить себя за проворство мышления и действий («И мы не лыком шиты!»), но и задуматься, к чему это проворство приведет. Ехать еще минут сорок, самое малое, так что есть время решить, что делать дальше.

Ну вот, выскочит она на Сухаревке. И, предположим, отыщет эту фигуру – странную, нелепую, в дурацкой одежде и дырявых колготках. И, опять-таки предположим, узнает то самое существо, которое стало причиной рухнувших на Альбину бедствий.

А потом? Чего она, собственно, хочет?

На миг все испуганно смешалось, замельтешило в голове, мысли как бы бросились врассыпную, однако дни общения с Валерией все-таки не прошли даром: кое-какие обрывочки удалось поймать за хвост, будто чертенят, разбегавшихся от Балды, и даже пригрозить им кнутом логики.

Ей нужно, чтобы этот человек подтвердил: да, тетя Галя прятала его, потому что он ужасно боялся Наиля, в смысле Дениса Акулова, и неведомого Вольта, а также неведомого доктора, который, наверное, и впрямь не доктор. И, быть может, Валерия права: доктор и Вольт – одно и то же лицо. Тогда, в больнице, Альбина могла ошибиться насчет роста (у страха глаза велики), а голос вообще можно как угодно изменить. Ну, это не суть важно. Главное – убедить милицию: эти люди существуют сами по себе, это часть жизни злополучного транссексуала, но никак не Альбины. Она никого не нанимала для теткиного убийства. Она ни в чем не виновата. С нее можно, наконец, снять проклятущую подписку о невыезде, дать разрешение похоронить тетю Галю и убраться из Москвы восвояси! Вот чего она хочет. Оказаться отсюда подальше! Где угодно, хоть в дремучих (пока еще местами) заволжских лесах.

«Может, вообще лучше отказаться от этого наследства? – подумала вдруг она с проблеском радости. – Тогда они поймут, что у меня не было никаких побудительных причин – и отвяжутся».

Светлый призрак свободы замахал, радостно заплясал впереди, но тут же выяснилось, что это был снежный вихрь, сорвавшийся с обочины и перебегавший дорогу в неположенном месте.

«Ага, вернуться в Нижний и опять жить с мамой, на восемнадцати метрах. А тут какие-никакие деньги светят… и даже очень «какие»! Купить отдельную квартиру (однокомнатную, конечно, чтобы осталось еще съездить в Италию – в Венецию и Рим обязательно, а остальное – как получится) и спокойно подыскать хорошую работу. Можно даже устроиться в больницу, медсестрой, – слабо улыбнулась Альбина. – С моим-то опытом! И вообще, пожить хоть чуть-чуть, не думая каждый день о деньгах!»

О деньгах?..

Ее вдруг будто ошпарило. Боже ты мой… да ведь у нее с собой ни рубля!

Сунула руку в карман, побренчала испуганно мелочью. Так и есть, какая-то мелочь. На метро хватит, но заплатить этому молчаливому «чайнику», который с такой готовностью плюнул на все свои дела и повез ее к черту на куличики… Нет, правильно говорить – на кулижки; а куличики, пасхальные ли, песочные, тут вовсе ни при чем…

Сунулась в другой карман – но там наткнулась только на прореху в подкладке.

Может, что-то завалилось вниз? И если сейчас ощупать всю шубку по подолу, что-нибудь там да зашелестит спасительно? Хотя бы червончик… Нет, десятки мало. Нужна как минимум полсотня.

Все мысли о свободе, наследстве, преследовании и транссексуалах вылетели из Альбининой головы. Она смотрела вперед, на сверкающее шоссе, но ничего перед собой не видела: все зрительные рефлексы, чудилось, переселились в кончики пальцев, которыми она лихорадочно прощупывали подкладку.

Увы. Пальцы не видели решительно ничего… в основном потому, что за подкладкой ничего не было.

– Что-то потеряли? – осведомился водитель.

Альбина испуганно повернулась – и наткнулась на его насмешливый взгляд. Пожалуй, он уже давненько вот так, исподтишка, на нее поглядывает. И все, конечно, понял… Однако бросил, сам того не ведая, Альбине спасительный круг, и она им воспользуется.

– Да, – отозвалась с максимальным накалом ужаса в голосе (ей-богу, не стоило большого труда испытать этот ужас!). – Кажется, я потеряла кошелек.

Вот он, способ достойно выйти из положения! Конечно, ни о какой гонке на Сухаревку теперь не может быть и речи, придется выйти здесь и дальше добираться на метро. Вряд ли то существо будет ждать ее… Но теперь останется только положиться на судьбу.

– Кошеле-ок, – протянул водитель, – это плохо. И много там было денег?

– Ну… рублей сто, наверное, – неловко пожала плечами Альбина, но тут же решила не скупиться: – В смысле, сто одной бумажкой и еще пятьсот разными другими.

– Нормально, – одобрил водитель. – Хватило бы покататься!

– Да, но теперь… – Альбина беспомощно уставилась на него. – Мне очень жаль, пожалуйста, извините, что я вас заставила столько проехать зря, но мне придется сойти.

– Вы же вроде на Сухаревку рванулись, – удивился он. – Раздумали?

Смеется, что ли? Или правда не понял?

– У меня же денег нет вам заплатить.

– Это плохо… – опять протянул он. – А я-то надеялся малость поправить финансовое положение за ваш счет. Ну, нет так нет. Банк лопнул, пассажирка потеряла кошелек… Куды бедному крестьянину податься?

Молотя языком, он, однако, и не думал подруливать к обочине, а, наоборот, вышел во второй, более свободный ряд, и автомобиль ринулся еще быстрее.

– Ладно, сидите, – сказал, заметив, что Альбина нервно ерзает. – На самом деле мне и самому на Сухаревку надо, так что какая разница, одному ехать или с вами? В смысле, я хотел сказать – общество хорошенькой девушки само по себе дорогого стоит!

Альбина недоверчиво уставилась на него. Как он ухитрился разглядеть ее под этой дурацкой шубой? Она, подобно Скарлет О'Хара, была убеждена, что в бедности невозможно оставаться «настоящей леди», а потому каждый день, снимая итальянские костюмы, в которых работала в витрине, «снимала» и улыбчивое личико, загадочный взгляд, томное подрагивание ресниц… Да, эта милая маска так и пылится где-то там, в стенном шкафу подсобки универмага, рядом с серым клетчатым костюмом, в которым Альбина работала последний раз…

Но все равно – это приятный комплимент, пусть даже сделан из вежливости. Дело не в шубке: здесь слишком темно, чтобы водитель мог ее толком рассмотреть. Вот она, к примеру, видит только рукав дорогой замшевой куртки оливкового цвета, да твердый подбородок, да иногда – промельк светлых глаз. Высокий лоб, крупный нос с аристократической горбинкой… Симпатичный! Главным образом, конечно, потому, что решил подвезти бесплатно.

Такое ощущение, будто она его уже где-то видела. А вот было бы здорово, если бы он сейчас промолвил искательно: «У меня такое чувство, будто я вас уже где-то видел…» Альбина на всякий случай выпрямилась, чтобы при этих словах глянуть на него свысока, неприступно… а потом, может быть, слегка смягчиться… однако ей не удалось сделать ни того ни другого: водитель вдруг так крутанул руль, что Альбину прижало к дверце.

Охнув, она выпрямилась и увидела, что автомобиль свернул с шоссе в какой-то неосвещенный проулок и резко сбавил скорость, пробираясь по увалистой дороге.

– Вы что? Вы куда? – вскричала Альбина суматошно, но, подпрыгнув на выбоине, чуть не прикусила язык: проселки, всюду проселки, даже в самой Москве! – Почему вы повернули?

– Да не верещите так, бога ради! – с неудовольствием буркнул водитель. – Через пять минут опять на шоссе выедем.

– А зачем повернули?!

– Там, впереди, пост, – пояснил он, опять поворачивая, на сей раз аккуратнее. – ГИБ… и т.д., понимаете? А это машина не моя – сестры. В моем джипе через десять метров, как выехал из гаража, спустилось колесо, ну а запаска… оно как раз и было запаской. До сервиса от нас довольно далеко, а я спешил. Взял вот, что плохо лежало. – Он ухмыльнулся. – Не хотелось бы влипнуть, потому что документов нет.

– Вон что, – Альбина несколько успокоилась. А кто, интересно знать, на ее месте не перепугался бы? Все-таки у нее со случайными машинами не самые приятные воспоминания связаны. Нормальный человек на ее месте эти самые машины вообще за версту бы обходил… Так ведь то – нормальный!