Доказательство человечности - Басов Николай Владленович. Страница 8
Желтоголовому показалось, что в них появилась благодарность, если это чувство вообще было знакомо служителям в королевском дворце Ашмилоны.
— Делай своё дело, Илисар. И побыстрее, время действительно не терпит.
Илисар соскользнул с кресла и, бормоча какие-то неразборчивые ругательства, подошёл к Лотару. Когда он оказался совсем близко, Лотар вдруг почувствовал отвратительный запах изо рта главного королевского колдуна. Он отшатнулся. Оказалось, Илисар не терпел ни малейшего намёка на этот свой недостаток. Он завизжал, словно в бок ему воткнули кинжал.
— Стой смирно, дрянь, или я прикажу схватить тебя как одержимого Нуриманом! И смотри мне в глаза!
— Если будешь орать, вонючка, — ответил Лотар, стараясь казаться злым, — я вобью твои гнилые зубы тебе в глотку.
Как ни странно, это подействовало. Илисар задержал дыхание, приблизив свой крючковатый нос к лицу Лотара.
Наполненные студенистой влагой глаза колдуна оказались перед Лотаром. И хотя ещё мгновение назад Лотар готов был поклясться, что Илисар никакой не колдун, а шарлатан, каких много при дворах Гурхора, оказалось, кое-что он всё-таки умеет. Например, читать по глазам, а к этому Желтоголовый оказался не готов.
Илисар легко проник за тот внешний слой, который Лотар надевал на себя, чтобы показаться обычным человеком. И то, что Илисар увидел там, подействовало на колдуна, как на мышь действует взгляд удава. Он растерялся, его внимание заметалось, он сделал попытку выйти из сознания Лотара, но теперь Желтоголовый был настороже. С легко читаемой угрозой он приказал Илисару признать себя и Рубоса не имеющими к Нуриману никакого отношения. Потом он отпустил главного королевского колдуна, и тот в изнеможении, с видимым даже Блеху облегчением отвалился в сторону. Вернувшись в обычное состояние, Лотар увидел, что Илисар дрожит всем телом. Блех положил руку на эфес сабли. — Что-нибудь не так?
— Что? Э-э, нет, всё в порядке, убери оружие, Блех. — Илисар провёл рукой по лицу, приводя себя в чувство. — К Нуриману это не имеет никакого отношения. Это… так, вообще.
Блех успокоился. Он даже попытался улыбнуться, причём усмешка эта была адресована Илисару.
Трус несчастный, отчётливо прочитал Лотар в сознании Блеха. Но мальчишка-то каков? А я полагал, что гигант гораздо опаснее. Какие же преступления скрыты за взглядом этого мозгляка, если Илисар, прочитав их, чуть не грохнулся в обморок?
Илисар осмотрел сознание Рубоса без затруднений. Потом повернулся и сказал, обращаясь к кому-то, кого посетители не видели:
— Его величеству не опасны эти люди. Они не являются слугами Нуримана.
— Разумеется, ведь они только сегодня вечером прибыли в город, — чуть слышно добавил Блех. Илисар кивнул Блеху.
— Его величество сейчас выйдет.
Король вошёл почти сразу, едва скрылся колдун. Ответив на поклоны троих ожидающих его людей, он проговорил низким, хрипловатым голосом, в котором, как отдалённое эхо, звучали повелительные нотки сильного человека.
— Блех, и вы… господа, не обессудьте. Илисар сейчас смотрит в глаза всем без исключения, кто встречается с нами. Он полагает, что этот ужасный демон появился здесь, чтобы…
Король запнулся. Вероятнее всего, он плохо представлял, что происходит в его королевстве, и не мог даже уверенно повторить то, что слышал от других. Блех воспользовался этой заминкой.
— Ваше величество, мы недостойны ваших объяснений.
— Э-э, возможно… Если ты так считаешь, эмир. Ого, подумал Лотар, а наш союзник на самом деле не последняя спица в здешней колеснице.
— Позвольте представить вам, ваше величество, двух отважных людей, коих я счёл возможным попросить сегодня вечером выполнить одно… трудное задание. Я обещал, что казна рассчитается с ними, как только они совершат то, что надлежит сделать.
— Разумеется. Я всегда полагался на тебя, эмир, и, насколько помню, это оправдывалось. Если бы остальные так же преданно служили мне, я не знал бы забот и…
Оказалось, король Конад привык не заканчивать фразу. Это давало возможность его приближённым, оставаясь вежливыми, говорить за него. Теперь настала очередь Лотара воспользоваться этим приёмом.
— Мы говорили о шести нобилях, ваше величество. Брови короля поползли вверх. Но Блех опередил его.
— Эта служба на одну ночь, ваше величество.
— В таком случае это неплохая плата.
— И я так считаю.
В коридоре, из которого вошёл король, внезапно послышался смех, шуршание платьев, звон кифары и петушиный голос пажа — признаки молодости, беспечности и желания развлекаться хоть до утра. Дверь распахнулась, ударившись о стену, и в зал вошла целая компания молодых людей и девушек в ярких нарядах. Некоторые юноши несли подносы, с которых девицы жеманно брали кусочки фруктов, сластей или стаканчики остро пахнущего вина. Несомненно, ухаживать таким хлопотным образом было последней придворной модой.
Во всей шумной, внешне весёлой толпе выделялось только одно тёмное пятно. Это была пожилая женщина, которая прятала лицо под непроницаемым, как паранджа, а не кокетливым девичьим покрывалом. Одета она была в чёрное грубое платье, а чёрные складки сорочки почти скрывали шею и жёлтые руки, на которых не было ни одного кольца. Эта женщина — а может быть, и не женщина, засомневался Лотар — вошла со всеми, но отступила в сторону, застыла в привычной позе сосредоточенного, как у хорошо обученной собаки, ожидания. Её взгляд, ощутимый, как луч иссушающего солнца, смерил Рубоса, потом медленно переполз на Лотара. Эта женщина, — всё-таки женщина, решил Лотар, — осмотрела Желтоголового так внимательно, словно от того, запомнит она его или нет, зависела её жизнь.
Лотар очень хотел заглянуть в сознание этой женщины, но он сдержался. Если это не простая дуэнья, а кто-то ещё, это равнозначно открытому вызову. А он ещё не был к этому готов.
Из толпы вышла высокая гибкая девушка. Её прекрасные волосы прикрывала не серебряная сеточка, как у остальных, а тонкой работы маленькая корона, украшенная крохотными, но изумительно красивыми жемчужинами. Она подошла к королю и сделала танцевальное движение, в котором присутствовала весёлая пародия одновременно на поясной поклон восточных женщин и на глубокий книксен женщин Запада.
Лицо её смеялось от этой невинной шутки, глаза блестели, она была, возможно, самой счастливой во всей этой толпе. И, без сомнения, самой прекрасной. И ещё, она была очень здоровой, сильной и ловкой. Это привлекало не меньше, чем красота.
Лицо короля разгладилось. Он шагнул к девушке, положил руку ей на плечо и заставил выпрямиться. Губы его уже шептали что-то. Лотар напряг слух.
— Дочь моя, вы стали очень поздно ложиться. Я прикажу нашему лекарю…
— Умоляю, ваше величество! В этом нет нужды, я уже отправляюсь в спальню и пришла проститься на ночь. Скорее наоборот, вашему величеству необходима забота лекаря, потому что даже в столь поздний час я застаю вас в делах. Это неразумно.
— Есть вещи, которые король должен решать самостоятельно. — Король неожиданно смутился. — Впрочем, пожалуй, этого никто не требовал от меня, просто я решил, что будет лучше… Странно…
— Ваша добросовестность в делах государственных всем известна, — чуть быстрее, чем нужно, произнесла принцесса.
— К тому же мы уже заканчиваем, — произнёс король. Он снова улыбался, задумчивости больше не было на его лице.
— Так вы поцелуете на ночь свою единственную дочь?
— Дорогая моя Мицар… — Король Конад нагнулся к принцессе, его губы легко коснулись чистой кожи девушки на виске.
Молодые люди склонились перед королём, проговорили положенные в таких случаях слова, и вся ватага выкатилась в коридор.
Король с улыбкой смотрел им вслед. Он был печален, но спокоен и даже, как показалось Лотару, выглядел чуть уверенней, чем прежде. Затем он повернулся к Блеху.
— Итак?
— Полагаю, ваше величество, мы уладили все недоразумения.
— В таком случае…
Король отступил на шаг, Блех поклонился и стал пятиться к двери, предназначенной для посетителей. Лотар и Рубос последовали его примеру.