Страшная сказка - Арсеньева Елена. Страница 86

– Девушка, вы же вроде до моста хотели? – прервал тягостные думы Анфисы удивленный голос водителя.

Насчет девушки – это он загнул, конечно. Круто загнул! Анфиса прекрасно знала, как она теперь выглядит. Сейчас ей можно было запросто дать не только ее двадцать семь, но и на десяток годиков вперед. А то и побольше.

– Что, приехали?

Она глянула в окно.

Да, это Кармазинка. Шесть лет не видела ее Анфиса и вполне прожила бы без нее до конца дней. Но деваться теперь некуда. А вот и знакомый мосток. Какой же он неказистый, серый, просевший!.. Интересно, пролом в перилах залатали или нет? Много, много лет снился Анфисе этот пролом!

– Сколько я тебе должна? Пятьдесят? Давай сговоримся: вот еще пятьдесят, а ты меня довези до самой деревни. Неохота пешочком топать, того и гляди, дождь прольется.

– Это точно, дождь сегодня обещали, – сказал шофер, жадно глядя на деньги. Рука его уже дернулась к второй пятидесятке, но он тотчас с сожалением сказал:

– Эх, я б с удовольствием вас подвез, да не могу. По этому мосту ехать – наверняка в бучило угодишь. Знаете про бучило?

Знала ли она!..

– Тут пару лет назад наводнение было, опоры подмыло так, что мост чудом не рухнул, – продолжал шофер. – Отсюда не видать, а вон с того берега смотреть – страшное дело, поверите? Теперь машины сюда не заезжают. Пешим ходом опасности нет, а на машине – только если камикадзе за рулем. А я не японец, а природный русак.

– Трусак ты, а не русак, – проворчала Анфиса. – Что ты мне заливаешь? А как же кармазинские обходятся, если надо чего-то привезти или отвезти?

– Ой, ну кармазинских тех осталось… Старичье вымерло, молодежь делает оттуда ноги. Какой-то сумасшедший там живет, ну и еще полторы калеки, а может, меньше. Там даже магазин закрыли, автолавка раз в неделю приезжает объездной дорогой, крюк в тридцать кэмэ, по нижнему мосту.

– Поехали по нижнему, я заплачу!

– Я бы всей душой, да не могу ну никак, – уныло ответил шофер, и было видно, что он в самом деле жутко огорчен. – И так на базу опаздываю, а ежели еще через полчаса не приеду, она закроется, и настанет мне полный звиздец. Так что, девушка, извините…

«Девушка» вывалилась из кабины, молча кивнув в знак того, что извинения приняты. До чего же хреновая машина «Газель» – шлица треснула еще дальше. Вдобавок Анфиса неосторожно проехалась левой ягодицей по продранному сиденью, и кожа засаднила как от ожога.

Строго говоря, задница у нее и была обожжена, вся разница, что не жаром, а холодом. Криогенная обработка – вот как назывался метод, которому подверг ее бывший любовник. Продал, продал Гоша ту, с которой когда-то ерзал по своему рабочему столу… продал. Должок Надюшки с процентами себе вернул, сделал дело, получил гонорар и отвалил в свой салон, рисовать губки и делать всякие разные прочие татушки другим красоткам, желающим сделаться неземными красавицами и замаскировать свои родимые пятнышки.

Тошнота подкатила к горлу Анфисы. Не смешно ли теперь, когда столько бед обрушилось на ее бедную голову, так переживать из-за продажности Гашиша? Но елки-палки, сколько надежд воскресло в ее душе, когда она вдруг увидела эту рожу в своей тюрьме! Возомнила, что Гоша Царев прибыл с миссией ее спасения и освобождения, что вот сейчас он схватит ее на руки – и сиганет в окошко, на котором волшебным образом не станется ни решеток, ни ставен…

Ага, ждите ответа! Вместо того чтобы исполнить мечты Анфисы, Гоша подробно начал рассказывать ей о предстоящей операции. Это она еще и по старым временам помнила: Гоша всегда тщательно объяснял своим пациенткам, что намерен сделать с ними и для них. Чтобы девушкам не так страшно было. Успокаивал их своим медоточивым языком. Вот и сейчас негромко журчал, что не будет никакой боли. Это ведь не 60-процентной марганцовкой рисунок выжигать и даже не лазером скоблить ее. Элементарное использование низких температур. Сжиженный фреон подается на закрашенные участки кожи – так же точечно, как наносилась краска. Температура – минус 180 градусов. Принцип подачи тот же, что и при нанесении татуировки, даже машинка похожая. А в результате никакого видимого повреждения кожи, практически никакой боли – и исчезновение пигмента.

Боли Анфиса и правда практически не ощутила, а если кожа и ныла, то лишь на родимом пятне. Оно снова обрело тот же пугающий оттенок, какой имело раньше. От Надежды Гуляевой не осталось ничего, даже легкомысленный Пегас покинул ее и улетел на свой Парнас… А может, его стойло вовсе в другом месте, Анфиса никогда не была сильна в античной мифологии.

И тогда она вдруг поняла, что надо отступить. Сойти с той дороги, с которой ее так упорно сталкивали. На время затаиться. Отсидеться в каком-то тихом местечке, где можно набраться сил, зализать душевные раны и подсчитать убытки. Да уж, ей есть что зализывать и что подсчитывать! А существует ли для этого более подходящее место, чем Кармазинка? Опять окунуться в эту глухую, непролазную тоску, которая некогда питала, вскармливала ее ярость, и ненависть, и страсть к победе, и готовность одолеть весь мир… И даже силы совершить убийство набралась Анфиса в грязной, зачуханной, богом забытой деревушке! Правильно, как же это правильно сказано: забытой богом… Ведь именно там ей начал являться из-за левого плеча темноглазый бес-пособник!

Она безотчетно оглянулась, словно надеясь обнаружить его искусительную ухмылку, но позади было пусто. Только почудилось, будто что-то мелькнуло в зелени лесной. Наверное, птица вспорхнула.

Над головой зашумело. Ветер как-то разошелся: словно надоело ему впустую метаться в небесах, вдруг согнал все тучи вместе, принялся трепать их, будто старые пыльные тулупы, наизнанку выворачивать. Ого, того и гляди грянет ливень!

Забавно будет снова пройти под дождем через мост. Но лучше сделать это до дождя.

Анфиса быстро пошла по серым качающимся подгнившим доскам. Ой, до чего дошел мосток, надо внимательно смотреть, куда ступаешь, чуть поспешишь, и нога провалится. Ага, и сразу оттуда, снизу высунется синяя осклизлая рука Надюшки и ка-ак вцепится и потянет на дно!

Дура, дура, о чем ты только думаешь! Зачем нарочно нагоняешь на себя страх, ведь и так криком кричит душа от жути! Все погибло, рухнула твоя жизнь, а последнее испытание – пройти под дождем по мосту, с которого когда-то…

Анфиса вздрогнула, остановилась, утерла с лица первые капли. Дождь все-таки начинается. Совпадение, плюнь, это простое совпадение! Черт возьми, а ведь сбоку отчетливо виден пролом в перилах. Не здесь ли… не здесь ли…

Наверное, здесь. Правда, помнилось Анфисе, бучило располагалось ближе к противоположному берегу. Но за столько лет немудрено и забыть, где оно было. Раз перила проломлены здесь – значит, здесь то самое роковое, погибельное место.

По спине, чудилось, так и прохаживаются чьи-то ледяные влажные лапы. Ребра подводило от страха. Анфиса шла быстро, почти бежала, уже не думая, куда ступить. Ох, до чего же он длинный, этот мост!

Ну вот уже близок конец. С десяток метров осталось, чепуха.

Анфиса вдруг задохнулась – послышался лай за спиной. Ноги стали подгибаться.

Лай! Собака! Черный пес! Все как в самых страшных, самых чудовищных ее кошмарах: она возвращается в Кармазинку, а с берега к ней мчится, рыча и разбрызгивая отравленную слюну, Веселый Роджер.

– Нет! – в панике воскликнула Анфиса, резко поворачиваясь.

Нет… И в самом деле никого нет.

Ну уж она совсем, видно, спятила. Какие собаки? Нет тут никаких собак!

Еле переводя дыхание от облегчения, она покачала головой. Этот призрак, которого она так боялась, не явился! Этот призрак перестал существовать! Довольно гадостей подстроил ей Веселый Роджер – можно сказать, он уже отомстил своей погубительнице, душа его в собачьем раю, куда, как говорят, попадают все псы, может быть отомщена, зачем же ему снова пугать Анфису?

Вдруг все перестало быть страшным. Тучи собрались и льются дождем? Да чепуха все это! Ну, гроза на мосту – большое дело! Все избудется, все будет хорошо. Удача не оставит Анфису!