Охота на красавиц - Арсеньева Елена. Страница 18

Кира обвела сочувственным взором исполненные отвращения лица. Да, тут с ее стороны был полнейший андестенд! Самой ей только раз пришлось попробовать это уникальное лакомство, и она была уверена, что пропорция Дениски может быть спокойно увеличена аж в три раза. В смысле со стороны спиртного.

– Послушайте, – сказала она взволнованно, – послушайте, dear friends, но я ведь смогу вам заплатить, как только встречусь со своими друзьями!

В самом деле – не все ли равно, где продать «Ролекс»? Там, в родной России, еще и лучше это сделать. И она от всей души расплатится с морячками и рыбачками.

Денискины простодушные глаза вспыхнули было, но вот он поглядел на мрачного Атрида, индифферентного Данилу, на закаменевшие скулы остальной команды – и погасил дружелюбные огни.

Лидером был, конечно, Атрид – и Кира умоляюще воззрилась на него.

Он встал, поведя крутыми плечами; прошелся по залу. Количество выпитого никак не поколебало его цепкой моряцкой походочки. Впрочем, чем особенно отличается штормовое море от шторма в голове? Похоже, ничем.

Подошел к столику крупье. Тот подремывал над рулеткой, навис над нею, защищая от посягательств непрофессионалов, как клуша – цыплят.

– А вот попытаем судьбу! – Атрид поглядел на Киру. – Если черное – не взыщи. Ну а красное…

– Ни, – обреченно помотал головой Дениска. – Не выпадет красное. Непруха!

– А если все-таки – red? – взволнованно спросила Кира.

– Побачимо, – неопределенно пожал плечами Атрид. – Вот коли будет red, тогда и поговорим.

Что-то было в его голосе… что-то такое… Кира покосилась на дверь, вдруг отчаянно пожалев, что поддалась порыву – и отозвалась на имя Дездемоны. Ничего бы с ней не случилось. Просидела бы до утра где-нибудь в скверике…

Но было поздно. Крупье принял как ставку последнюю бутылку «Перцовой настойки», еще остававшуюся неоткупоренной, – и взялся за рулетку.

Кира стиснула пальцы. Она никогда не бывала в казино: не имела необходимой для выигрыша веры в удачу. Поэтому просто-таки глазам не поверила, когда красное все-таки выиграло.

– Godd! – сказала она потрясенно, но ее голос заглушил дружный ор рыбаков:

– Даешь стриптиз! Даешь стриптиз!

– Господа, господа! – мгновенно проснувшийся крупье замахал руками. – Господа, прошу тишины. Вынужден разочаровать вас, но… девочки уже ушли! Можете проверить: гримерная открыта.

– Как это – ушли?! – тонким мальчишеским голоском воскликнул Дениска. – Сейчас же еще четырех нет! А вы до пяти должны работать!

Крупье строптиво дернул плечиком, но, когда Атрид отозвался Дениске тяжелым, грозным эхом, он быстренько обрел дар речи и забормотал, что, мол, господа рыбаки сами признались, что проигрались в прах. Это дошло до девочек, а ведь им и так надоело сидеть в гримерной, бездельничать. Ну и… Словом, красное вполне могло бы и не выигрывать.

– Нет, это никуда не годится, – рассудительно сказал Атрид. – Ежели красное, должен быть стриптиз.

– Да-ешь стрип-тиз! Да-ешь стрип-тиз! – с новой силой загалдела команда, и жуликовато-древнегреческие глаза Атрида остановились на Кире.

– Ну вот что, Дездемона, – веско бросил он, – или как тебя там… Красное выиграло – я от своего слова не отступлю. Но только и ты нас уважь. Сбацай там, на сцене, чего-нибудь этакого, железного, – он неопределенно пощелкал пальцами, – сама понимаешь! А то посулить ты всякое можешь, а там, в Тамани, ищи тебя потом свищи!

«Долго при свете месяца мелькал белый парус меж темных волн…» – почему-то вспомнила Кира.

– Знаю я вас, капиталистов, – сурово продолжал между тем Атрид. – Через вас вся гниль и пошла! Через вас Союз лопнул, Крым хохлы загребли! Через вас в Феодосии, где я в школу бегал пацаном, открылись вот такие мерзопакости! – Он обвел рукой безрадостное, унылое помещение эротического казино. – Девчонкам в школу надо ходить, а они тут задницами вертят да титьками трясут!

Он погрозил Кире кулаком. Она с изумлением повела глазами и обнаружила, что экипаж, только что смотревший на нее с вожделением, теперь дружно свел брови и поджал губы. Ей даже почудилось, будто рабочие руки сжимаются в мощные кулаки. Серпов и молотов, правда, еще не было видно, но, если дело так пойдет и дальше, они не замедлят появиться.

И вдруг Кире остро захотелось ощутить в руках тяжесть… нет, не серпа и молота, а табурета. Или даже нескольких табуретов. Во всяком случае, она нашла в себе силы взметнуть как минимум шесть – по числу находящихся здесь непримиримых борцов с империализмом. Но не сказала ни слова, как та рыбка: просто повернулась – и прошла в просвет между половинками несчастной распиленной ассистентки факира, а потом и за сцену.

Никто ее не задерживал: очевидно, само собой подразумевалось, что дамочке надо подготовиться. Какой интерес в снимании темно-синей юбки и белой полосатой маечки? Должны быть какие-нибудь перья, несусветно-пышные оборки… что там еще?

Перьев Кира в гримерной не нашла. Правда, по стенам тесной комнатушки с одним кривым зеркалом были распяты какие-то шелковые тряпки, однако все эти охапки оборок Киру нимало не интересовали. Защелкнув – от греха! – дверь изнутри, она принялась открывать подряд все шкафы и наконец нашла то, что искала: какой-то цветастый сарафанчик на символических бретельках, который из всего имеющегося наиболее напоминал простую человеческую одежду. Но самой ценной находкой оказалась коллекция париков. Без колебаний отбросив вороньи спиралевидные локоны, оранжево-рыжие космы, зеленые русалочьи косы, Кира остановила свой выбор на платиново поблескивающих кудерьках, вполне сходных с настоящими волосами: во всяком случае, насколько позволяло понять тусклое освещение в гримерной.

Переоделась, а свои вещи свернула в тугой сверток и впихнула в безразмерный венгерский рюкзачок.

Затем осторожно перенесла стул под косоватое окошко, поблескивающее чуть ли не под потолком, и с облегчением вздохнула, убедившись, что открывается оно довольно просто и стекол бить не придется. Распахнув створки, увидела перед самым лицом выжженную траву газона – и, цепляясь за нее, без особых трудов покинула пределы эротического казино «Мадонна».

Едва утвердившись на ногах, Кира заботливо прикрыла окно, чтобы на свет не налетели комары, – и сгинула в сонных переулках.

Та мрачная, ледяная решимость, которая помогла ей столь решительно выскользнуть из лап веселых рыбачков, не истаяла до рассвета, несмотря на то что куковать и в самом деле пришлось на жесткой лавке среди кустов. Кире даже удалось вздремнуть пару раз, но почти тотчас она вздрагивала, словно кто-то толкал ее в бок. Лицо какой-то женщины маячило перед ней, преследовало, пугало, но Кира никак не могла толком разглядеть, узнать ее, пока вдруг не поняла, что это она сама. Грабительница. Убийца. Извращенка. Стало быть, бояться ей, кроме себя, некого…

А что, если у нее обычное раздвоение личности? Что, если в хитроумной Америке из нее незаметно сделали зомби? Кира недавно читала в какой-то газете, что на Филиппинах местные спецслужбы арестовали Луиса – как-его-там, и психиатры обнаружили, что у него множественное расщепление личности. В нем зараз существовали четыре человека, которые не подозревали о существовании друг друга. В каждой ипостаси у него были разные имена, разные сердечные ритмы, он говорил с разным акцентом. В одном из состояний он был филиппинцем. Если с помощью специального словесного кода его удавалось привести во второе состояние, выяснялось, что он испано-американец, прошедший подготовку в разведцентре ЦРУ. Третья личность Луиса – киллер. А четвертая мечтала в жизни только об одном: о самоубийстве. Постепенно выяснилось, что киллер Луис должен был прикончить не кого-нибудь, а самого президента Филиппин. Однако самым скандальным оказалось совсем другое: во время какого-то допроса этот Луис вспомнил все подробности покушения на Джона Кеннеди, да такие, что стало ясно: он один из участников убийства в Далласе…

Если возможно такое, то почему не допустить, что Кира и в самом деле подсознательная некрофилка и т. д. и т. п.? И одна ее личность грабила автобус на трассе Феодосия – Симферополь, другая – убивала лучшую подругу на Карадаге, а третья… третья в это же время писала статью на коктебельском пляже. Экая многостаночница! Диво, как не разорвалась на три равные части!