Париж.ru - Арсеньева Елена. Страница 26

Ему не требовалось признание, медаль «За охрану общественного порядка», музыка-туш и бурные, продолжительные аплодисменты. Ему нужно было доказать себе, именно себе, что он, Вениамин Белинский, сможет, что не слабо ему сделать то, что с такой легкостью сделали друзья!

Нет, а почему он даже перед самим собой ищет каких-то оправданий столь естественному желанию, как стремление распутать преступление? Ведь даже если ничего не получится, никто об этом не узнает! Так делай то, что тебе так хочется сделать! Нереализованные желания, как говорят, угнетают психику.

Вениамин выбросил из-под подушки омерзительно воняющую книжку, устроился поудобнее – и приступил к реализации своего желания. Чтоб не угнетало.

С каких слов начинается всякое расследование, если верить детективным романам? Со слов: «Значит, так...»

Значит, так... Убит человек по имени Владимир Сорогин, скандальный писатель. Предполагаемый убийца – некий Д.К. Холмский, бесследно исчезнувший агитатор из штаба кандидата Ломова. Можно поручиться, что милиция отрабатывает именно этот след. Но задача Вениамина – внутренняя задача! – не просто распутать это преступление, а доказать, что Холмский тут ни при чем.

«А если при чем? – спросил чей-то каверзный голос – как показалось Вене, это был голос его собственного здравого смысла. – А если именно Холмский прикончил Сорогина? Получается, ты будешь доказывать, будто черное – это белое?»

Ну и в пень! Ну и буду доказывать!

Значит, так... Надо как можно больше узнать об этом самом Сорогине. Адрес, семейное положение и все такое. То же самое надо разузнать о Холмском. Это для начала. Потом поискать между ними точки соприкосновения. Если их нет – тем лучше. Вполне может быть, что папка Холмского попала в квартиру Сорогина совершенно случайно. К примеру, Холмский забыл ее в маршрутке, в троллейбусе, да мало ли где?

Короче, сначала надо выяснить домашние адреса.

– Шестая, на вызов! – загремело из динамика, укрепленного прямо над Вениной головой. По молодости лет он, бывало, вздрагивал, внезапно услышав над собою трубный глас, а теперь воспринимает это абсолютно спокойно. Жаль, конечно, отрываться от только что начатого расследования, ну да ничего. Ведь Вениамин не собирался в поисках искомых данных ехать в адресное бюро. Это пришлось бы пилить на Рождественку, бывшую Маяковку, идти в сберкассу и платить какие-то там восемь или десять рублей за справку, потом возвращаться в бюро (наличными там не берут, не могут поступиться принципами!), ждать, пока фигурантов найдут... Причем с него будут требовать год рождения, имя и отчество Холмского, а про того известно только, что он Д. К. У Сорогина Веня знает имя, а все же год рождения и отчество его тоже неизвестны. Нет, все это – лишние хлопоты. Он пойдет другим путем, а именно: позвонит по телефону.

Веня выглянул в окно. Машина еще не вышла из гаража, то есть несколько минут у него еще есть.

Он достал телефон, набрал свой домашний номер и, когда Алевтина Васильевна взяла трубку, сурово вопросил:

– Сержант Шапошникова? Вы готовы к исполнению боевого задания?

Надобно сказать, что теща Вениамина проработала до пенсии в визовом отделе УВД. Сначала там служила в военном чине, потом ушла в отставку и оставалась на должности вольнонаемной. А поскольку она была женщина общительная, знакомых у нее в органах и около них осталось невероятная уйма. Скажем, одна из закадычных подружек Алевтины Васильевны возглавляла именно городское адресное бюро. И Веня не сомневался, что она с радостью окажет подружке такую невеликую услугу, как нахождение адресов двух граждан.

В том, что теща не откажется помочь, Веня не сомневался тоже.

Правда, при упоминании Холмского Алевтина Васильевна мгновенно насторожилась:

– Это не тот ли парнишка, что у нас агитировал? Зачем он тебе понадобился?

– Затем, что он не только у нас агитировал, – пояснил Веня, заранее готовый к этому вопросу. – Я был на вызове в одном доме, так этот Холмский там все свои документы позабыл. Хозяева хотят вернуть, а куда – не знают. В штабе не отвечает телефон... Помоги, теща, ладно?

– А кто такой Сорогин, тоже агитатор? – не унималась Алевтина Васильевна.

– Да нет, это... это я для Сибирцева справку навожу, – соврал Веня, зная, во-первых, что теща чрезвычайно благоволит к Николаю и будет счастлива исполнить его просьбу, а во-вторых, Колька сейчас все равно парится где-то на Сицилии и не знает, что приятель нагло воспользовался его именем и авторитетом.

– Через полчаса перезвоню, – пообещала теща, и Вениамин, схватив со спинки стула халат, выбежал из комнаты отдыха, потому что под окошком уже зафырчал мотор.

Не через полчаса, а минут через пятнадцать он получил первую информацию для своего расследования. Ни человека с данными «Владимир Сорогин», ни человека с данными «Д. К. Холмский» в адресном бюро Нижнего Новгорода не значилось.

Вениамин с неудовольствием признал, что работа сыщика может оказаться ему не по зубам. Приходилось смириться с этим – хотя бы временно – и делать то, что он делать умел. Например, оказывать первую помощь при попытке суицида в Печерах, куда он был сейчас вызван.

Бенуа д'Юбер. 1 августа 2002 года. Париж

Ему ничего не надо было объяснять. Лишь только увидел вылетевшую из подъезда Флоранс – глаза вытаращены, рот стиснут в ниточку, – сразу понял, что дело провалилось. Уж больно свирепое было у нее выражение лица!

– Аут! – выдохнул он, и Тьерри, сидевший за рулем, ошеломленно пробормотал:

– Похоже, что так...

– Эй! – высунулся из машины Бенуа. – Сюда! Давай сюда!

Девушка со всех ног кинулась к нему, влетела на заднее сиденье, и Тьерри дал газ еще прежде, чем она захлопнула дверцу.

Флоранс оглянулась, Бенуа – тоже. Но никто не гнался за девушкой, синяя кованая дверь оставалась неподвижна.

– Ну что там? Что ты напортачила? – спросил Бенуа – и еле успел отпрянуть, с такой яростью повернулась к нему Флоранс. Чудилось, еще мгновение – и она просто выцарапает ему глаза:

– Я?! При чем тут я?! Этот тип пришел не один, а с приятелем, и вот его приятель-то все и напортил! Он умудрился просечь ситуацию, ни слова не зная по-французски!

– Как же ты поняла, что он ее просек? – нахмурился Бенуа. – Может быть, ты зря запаниковала?

– Зря?! Если бы я не запаниковала, эти русские хитрецы меня уже через минуту скрутили бы, а потом вызвали бы полицию. Сам понимаешь, комиссариат – последнее место, куда я пойду по своей воле.

– Да что произошло-то, можешь ты описать?

Флоранс угрюмо отмахнулась:

– Ты прекрасно знаешь, что я не трусиха. И если я в таком темпе сделала ноги, значит, к тому была масса причин.

– Кстати, о ногах, – полуобернулся Тьерри. – Неужели они не засмотрелись на твои ножки? И на все прочее?

– Ну тот, По-ни-соф-ски, – с трудом выговорила она трудную фамилию, – вообще ничего не соображал, он бы даже не заметил, если бы я разделась перед ним и легла, раздвинув ноги. Я его здорово шарахнула известием о похищении этой девчонки, из него можно было бы теперь веревки вить, если бы не тот, другой! Откуда он только взялся, не понимаю! Робот какой-то, а не человек. Он меня насквозь просвечивал, мигом просек, что я вру. Мы плохо позаботились о деталях, вот что!

– Например, о каких?

– Ну, например, этот робот сразу разглядел, что в углу, куда ты меня посадил, уже был мусор, то есть я села, когда квартира уже была разорена. А это не совпадало с тем, что я им говорила. – Флоранс безнадежно махнула рукой. – Я сразу поняла, что дело неладно, когда он начал себя по заднице хлопать и тыкать пальцем в мою юбку.

– Ну а что еще ты поняла? – скептически поглядел в зеркальце Тьерри. – Подумаешь, на задницу показывал! Может, он тебя трахнуть хотел извращенным способом.

– Трахнуть! У тебя одно на уме. Нет, не о траханье речь шла. Конечно, я не могу ручаться за каждое слово, они ведь по-русски говорили, но смысл был понятен.