Кенигсмарк - Бенуа Пьер. Страница 16

Не в первый раз мне пришлось констатировать, что глупые, но изящно воспитанные люди обнаруживают больше находчивости, чем люди, пользующиеся репутацией умных. Граф Марсе дал мне новое доказательство этой истины. Не дожидаясь моего ответа, он поспешил сказать:

— Дело в том, не в обиду будет вам сказано, что гораздо легче получить доступ в библиотеку замка, чем в ваши апартаменты.

Веки Мелузины чуть-чуть дрогнули.

— В ваших словах нет ничего обидного, — ответила она, улыбаясь, — напротив. Но господин Виньерт, в качестве настоящего учёного, скажет вам, что самые заманчивые библиотеки именно те, доступ в которые связан с наибольшими трудностями. Не правда ли, профессор, — обратилась она к Бекку, который непосредственно перед этим появился на трибуне и тотчас же стал с большим интересом наблюдать концентрацию войск на обоих концах площади.

Я изумился поразительному искусству, с которым она ухитрилась отвести в другое русло разговор, угрожавший стать фривольным.

— Вы совершенно правы, — поспешил ответить мой старый коллега с неподражаемой наивностью учёного. — Впрочем, господин Виньерт знает, что вся библиотека, включая и рукописи, к его услугам.

— Ш-ш! — произнесла мадемуазель Граффенфрид, повернувшись. — Вот король.

Перед нами, с другой стороны площади, во дворе замка, показалась группа кавалеристов.

Тотчас же раздалась короткая команда: «Смирно!» Кавалерия и пехота вытянулись в струнку, и с особым шумом, словно разрывая железную ткань, солдаты надели штыки на ружья. Трубы и рожки заиграли медленный марш, нечто вроде охотничьей мелодии, резкой и пронзительной, и эта музыка гармонировала с этим холодным декабрьским утром. Когда она умолкла, раздались оглушительные клики толпы, они звучали в воздухе хрипло, и глухо, и длительно, словно волна, которая движется и не разбивается.

Маленькая группа всадников подвигалась шагом по огромной площади, пока ещё пустынной. Во главе, верхом на вороном коне, ехал Вюртембергский король, в фельдмаршальском мундире. Справа от него — великий герцог Фридрих-Август, в очень скромном генеральском мундире. С левой стороны короля парадировал генерал фон Эйхгорн, блиставший всеми знаками отличия генерала главного штаба. Рядом с ним ехал молодой наследный герцог, очень красивый в своём длинном синем доломане лейтенанта детмольдских драгун.

За ними сверкали на солнце самые блестящие мундиры немецкой армии: гигантского роста белый кирасир; офицер гвардейской артиллерии, весь в чёрном с золотом с малиновыми обшлагами; зелёный улан, серые гусары.

— А великая герцогиня? — шепнул я Марсе.

— Как! И это спрашиваете вы, офицер запаса! Разве вы не знаете, где место полковника на смотру? Во главе своего полка. Смотрите теперь на полковника 182 — го полка, фон Мудре. С его полка начинается смотр. Вот он едет впереди своего штаба; когда окончится смотр его полка, он встанет в ряды.

Охотничьим галопом проскакал король со свитой между быстро расступившимися ротами полка. Белые знамёна с чёрными полосами склонялись перед королём. Затем новый приказ, и полк сомкнулся. Наступил черёд детмольдских драгун.

Худой, вытянувшийся в струнку, важный в своей синей форме с белым кожаным снаряжением, в чёрной каске с шишаком, увенчанным серебряным орлом, красивый, с тонкими чертами лица, полковник Беккер подъехал к королю, салютуя ему саблей, и представил ему свой великолепный полк, гордо восседавший на огромных крепких конях.

Эта неподвижно застывшая масса производила впечатление такой мощи, что я тревожно сжал руку Марсе.

— Гм, — пробормотал он тихо. — Ну, и будет же работа нашим кирасирам и спаги, если когда-нибудь дело дойдёт до этого.

Раздался новый приказ, повторённый начальниками отдельных единиц, ротмистрами, и земля задрожала под драгунами 11 — го детмольдского полка, который рысью подвинулся направо, чтобы, став за 182 — м пехотным, занять своё место для предстоящего церемониального марша.

Теперь наступила очередь Марсе сжать мне руку.

— Смотрите, смотрите!

На лице Мелузины фон Граффенфрид, сидевший впереди нас у балюстрады, появилась улыбка.

На площади появились два всадника, направлявшиеся к месту, где находился король.

Один из них был маленький Гаген. Слегка бледный, жеманный, он держался в восьми или десяти шагах сзади полковника лаутенбургских гусар.

По правде, мне в этот момент не удалось отчётливо разглядеть черты лица великой герцогини Авроры. Я видел пред собой только стройный силуэт её. Она ехала на маленькой лошади, покрытой великолепным вальтрапом. На ней была амазонка, красный доломан детмольдских гусар с жёлтыми бранденбургами и папаха с длинной золотой эгреткой.

Она также отсалютовала саблей королю. Король, подъехав к великой герцогине, поклонился ей и поцеловал ей руку. В этот момент толпа

разразилась кликами «Гох великой герцогине!», «Гох королю!», «Гох императору!».

Марсе слегка прикоснулся пальцем к меху, окутывавшему плечи Мелузины, и сказал:

— Как спокойно держится сегодня великая герцогиня на коне!

— Вы думаете? — И, не поворачивая головы, Мелузина пожала плечами. — Великая герцогиня велела влить сегодня в овёс Тарасу Бульбе две бутылки экстра-дрей.

— Тарасу Бульбе? — спросил я. — Это её лошадь?

— Да. Противный маленький дикарь, как видите. Лохматый, как коврик перед кроватью. Она привезла его из волжских болот. Это противное, злое и упрямое животное. Одна только герцогиня и умеет ездить на нём. Он кусается, и конюхи в вечном страхе за свои физиономии. Но она делает с ним всё, что ей угодно… Теперь замолчите и смотрите.

Гусары тронулись крупной рысью, чтобы выстроиться за драгунами, которые в свою очередь выстроились за пехотою.

Король Вюртембергский и генерал фон Эйхгорн расположились у эспланады, спиной к нам и лицом к великому герцогу и к герцогу Иоахиму, которые, с другого конца эспланады, представляли им дефилировавшие войска.

Великая герцогиня ехала между полками. Маленький Гаген, более чем когда бы то ни было напыщенный, казалось, был на седьмом небе. Слепая злоба поднялась в моей душе против этого лейтенанта.

Дефилирование войск кончилось. В то время как великий герцог Фридрих-Август и герцог Иоахим приближались к эспланаде, чтобы присоединиться к королю Вюртембергскому и генералу Эйхгорну, оба кавалерийских полка сгруппировались на том месте, от которого они только что отъехали, и стали приготовляться к заключительной атаке.

— Внимание, мой друг, вы сейчас увидите казацкую лаву, — сказал мне Марсе.

Справа синий полк, слева красный, несколько поменьше численностью. Впереди в двадцати шагах два всадника, почти рядом.

Толстый гнедой конь полковника Беккера беспокойно храпит. Тарас Бульба стоит, как вкопанный.

Прислонившись к балюстраде, Мелузина фон Граффенфрид смотрит пристальным и рассеянным в то же время взором.

Две сабли взвились, и в мгновение, со страшным шумом, лавина понеслась.

Теперь только одна лошадь летит впереди всей конницы: это — Тарас Бульба. Сколько всё это продолжалось? Может быть, десять секунд. И вдруг три тысячи лошадей с тремя тысячами всадников, как вкопанные, останавливаются перед трибуной. Ржание, треск подков. Земля готова была разверзнуться.

А слева, шагах в пяти-шести от трибуны, я увидел великую герцогиню, с поднятой над головой саблей, в тот момент, когда её конь застыл, взвившись на дыбы. Эта бешеная скачка не вызвала ни малейшей краски на её бледном лице. Огромная чёрная папаха совершенно закрывала её волосы. Зелёные глаза её сверкали. В этот момент эта женщина-воин была прекрасна, как Мюрат.

Она улыбалась нам.

Мелузина фон Граффенфрид, Марсе и я впервые издали бурный крик восторга. Подхваченный толпой, он эхом разнёсся по всей площади и превратился в шумную овацию.

В этот момент Тарас Бульба опустился на передние ноги. Трепля по шее своего коня одной рукой, Аврора фон Лаутенбург протянула другую королю Альберту; он снова поцеловал её.