Твой враг во тьме - Арсеньева Елена. Страница 77

И в самом деле – за спиной плотного, очень широкоплечего мужчины висел короткоствольный автомат. У других оружия на первый взгляд не просматривалось, но рожи у них были нагловато-угрожающие, какие обычно бывают у людей, которые уверены в поддержке верных, испытанных в бою товарищей: либо Макарова, либо Стечкина, либо уж Токарева.

Плотный с автоматом, в котором сразу чувствовался начальник, властно махнул гаишным жезлом. По непонятной прихоти ассоциаций, вспыхнуло воспоминание об одном переходе через улицу в районе Щербинок, и Дмитрий подобрался. Впрочем, он постарался не показать своей настороженности и искренне надеялся, что его лицо отражает только законное удивление путешественника, чья страсть натолкнулась вдруг на неожиданное препятствие.

– В чем дело? – спросил Андрей с самым простецким видом. – Неужели и здесь горит?

– Горит, да еще как. Синим пламенем, – миролюбиво согласился мужик с жезлом. – Сейчас еще ничего, ветер в другую сторону, а то здесь вообще в двух шагах ничего не было видно.

– Что вы говорите! – с преувеличенным ужасом пробормотал Андрей, широко открытыми глазами уставившись на стража дороги. Тот врал, конечно, беспардонно: легкий ветерок задувал как раз с севера, то есть от якобы горящего леса. Но, судя по мрачноватому сверканию узких глаз, охранник был бы не прочь ввязаться в спор о метеорологии. Да и у двух других, с ленцой подступивших поближе, кровь явно застоялась в жилах, а мускулы жаждали разминки.

«Интересно, если рванем вперед, они будут стрелять или нет?» – подумал Дмитрий, но тут старший группы так алчно глянул на него, что стало ясно: оружие троицы тоже требует незамедлительной пристрелки.

– А вы сами кто такие? МЧС – это что за хрен? – спросил один из охранников, имевший на своей загорелой физиономии кривой, плоский нос боксера-неудачника.

– Министерство по чрезвычайным ситуациям, – не замедлил с ответом Андрей. – Кстати, можем помочь с вашими проблемами, если что: мы с напарником оба бывшие пожарные. Не лесные, правда, но кое-каким премудростям обучены.

– Не, у нас тут своя специфика, – неприязненно отозвался старшой. – Вас-то сюда за каким лешим занесло?

– Да вы понимаете, ребята, – все так же невинно тараща глаза, начал Андрей, напрочь игнорируя общую неприветливость встречающих, – мы сами – из Нижнего Новгорода. Отряд там у нас стоит. А начальство – в Москве. Ну, сами знаете: когда начальство приезжает с проверками, его надо встречать бережно, нежно, любовно. Нас ведь и сам министр наездами своими жалует. Конечно, у нас и сауна есть, и все такое, но это – город. Климат не тот! Давно хотели заиметь базу отдыха где-нибудь в хорошеньком местечке, чтоб можно было и самим оттянуться по полной программе в лесной тишине, и начальство чтоб местных достопримечательностей поимело. И вот получили наводку: мол, у вас в Лесной бывшая обкомовская база отдыха мохом порастает. Нам бы на нее посмотреть. Места здесь идеально подходят, мы, когда у Курмыша переправлялись, изахались с напарником: горки, леса, разлив… Швейцария!

– Есть такое дело, – отозвался старшой, похоже, обезоруженный детской доверчивостью Андрея. – Только проезд все равно закрыт. Да, и чтоб вы знали: тот дом уже занят. Его загреб себе какой-то «новый русский». И приватизировал на полную катушку.

– Да вы что? – искренне огорчился Андрей. – Ну надо же… А нам вроде бы точно сказали… Ну, нет так нет. Кстати, ребята, вы местные?

– Ну да, – отозвался старшой. – Все из Камышанки. А что такое?

– Мепле пурнощ? – проговорил вдруг Андрей, окинув охранников выжидательным взглядом. И тут же рассмеялся: – Да я все про то же. Знаете здешние места? Может быть, есть где-то пионерлагерь заброшенный или еще что-то в этом роде? Мы бы посмотрели, может, нам там базу сделать?

– Так на самом же берегу пионерлагерь «Дружба», – наконец подал голос третий охранник, бесцветный блондин с толстыми губами. – Пристань так и называется «Пионерлагерь «Дружба».

– Качака эсе! – сказал Андрей и опять оглядел всю троицу, словно ждал чего-то.

Те недоумевающе переглянулись:

– Чего?

– Ничего, это я так, – отмахнулся Андрей. – Пионерлагерь «Дружба» – это, конечно, классно, да ведь он действующий.

– Так оно.

– Значит, нам не подходит. Спасибо за совет. Ну, тогда привет, ребятишки, мы поехали.

– Слышь-ка… – хмуро поднял руку старшой. – А вы, часом, не дозиметрический контроль? Машина оранжевая, то-се…

– Свят, свят, свят! – отмахнулся Андрей обеими руками. – А хороший вопросик, правда, Дима? Невольно рождается встречный: вы от какого пожара лес бережете? Не от того ли самого, рентгеновского? Ого, ребята…

– Да ну, ты накаркаешь… – начал было «боксер», но старшой только глянул – и тот примолк.

– Сам понимай, коли ты такой умный, – загадочно промолвил начальник охраны, и по лицу его было видно, как он жалеет, что такая простейшая страшилка не пришла в голову ему самому. И то правда: байка про лесной пожар рассчитана на полных идиотов, поскольку огня без дыма не бывает, как и наоборот, впрочем. А вот наличие радиации не проверишь, втянув носом воздух… Да и втягивать особо не захочется. – Все, ребята, сваливайте отсюда.

– Сваливаем, – покладисто согласился Андрей. – Поворачивай, Димыч. Счастливой службы, мужики!

Его не удостоили ответом. Дмитрий покосился на Андрея, но тоже смолчал, покорно развернулся и погнал «Атамана» в обратном направлении.

– А он ничего, этот старшой, быстро воспользовался ситуацией, – сказал Андрей. – Следующим гостям он расскажет, что где-то здесь с самолета уронили контейнер с цезием, это по меньшей мере. Кстати, ребятки-то наемники.

– В каком смысле? – Дмитрий заглушил мотор, обернулся: да, кордона уже не видно. Пора подумать об объезде.

– Ну, не местные. Слышал, я с ними по-чувашски говорил? Сначала спросил, как жизнь. Не ответили. Ладно, предположим, это военная тайна. Тогда я назвал того губастого дурня козлом. И опять нулевая реакция. А это о чем говорит?

– По-моему, только о том, что они не знают чувашского языка. Вроде бы с виду мужики вполне русские. Я вон тоже не знаю, и что? А ты, кстати, откуда такой полиглот?

– Я в Чебоксарах лет пять прожил: отец служил там. Давно дело было, теперь забылось многое, конечно, но кое-что помню. Штука в том, что здесь по-чувашски более-менее все русские знают, потому что живут очень смешанно. Нет деревень чисто русских или чисто чувашских. И чтоб нормальные люди не обиделись, когда их козлами называют?.. Наемники, говорю же тебе, а это наводит на определенные размышления. Похоже, тот «новый русский», который якобы приватизировал усадьбу, очень заботится о своей безопасности! И о секретности всех своих делишек. Ну ладно, доставай карту, будем объезд искать.

– Не повезло бедолаге, – выговорил Андрей примерно через сорок минут, но в очередной раз прикусил язык и умолк.

«Атаман», впрочем, даже не подозревал о том, что его жалеют. И хоть можно было поручиться: подобной «испытательной поездки» ему прежде не устраивали, – он исправно давил колесами берег. Объезд шел по берегу речки. Судя по карте, она звалась Завитая и оправдывала свое название как могла. Во всяком случае, пару раз оказывалось, что путь ведет не на север, а на юго-запад или юго-восток. Впрочем, петля тут же смыкалась, и оторопь у путешественников проходила. Похоже, в половодье Завитая высоко подмывала обрывистые берега, но сейчас смирилась, отступила, сузила русло до того, что по правой стороне пролегла довольно широкая черно-серая полоса ила, смешанного с песком и до того нашпигованного древесными останками, что по плотности эту самопроизвольную гать можно было сравнить с бетоном, напичканным арматурой. Иногда, правда, случались промоины, однако и тут «Атаман» выходил из неприятностей с честью. Когда берег крутоярами подступал к самой воде, приходилось форсировать речку. «Атаман» нагло пер «вброд», и, хоть раз ухнул в ямину, ворочая задними колесами в пустоте, до плавания дело не дошло: зацепился за дно, как провалившийся под лед конь цепляется копытами за края полыньи, – и продолжал путь.