Мода на умных жен - Арсеньева Елена. Страница 49

– Елена Дмитриевна, вы что?! Это вообще вы?! Ну посмотрите, да ведь мы из отдела охраны Советского района! Вы же нас знаете! Посмотрите в глазок!

– Ни за что! Докажите, что вы из отдела охраны.

– Позвоните в дежурную группу, номер телефона…

– Я знаю номер телефона. Не буду я звонить! Я от двери отойду, а вы ее вышибете.

– Елена Дмитриевна, да если понадобится, мы ее всяко вышибем, будете вы тут стоять или нет.

– Что?! Вы мне угрожаете?!

– Елена Дмитриевна! Мы же к вам сколько раз приезжали! Вы же часто забываете сигнализацию отключить. Вот и сейчас забыли.

– Я ничего не забы…

Она забыла! Она буквально полчаса назад включила сигнализацию, а потом открыла балконную дверь! И не позвонила на пульт, не предупредила, не сняла охрану. Там прошел сигнал тревоги. И вот вам результат…

– Что тут происходит?! – Еще один грозный голос. И кто-то громко топает, поднимаясь по лестнице. – Вы кто такие?

– Отдел охраны Советского района. А вы? Милиция, что ли? Вас кто вызвал, соседи?

– Да нет, из этой вот квартиры звонили – кто-то в дверь ломится. Вы и ломились, что ли?

– Ну, наверное, мы. Хозяйка забыла снять квартиру с охраны, а теперь не пускает нас.

Загрохотали в дверь кулаки:

– Откройте! Милиция! Немедленно откройте, или дверь будем ломать!

Да, это она уже слышала…

Алена зашла в ванную, сняла с вешалки халат, надела, потуже затянула пояс, два раза, не глядя, провела щеткой по волосам и побрела к двери.

Сдаваться.

В то же время

Конечно, она не открыла дверь. Слишком испугалась! Да и что можно было бы сделать, если бы открыла?

Выстрелить ей в лицо?

Опасно, опасно, хотя сделать это хочется больше всего на свете. Вывести ее из игры нужно, необходимо, она стала опасной…

Я хочу убить ее. Хочу свести ее с ума. Будь проклят тот день, когда эта бредовая мысль пришла в голову…

Ладно, хватит бесноваться. Нужно пойти домой и хорошо подумать. Ну теперь-то уж с нее глаз не спущу.

Завтра буду идти за ней след в след, и если пойму, что она и в самом деле так опасна, как мне кажется…

От злости на нее, на себя я схожу с ума. Как дожить до завтра?

Предчувствия… Самые мрачные предчувствия…

До завтрашнего дня мы доживем вдвоем – она и я. Но кто из нас переживет день и увидит вечер? Она или я?

Нижний Новгород, наши дни

– Что ж тут удивительного, что я ее так хорошо запомнил?

– Ну, у вас столько пациентов…

– Много, вы правы. Но этот случай был особенный.

– Чем же?

– Да уж понятно чем! Причина, по которой даму к нам привезли, весьма своеобразна. Все-таки человек намеревался покончить с собой, лишь бы не испортить какое-то там полотно. Уникальный случай, ничего подобного ни в моей практике не было, ни в литературе не встречалось. К стыду признаюсь, я об этой картине в жизни не слышал. Потом нарочно сходил в музей, на нее посмотрел…

– Ну и как?

– Да знаете, не нашел ничего, из-за чего бы стоило с ума сходить.

– А между тем сходят! Сходят!

– Да, вы говорили, что вчера произошел еще подобный случай. Надо мне связаться с коллегами, побеседовать… Странно. Весьма странно. Интересно было бы узнать, с чего начинаются приступы, человек к ним постепенно подходит или нужен какой-то толчок?

Полненький, невысокий, седой, благообразный, румяный и весьма моложавый человек в белом халате – Николай Анатольевич Грунский, психиатр, смотрел на Алену очень доброжелательно. Однако ее не оставляло ощущение, что там, в глубине его небольших и очень ярких темных глаз, таится некая недоговоренность, невысказанный вопрос: «А не морочите ли вы мне голову, сударыня? Возможно, вы только делаете вид, будто вас эта история интересует, так сказать, для сюжета. А на самом деле… а на самом деле вы тоже ощущаете четкий сдвиг по фазе. И пришли ко мне этак втихую, чтобы удостовериться, что вы еще нормальны, что нервная дрожь, которая вас так и бьет, вызвана самыми невинными причинами на свете… недосыпом, к примеру, или неудачно начавшимся днем, или, скажем, бурным телефонным разговором с человеком, который вас, к примеру, идиоткой назвал…»

Самое смешное, что все это имело место быть. И ночь бессонная, и неудачно начавшийся день, и бурные телефонные разговоры, во время которых Алену жестоко оскорбили. А если идиоткой не назвали, то лишь потому, что к слову не пришлось. А сумасшедшей назвали-таки, причем неоднократно!

Ну, с ночью все понятно… Алена устала считать количество протоколов и штрафных квитанций, которые ей пришлось подписать. Когда она хотела объяснить, почему была так взвинчена, почему так испугалась ночных звонов, и попыталась рассказать о страшном приключении прошлого вечера, ее и слушать не стали.

– В отделение приходите и подавайте заявление, – был весь ответ.

А когда Алена, обиженная таким отношением, ляпнула, что пожалуется начальнику следственного отдела городского УВД товарищу Муравьеву, ее просто подняли на смех… Единственное, чего ей удалось добиться, это чтобы бравые ребята в бронежилетах прочесали весь подъезд сверху донизу, от чердака до первого этажа (вход в подвал, как уж упоминалось, находился снаружи, отдельно от входа в подъезд, туда Алена их посылать не стала), и сообщили, что дверь на чердак заперта на большой замок, да и парадная дверь на первом этаже, выходящая на улицу Ижорскую, а не во двор, – тоже заперта, правда, на замок поменьше, но вполне надежно. В жизни Алены уже происходили приключения, связанные с тем, что обе эти двери оказывались открытыми как нельзя более некстати [9], поэтому она никому на слово не поверила – пошла и сама подергала замки, а также проверила петли.

В самом деле, все оказалось закрыто.

В конце концов бряцание оружия в ее квартире утихло, и две машины (службы охраны и патрульная) с громким недовольным фырканьем отъехали от крыльца. Само собой разумеется, уснуть после всего этого оказалось непросто. Если Алена и забылась часам к пяти, то это хорошо, однако вволю поспать не удалось. В восемь утра ее разбудил телефонный звонок.

– Алло? – хриплым, несчастным голосом пробормотала наша героиня, не открывая глаз, чтобы не развеять сон.

– Отца позовите, – буркнул кто-то, мужского или женского пола, Алена не поняла.

– Вы ошиблись номером, – с трудом шевеля губами, ответила она, положила трубку и только что намеревалась проделать то же самое с головой, вернув ее обратно на подушку, как звонок раздался снова.

– Алло? – пробормотала она, кляня себя всеми словами за то, что не выключила телефон.

– Отца, говорю, позовите! – В голосе пробились визгливые нотки, и Алена поняла, что разговаривает все-таки с женщиной. Даже с молодой девушкой, причем находящейся в весьма взвинченном состоянии.

– Я же сказала, что вы ошиблись номером, – вздохнула Алена, – у меня нет никакого отца, ни своего, ни чужого.

– А где он? – изумилась девушка.

– Да как вам сказать… Родной умер много лет назад, а чужой мне вроде ни к чему, – ответила Алена и положила трубку.

«Надо выключить телефон», – подумала она.

Но чтобы сделать это, предстояло встать с кровати. К такому подвигу Алена была пока не готова. Поэтому она потянулась к тумбочке, разыскивая восковые французские затыкалочки для ушей. Если, к примеру, ввинтить в ушки такие затыкалочки, да дать им как следует размякнуть, да ввинтить потом еще поглубже, да лечь на бок, уткнув одно ухо в подушку, а на второе положить другую подушку, то можно гарантировать себе совершенно спокойный сон в абсолютной тишине.

Правда, проделать весь набор необходимых охранительных мер Алена не успела: телефон зазвонил снова.

– Господи… Да нет у меня отца, я же сказала вам! – безнадежно выдохнула она в трубку и услышала ехидный смешок:

– Ну конечно, я так и знала, что он у Юльки ночевал, я просто уточнить хотела.