Крутой мэн и железная леди - Арсеньева Елена. Страница 67

– Во-первых, это произошло нечаянно. А во-вторых, нечего мобильники терять где попало.

Что-то такое мелькнуло в его глазах…

– Ага, – сказала Алёна, – так ты его не терял! Ты его нарочно спрятал. Чтобы я не могла помощь вызвать. Правильно, мой телефон у меня Нарцисс сразу отобрал. А на твоем так и осталась тревожная кнопка, быстрый вызов… Что ж ты его не убрал, а?

– Да, – с сожалением сморщился Юрий. – Тут я прокололся! Но кто же знал, что ты в эту полынь полезешь?! Ох господи, какой у нас идет бессвязный разговор! В огороде бузина, а в Киеве дядька. А почему, кстати, ты упомянула, что тебя навели на догадки бузина, Нинкин номер и пропавшая записка? С Нинкиным номером все ясно, а бузина?

– Я ж тебе сказала, бузина со стороны Ижорской растет, – улыбнулась Алёна. – А во дворе жасмин и черемуха. То есть ты не через двор шел, а через парадную дверь с Ижорской. Но она ведь до вчерашнего дня была заперта. Ты сломал замок, да? Чтобы не идти через дворовое крыльцо, на которое выходят Капины окна? Ты боялся, что Простилкин тебя увидит и еще дальше смоется, куда-то, где вы его уже и найти не сможете?

– Это ж надо – на какой-то бузине… – пробормотал Юрий. – Вот так и сыпались разведчики! Я ее по жизни никогда не отличал от сирени, пахнет да и пахнет, я только недавно узнал, в чем между ними разница – и немедленно на ней прокололся. Меньше знаешь – лучше спишь. А что насчет пропавшей записки?

– А… ну, это просто. Записку мне Простилкин написал в одно слово: «Берегись!» Я тебе ее показала и отдала, а вернуть ты мне ее не вернул. Ты сразу понял, что Костя где-то здесь! Сопоставил это с тем криком: «Предатель!» Ты почерк-то его знал… это ведь и был тот самый твой пациент, который писал письма в правительство и с помощью игры в слова пытался переустроить мир, да? Рассудок – суд срока. Предатель = дать тел(о). Лечили рабов – врачи болели …

Помнится, в одном из любимых романов Алёны «Хождение по мукам» (кстати, написал его Алексей Николаевич Толстой – это если кто снова станет колебаться между Гоголем и Шевченко) у красного командира Ивана Горы от великого потрясения «рот самостоятельно открылся, как у глупого». Вот совершенно такое же мимическое приключение произошло с лицом Юрия Литвиненко.

– Откуда ты знаешь? – пробормотал он. – Ну уж этого ты никак не могла знать, если только… если только не… Но то письмо к тебе никак не могло попасть, оба экземпляра я забрал у милиционеров! Откуда ты знаешь?.. Понял! Я понял! Неужели он повторил это в другой записке?! Ты нашла ее? Ты ее не выбросила тогда? «Девочка, я твоя мама…» Ты нашла и прочла?

– Ага, так вот почему вы ко мне привязались! – покачала головой Алёна. – Кто-то видел, как он мне что-то передал?

– Видели, но не знали, кто ты такая. Я пытался тебя догнать, но не смог. Шубку заметил, но таких шубок, знаешь… Однако Простилкин твое имя шифровал и в других письмах.

– Что в имени тебе моем, оно умрет, как шум печальный! – зло сказала Алёна. – Почему вас так напрягло мое имя?!

Юрий ткнул пальцем в компьютер:

– Все ответы на все вопросы – вон в том ящике. В двух других письмах… А что до имени твоего… Простилкин слишком много на него зациклил, на это имя. Почему – надо у него спрашивать, чем ты ему так приглянулась. Но мы его все-таки прочли, ведь этот шифр я знал.

– Значит, он его и правда сам придумал?

– Ну да. А я разгадал. Шифр-то простой… как всё гениальное. Вот и ты его поняла. Интересно, каким образом? Путем длительных мыслительных усилий или случайно?

Очень хотелось соврать, но Алёна не стала пачкаться и призналась:

– Совершенно случайно.

– Ну и отлично, – кивнул Юрий. – В принципе, я всегда старался себя от случайностей обезопасить. Не люблю случайностей, потому что они могут выйти из-под контроля. Я люблю ситуации распланированные. Ну, к примеру, уговориться, чтобы тебе вовремя позвонили и пошептали всякую чушь. Нанять актера, чтобы в точности повторил прошлогоднюю ситуацию, о которой мне разболтал твой глупенький бойфренд. Организовать этот спектакль с мальчишкой, который считает, что ты искалечила всю его жизнь… союзник он оказался просто никакой! Нас на бабу променял.

Алёна вздрогнула.

Олег…

– Да, это мне непонятно. Сначала стрелял в меня, потом вдруг пожалел…

– Кто в тебя стре…? – начал было Юрий и осекся. Но было уже поздно.

Да, детективщица… Тупа же ты, однако. Интуитивистка несчастная! Ты не «Достоевский», а… Никифор Ляпис-Трубецкой! Нет, Ляпсус-Трубецкой, именно Ляпсус!

Значит, это не Олег. Не Олег! Слава те, господи! Камень с души, честное слово.

Ага, значит, зря она сегодня бежала с Московского вокзала быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла? И зря, получается, отдала мокроглазому таксисту такую кучу денег?

Черт с ними, с деньгами. Деньги – это средство, а не цель. Главное, что Олег в нее не стрелял! И он не ненавидит ее!

– Ладно, хватит ужасных признаний. Впрочем, когда сойдутся два интуитивиста, разговоры между ними могут длиться до бесконечности. А между тем время не ждет. – Юрий взялся за подлокотники кресла, приподнимаясь. – Еще одно, последнее сказанье, и… Вернее, еще один, последний вопрос. Девочка, ты записку своей мамы поняла? Или еще нет?

– У меня такое ощущение, что лучше мне на этот вопрос не отвечать, – криво усмехнулась Алёна.

– А придется, – сказал Юрий. Потом он выпрямился, откинул полу куртки и совершенно обычным, лишенным всякой показушности движением вытащил из-за ремня джинсов пистолет.

Из истории

блужданий моей души

Итак, Алёна, в прошлом письме я обещал тебе кое-что рассказать. А именно – историю этого замечательного преступления.

Вот она.

Жили два друга-товарища в маленьком городе N., в большом городе Нижнем Новгороде. Вернее, они были не друзьями, они были компаньонами и владели небольшой фирмой. Один из компаньонов – назовем его условно литерой П. – составил состояние рабским, каторжным трудом челнока. На заре российского капитализма возил тряпки из Турции, Италии, даже из Китая и малость разбогател. Этот П. был вдовцом, но имел дочку, которую он от пошлостей жизни всяко оберегал, мечтал, чтобы она сделалась, например, художницей или писательницей – ха-ха! Но девушка стала бухгалтером, и папа взял ее на работу в свою фирму – ту самую, которую организовал на пару с компаньоном.

Компаньона мы назовем литерой С. Это был человек в своем роде гениальный. Кто-то когда-то сказал, что все великие изобретения совершены либо от лени (человеку, условно говоря, лень шить руками – и он изобретает швейную машину), либо от желания подчинить себе других (точно по расхожему выражению: «Господь создал людей равными, мистер Кольт сделал их сильными», или что-то в этом роде. Впрочем, ты понимаешь, что я имею в виду!). Наш друг С. ленился самостоятельно зарабатывать деньги, но очень хотел подчинить себе других. И однажды он придумал неслабый трюк: раззвонил где только мог о своей смертельной болезни и начал клянчить у друзей деньги на операцию, которую надо непременно делать в Америке. Клянчил он по-умному: больших сумм не просил, а просил сущую безделицу, кто сколько даст. Курочка по зернышку клюет, и С. наклевал таким образом около восьмидесяти тысяч долларов. На эти деньги он не только купил маленький хорошенький коттедж с видом на Волгу, но и смог начать собственное дело – в компании с этим самым П. Все началось совершенно безоблачно, однако П. никак не мог ожидать, что его дочь – назовем ее Н. – влюбится в С. и станет врагом своего отца.

Отдадим дань справедливости – вовсе не С. сделал ее этим врагом, а сам П.! Дочь винила его всего-навсего в том, что он загнал в гроб ее мать… Следует сказать, что в пору первоначального накопления капитала наш П. жил с другой женщиной. И семье помогал лишь постольку, поскольку взял свою жену к себе продавцом – торговать на рынке тем, что он там начелночит. На этом боевом посту жена П. простудилась, лечиться было некогда, и в одночасье сгорела от воспаления легких. Пока болела, просила мужа вернуться, но любовница его не отпустила. Убедила П., что врет жена, притворяется… короче, он спохватился только на похоронах. Дочка рыдала, проклинала папашку – это его проняло. Любовницу свою он бросил – ну, ты понимаешь, мужику удобно, когда кто-то другой виноват в том, что он сам же по натуре своей сволочной начудесит, – а может быть, она просто успела ему надоесть. Такое тоже бывает! Короче, наш П. заделался образцовым папашей и законопослушным бизнесменом в компании с этим господином С., в которого влюбилась Н. Дочка П.