Нелюбимая фаворитка (Екатерина Долгорукая – император Петр II) - Арсеньева Елена. Страница 6

Мы с графом Вратиславом уже посылали ко князю Алексею Григорьевичу и фавориту просить дозволения поздравить их. Они отвечали нам с любезностью, что мы можем приехать. Третьего дня возвратилась с богомолья принцесса Елизавета и тотчас же отправилась поцеловать руку будущей государыне. Каково это при ее непомерной гордыне? Ну что же, очевидно, судьба этой принцессы – смирение и забвение. По слухам, даже княгиня Прасковья Юрьевна, мать княжны Екатерины, называет ее «ваше высочество» и встает при ее входе.

Обручение назначено на конец сего месяца.

Добавлю, что одновременно с браком царя должен свершиться и брак фаворита. Он женится на богатой наследнице, дочери знаменитого полководца фельдмаршала графа Шереметева. Невесту зовут Наталья Борисовна, император благоволит к ней за то, что отец ее отказался принимать участие в гонениях на несчастного царевича Алексея и даже, по слухам, осуждал Преобразователя за это кровавое деяние. Она искренне влюблена в князя Ивана и почитает себя счастливейшей из смертных. Наталья Борисовна, очевидно, станет первой фрейлиной будущей императрицы.

Боюсь только, что брак фаворита будет началом его падения, о чем сильно хлопочут его отец и его сестра, княжна Екатерина. Князь Иван с женою поместятся в доме, отдельном от дворца, и он не будет так часто с царем, как бывал доселе, и противники его, конечно, воспользуются этим случаем, чтобы погубить его. Сестра ненавидит его, и меня уверяли, что она поклялась погубить его, но в то время, как она хочет подкопаться под своего брата, она не совсем уверена в собственном счастье. Царь не имеет к ней ни капли любви и относится к ней весьма равнодушно; кроме того, он начинает ненавидеть дом Долгоруких и сохраняет еще тень любви к фавориту. Ему еще недостает решимости; лишь только он обнаружит ее, погибнут оба (и фаворит, и его сестра), и здесь произойдут новые и ужасные перемены».

Однако пророчества де Лириа пока что не думали сбываться, и совсем скоро он уже подробно описывал Амиде обручение Петра с княжной Екатериной Долгорукой, которая побыла, таким образом, фавориткою не более месяца, весьма скоро вступив в узаконенный статус будущей супруги, о чем, само собой, мечтает каждая любовница:

«Здесь ни о чем больше не думают, как о предстоящем браке царя, обручение которого было совершено вчера.

Торжество происходило в царском дворце в Немецкой слободе, известном под названием Лефортовского. Царская невеста, объявленная с титулом высочества, находилась тогда в Головинском дворце, где помещались Долгорукие. Туда отправился за невестой светлейший князь Иван Алексеевич в звании придворного обер-камергера. За ним потянулся целый поезд императорских карет.

Княжна Екатерина Алексеевна, носившая тогда звание государыни-невесты, была окружена княгинями и княжнами из рода Долгоруких, в числе которых были ее мать и сестры. По церемонному приглашению, произнесенному обер-камергером, невеста вышла из дворца и села вместе со своей матерью и сестрою в карету, запряженную цугом, на передней части которой стояли императорские пажи. По обеим сторонам кареты ехали верхом камер-юнкеры, гоф-фурьеры, гренадеры и шли скороходы и гайдуки пешком, как требовал этикет. За этой каретой тянулись другие, наполненные княгинями и княжнами из рода Долгоруких. Этот торжественный поезд сопровождался большим числом гренадеров.

Поезд двинулся из Головинского дворца через Салтыков мост на Яузе к Лефортовскому дворцу.

При въезде на двор дворца орел, украшавший триумфальную арку, случайно был сорван и с грохотом упал на землю. Говорили, что это дурное предзнаменование, однако оно не приостановило церемонию.

По прибытии на место обер-камергер вышел из своей кареты и стал на крыльце, чтобы встречать невесту и подать ей руку при выходе из кареты. Оркестр музыки заиграл, когда она, ведомая под руку братом, вошла во дворец. Невеста была одета в платье из серебряной ткани, плотно обхватывавшее ее стан; волосы, расчесанные на четыре косы, убранные большим количеством алмазов, падали вниз; маленькая корона была надета на голове; длинный шлейф ее платья не был несен. Княжна имела вид скромный, но задумчивый, лицо бледное.

Недалеко от меня находился английский консул Рондо с супругой. Леди Рондо умиленно прошептала: «Прекрасная жертва!» Удивительно глупа эта особа, которая не понимает, кто жертва в этом скоропалительном браке.

Обручение совершал новгородский архиепископ Феофан Прокопович. Над высокою четою во время совершения обряда генерал-майоры держали великолепный балдахин, вышитый золотыми узорами по серебряной парче.

Когда обручение окончилось, жених и невеста сели на свои места, и все начали поздравлять их при громе литавр и при пушечной троекратной пальбе. Принцесса Елизавета была одной из первых, публично поцеловавших руку новой императрицы.

В числе приносивших поздравления царской невесте был и Миллесимо как член имперского посольства. Когда он подошел целовать ей руку, она, подававшая прежде машинально эту руку поздравителям, теперь сделала движение, которое всем ясно показало происшедшее в ее душе потрясение. Царь покраснел. Друзья Миллесимо поспешили увести его из залы, посадили в сани и выпроводили со двора.

По окончании поздравлений высокая чета удалилась в другие апартаменты; открылся блистательный фейерверк и бал, отправлявшийся в большой зале дворца.

Наблюдая церемонию, я заметил, что его царское величество делал все как-то равнодушно, не смотрел в лицо своей невесты и не показал ни малейшего признака любви к ней. Даже когда произошла возмутительная сцена с Миллесимо, не выразил никакого гнева, только покраснел.

Теперь приготовляют все необходимое к браку, который, предполагается, будет в конце января».

И опять де Лириа оказался дурным пророком. Бракосочетание не состоялось. Император заболел…

«Ваше преосвященство, – строчил де Лириа очередное конфиденциальное донесение, – вот уже шестой день молодой русский царь болен, и хотя не знаем чем, по лицам придворных, которые ему прислуживают, видно, что болезнь не пустая. Захворал же он всем известно когда – 6-го числа сего месяца, во время большого праздника с церемонией, называемой водосвятием [9], установленного в воспоминание крещения, принятого нашим Спасителем от святого Иоанна. В это время вовсю шла подготовка к свадьбе государя, назначенной на 19 января, после Крещения. Обычай требует, чтобы царь находился во главе войск, которые в этом случае выстраиваются на льду. Невеста тоже должна была показаться народу в этот день. Она ехала мимо моего дома, окруженная конвоем и такой пышной свитой, какую только можно себе представить. Она сидела совершенно одна в открытых санях, одетая так же, как в день своего обручения, а император, следуя обычаю страны, стоял позади ее саней.

Никогда в жизни не вспомню я дня более холодного. Многие боялись даже ехать на обед во дворец, куда все были приглашены и собрались, чтобы встретить молодого государя и будущую государыню при их возвращении. Они оставались четыре часа сряду на льду, посреди войск. Тотчас как они вошли в залу, император стал жаловаться на головную боль. Сначала думали, что это – следствие холода, но так как он продолжал жаловаться, то послали за доктором, который посоветовал ему лечь в постель, найдя его очень нехорошим. Это обстоятельство расстроило все собрание».

Все самое ужасное в жизни всегда происходит именно вдруг. Добра ждешь-ждешь, готовишься к счастливому событию, а оно все не приходит. Но беда внезапно сваливается на голову!

Угораздило же этого глупого мальчишку простудиться. Ну ладно, перемерз, с кем не бывает, а вот оспу-то где подхватил, паршивец?

В покоях Головинского дворца царила напряженная тишина.

Здесь были человек десять князей Долгоруких, собравшихся по просьбе Алексея Григорьевича и на время позабывших старинные распри. Слишком сурово грозила обернуться к ним судьба. Ко всем Долгоруким: Григорьевичам, Лукичам, Владимировичам…