Кенигсмарк - Бенуа Пьер. Страница 11
Это не дворец, а скорее дворцы, так как резиденция великих герцогов Лаутенбург-Детмольдских образовалась вследствие слияния замка в стиле возрождения, построенного сбоку готической башни, с дворцом в стиле Людовика XIV, беззастенчиво скопированного с Версаля. Взятое в отдельности, каждое из этих строений не лишено стиля. Но задача соединить в одно целое эти две, несоединимые по существу, части причинила величайшие муки архитектору великого герцога Ульриха (деда нынешнего князя), сделавшего такое распоряжение. Архитектор вышел из такого затруднения таким образом: он снёс до основания левое крыло и башенку, примыкавшую к правому крылу, а середину он поднял, и возвёл под стеклянной крышей постройку, напоминающую и Орсейский вокзал, и Версальскую капеллу. Здание, как видите, было конфузное, но почему-то в Германии всё время задаются такими проблемами, насилующими совесть архитекторов.
В этом огромном здании находятся зал Совета и парадный зал. Должен сказать, что, сообщаясь с галереей дворца и парадным залом замка, здание довольно хорошо выполняет свою роль. Дворец и замок соединяются между собой посредине, и всё строение имеет форму буквы Т. Оно расположено на высоте, господствующей над городом, спускающейся крутым обрывом у основания замка и постепенно понижающейся позади дворца. Река Мельна, прорезав Лаутенбург, поворачивает вокруг замка, протекая в довольно глубоком, футов в сто, овраге; потом она удаляется от замка и замыкает разбитый на французский манер сад, который находится позади дворца.
Со стороны города, поднимаясь к герцогской резиденции, находится огромная эспланада, опять-таки в Версальском стиле. Она служит также плац-парадом, на котором происходят смотры. Золочёная решётка, начинающаяся от левого крыла дворца, доходит до правого крыла замка, окаймляя треугольное пространство двора; таким образом, главная башня остаётся по ту сторону двора.
Эта башня — всё, что осталось от готической резиденции древних бургграфов Лаутенбургских; на верхушке её красуется белый с чёрным штандарт, на нём изображён золотой леопард с девизом Лаутенбургов: Summum decus, Hectere.
Эта башня, как и вся остальная часть замка, тоже опозорена роскошной орнаментацией в духе Аугсбурга. Она украшена какими-то аляповатыми бляхами из белой жести; главный подъезд, от которого поднимается лестница с изумительно красивыми перилами, увенчан зато коринфским фронтоном.
Меньше всего обезображена часть здания, обращённая к Мельне. Я думаю, её спасло расположение над оврагом; художники штукатурки, видно, смотрели в оба и не отваживались клеить здесь свои пошлости. Их роль взяла на себя сама природа: здание обросло плющом, а огромные буки, растущие по берегу реки, подняли высоко вверх, под самые окна, свои тёмные качающиеся верхушки.
Нет надобности описывать дворец: это Версаль в сокращении, Версаль с двадцатью пятью окнами по фасаду, вместо восьмидесяти девяти, в целом очень похожий на настоящий Версаль; величественная всё-таки копия с величественного оригинала.
Французский парк, хотя и под ганноверским небом, оставляет всё же самое приятное впечатление. Властелины посвятили ему, очевидно, немало забот. Немецкая дисциплина сделала здесь чудеса. Всюду порядок, всюду лоск. Безупречный зелёный ковёр ведёт к бассейну Персефоны. Это довольно хорошее произведение Эрну, далеко не заурядного ученика Койзевокса. Не трудно будет понять секрет этой красоты, соединённой с благородством стиля, если принять во внимание, что план этого сада разработан Ла-Кентини, который для выполнения его послал сюда своего лучшего мастера.
Великий герцог Георг-Вильгельм, субсидируемый Людовиком XIV, был
страстным поклонником этого французского короля, но его внук, Фридрих, был блестящим продуктом просвещённого деспотизма. Он принимал у себя Вольтера во время его путешествия и познакомился у Гримма с Руссо. Он развёл английские сады вокруг французского парка, разбитого его дедом. Сады эти, не лишённые живописности, спускаются извилистыми аллеями к Мельне. Через прозрачную речку, образующую каскады, перекинут деревянный мост, сохранивший до сих пор название мост Мельерре; он достаточно широк, чтобы по нему могли проходить целые кавалькады, отправляющиеся этим путём на охоту в замечательный замковый лес, так называемый «Герренвальд». С террас замка видна его теряющаяся в бесконечности и волнующаяся, словно море, зелёная масса.
Две большие, отделанные деревом комнаты во втором этаже, в северной части замка, т. е. на стороне, противоположной площади.
Моя рабочая комната обращена к террасе. Через открытое окно я вижу пред собой чёрное море деревьев под жёлтым небом. Абсолютная тишина.
Другая комната, более весёлая, обращена, своими двумя окнами к оврагу, где ревёт Мельна, а за оврагом видна Королевская площадь, казармы 182 — го пехотного полка, собор, грубо окрашенный. Внизу я вижу что-то белое, словно кусок ваты, который катится по двум синим параллельным линиям: это ганноверский поезд, с которым я приехал.
Большое спасибо тому, кто распорядился устроить меня в этом корпусе здания. Огромный камин, с любопытными железными украшениями; он относится к той эпохе, когда немецкий вкус не успел ещё так непоправимо себя скомпрометировать.
Моё помещение находится в самом конце замка, как раз над так называемой оружейной залой. Эта зала, наиболее интересная, теперь почти, можно сказать, лишена своих главных украшений. Из неё убрали прекрасные доспехи великих бургграфов, Гетца фон Вертейдиген-Лаутенбурга, бывшего правой рукой Альберта-Медведя, Мильтиада Бусмана, ранившего Генриха-Льва, Кадвалла, упоминаемого у Гюго; шлем этого Кадвалла до сих пор ещё хранит знак ужасного удара палицею, который ему нанёс в Бувине великан Вильгельм де Барр.
Великий герцог занимает апартаменты во втором этаже дворца. Его комната, так же, как и комната Людовика XIV, находится посредине главного корпуса. Его рабочий кабинет расположен справа и окнами выходит в парк.
Сюда, на следующий день по моём прибытии, в десять часов утра, ввёл меня Кессель.
Великий герцог сидел за работой у очень простого письменного стола, в стиле Людовика XV.
Он встал и протянул мне руку.
— Господин Виньерт, мне нет надобности передавать вам содержание письма графа де Марсе, который даёт о вас самый хороший отзыв. Я знаю, что на вас остановил свой просвещённый выбор министр иностранных дел Франции. Я не могу не выразить вам моего полного удовлетворения такой рекомендацией. Я хотел бы, чтобы вы испытали в Лаутенбурге хоть часть того удовольствия, которое доставит нам ваше пребывание здесь.
Великий герцог мужчина высокого роста; он только на год моложе своего старшего брата, покойного великого герцога Рудольфа. Он родился в 1868 г., так что ему теперь сорок пять лет. Блондин, с небольшой лысиной, весь бритый, он сначала пристально всматривается в вас своими голубыми глазами, а потом его взор начинает блуждать по сторонам. За исключением торжественных случаев, я всегда его видел одетым в обыкновенную форму дивизионного генерала, ярко-синего цвета, без орденов. У него нежные руки, и он самодовольно их разглядывает.
— Майор Кессель, — продолжал он, — может быть, уже объяснил вам, в чём будут состоять ваши обязанности. Нет надобности к этому прибавлять, что я предоставляю вам самую широкую свободу в вопросе о том, как их нужно понимать. Вы знаете, конечно, что мой сын приписан к Кильскому университету; я хочу, чтобы он сдал там все экзамены. Вам придётся, таким образом, познакомиться с программами. Вы можете выбрать методу, какую вам будет угодно. Главное внимание вы должны обращать на историю и литературу. Я не знаю ваших политических взглядов, — прибавил он, улыбаясь, — но я себе представляю, что они должны быть слегка либеральными. Не думайте, что вы должны изменить их. Либерализм опасен только для демократий. Проницательный глава государства всегда сумеет блестяще использовать его.