Термоядерная Гала (Сальвадор Дали – Елена Дьяконова) - Арсеньева Елена. Страница 7

Итак, она стояла в основе всех его вдохновений, поддерживала, поощряла их и направляла… Он больше не сомневался в себе, выражая свою уверенность в себе со свойственной ему затейливостью: «Дали нужен для победы. И я не ношу штатского… Обычно я одет в мундир Сальвадора Дали!»

В середине 30-х годов Сальвадор пережил период очень сильного увлечения Гитлером. Это оттолкнуло от него многих бывших друзей, Элюар называл его «предателем наших идей». Дали отговаривался, что сюрреализм всегда находился в оппозиции ко всему на свете, а истинное предательство – это вступление Элюара и Арагона в компартию.

Расстрел бывшего друга, Федерико Гарсиа Лорки, фашистами мало что поправил в увлечениях Дали. Уехать из Испании во Францию его заставили только финансовые проблемы.

Когда началась война, супруги уже жили в Америке. В Нью-Йорке на выставки Дали ломился народ, творчество его пользовалось огромным спросом. Не обходилось и без конфузов. Однажды американские друзья организовали в честь «звездной пары» сюрреалистический бал. Все должны были явиться в невероятных нарядах. Светские дамы щеголяли нагими, но в шапочках самых причудливых фасончиков. Некоторые изрисовали себя жуткими ранами и язвами, воткнули в кожу булавки. Мазохизм был чем-то родствен сюрреализму, а значит, чрезвычайно в моде. Газеты описывали потом какого-то мужчину в окровавленной ночной сорочке: на голове этот изобретательный джентльмен зачем-то носил тумбочку, в которой была заключена стая птиц. Наверное, он думал, что «пересальвадорил» самого Сальвадора!

Ну что ж, очень может быть. Однако «перегалить» Гала у него фантазии не хватило, ибо жена художника была одета «очаровательным трупом»: на голове у нее сидела кукла, изображавшая ребенка, живот которого был разъеден муравьями, а череп дитятки раздирал фосфоресцирующий омар…

Скандал, который спровоцировал этот бал, сделал потрясающую рекламу выставке и картинам Дали.

Кстати, не следует думать, будто такие выходки были чем-то единичным: ну вот разоделись на бал невесть как, а в остальное время ходят в скромненьком платьице в горошек и в двубортном костюмчике. Любимой шляпкой Гала была туфля – в смысле, шляпка, сделанная по эскизу супруга, была в виде туфли!

Итак, Америка…

Бывший друг Андре Бретон, который тоже уехал из воюющей Европы, называл Сальвадора avido dollars, что означает жадный на доллары. Одновременно в этих словах зашифрована анаграмма имени художника. Конечно, Андре, который подрабатывал теперь диктором на радио «Голос Америки», завидовал, потому и ехидничал, однако в каждой шутке есть доля… шутки.

Чем хороша была Америка, так это тем, что там никто не проповедовал высоких идеалов. Самым возвышенным идеалом всех времен и народов там был доллар. А потом и Дали вскоре начал смело и откровенно провозглашать:

– У меня две великие любви на свете – Гала и доллары.

Гала оставалась единственной и непревзойденной, а зеленые бумажки он «рисовал» пачками, потому что картины Сальвадора шли влет.

Работал он так: в поместье богатой меценатки Каресс Кросби, где жили Дали и Гала, обнаружилась корова. Дали (вернее, Гала) сочли, что ее присутствие окажет на великого мастера освежающее и вдохновляющее действие. Отныне корова присутствовала, когда Дали становился за мольберт. Гала сидела тут же и читала вслух то Достоевского, то Пушкина. Учитывая, что Сальвадор ни слова не знал по-русски…

Впрочем, он уверял, что это пришпоривает его фантазию.

Фантазия Дали распространялась не только на новые и новые полотна: он также иллюстрировал книги, делал эскизы костюмов и декораций к балетам, выдумывал новые модели платьев и украшений, брался за оформление фильмов, писал статьи…

Конечно, он был жутко популярен, и досужие американки липли к нему (все-таки он был красивый мужчина, хоть и переизбыточно субтилен и невелик ростом), как мухи к меду. Поэт Ален Боске даже спросил его однажды, с какой знаменитой женщиной он хотел бы провести ночь.

– Ни с какой, – ответил Сальвадор. – Я на сто процентов верен Гала.

Словно подтверждая эту верность, Дали сочетался со своей супругой браком пятьдесят раз – в каждой стране, куда они приезжали. Его восхищало разнообразие брачного обряда, он был счастлив подтвердить и удостоверить свою любовь к женщине, которая создала и подарила миру гениального Дали. «Мое сокровище, мой золотой талисман…»

А между тем Гала вовсе не была верна мужу столь же глобально. У нее всегда появлялись какие-то другие мужчины. Развлекаться она, как правило, ездила в Париж. Причем не скрывала, что понимает: ухаживают за ней не ради какой-то там неземной красоты или внезапно вспыхнувшего вожделения, а лишь потому, что она – жена знаменитого Дали. Чтобы отшивать тех, кто не нравился, Гала излишне педалировала эту тему и говорила:

– Хорошо, вы будете иметь меня, но не бесплатно, друг мой, не бесплатно…

Но все чаще именно ей приходилось платить мужчинам, чтобы заманить их в свою постель. Разумеется, это не афишировалось, и Гала каждым своим поступком словно бы подчеркивала, что она – подарок небес не только ее гениальному, ее же руками созданному мужу, но и человечеству.

Она была благодарна судьбе за то, что некогда встретила Элюара, создавшего в ее честь эти чудесные стихи!

Наконец война окончилась. «Великолепная пара» вернулась в Европу. Миновали те времена, когда отец Дали гневался и брызгал слюной на сына и его жену – теперь он гордился успехами Сальвадора. Слава его гремела в Старом и Новом Свете, на выставки ломились зрители, чтобы увидеть новый шедевр – «Атомную Леду», для которой Гала позировала несколько месяцев. Да уж, халтурщиком Дали никогда не был, понимая, что право на смелые эксперименты имеет любой, но право на вечность заслуживает только тот, кто умеет работать – рисовать! – всерьез.

Примирение с семьей (увы, неполное, потому что Гала беспрестанно ссорилась с сестрой супруга, которая пописывала лживые – или, наоборот, слишком правдивые? – мемуары) означало для Дали толчок к возвращению в лоно церкви. Он принялся писать одну картину за другой, посвященные истории Испании и теме католичества, причем Гала везде и всюду присутствовала на них то в образе Девы непорочной, то в образе Мадонны. Учитывая, что еще лет двадцать назад она перенесла операцию, которая сделала ее бесплодной, это довольно-таки трогательно… Впрочем, супруги никогда не страдали от того, что у них нет детей. «Я ничего не желаю передавать будущему от Дали, – откровенничал художник с журналистами. – Я хочу, чтобы все остановилось на мне». Да и со своей родной дочерью Гала не общалась. Это странное материнское отвращение к чаду своему дойдет со временем до того, что она лишит Сесиль наследства! Правда, суд признает это решение бесчеловечным и ненормальным и восстановит Сесиль в правах.

Страсть к католичеству дошла в душе Сальвадора до такой степени, что он начал выспрашивать разрешение обвенчаться с Гала (ведь она хоть и была в разводе, но первый муж ее был еще жив, значит, с точки зрения католической церкви, она все равно что замужем). Он даже подарил римскому папе Пию XII одно из полотен, где она была представлена в образе Богоматери, но, несмотря на это (или именно из-за этого?) и несмотря на все другие усилия, разрешение было дано только в 1958 году – через шесть лет после смерти Поля Элюара, которого некогда, во времена поистине незапамятные, одна русская девочка называла Жененом, умирая от любви к нему.