Главный противник - Басов Николай Владленович. Страница 26

– Верно, – согласился он. И добавил: – Может, это психология так с нами играет?

– Они просто вколачивают камешки в землю, когда топают по ним, – ответил Пестель, который был довольно изобретательным, когда дело касалось животных.

– Не уверен, – признался прямодушный Квадратный. – Иные из этих валунов при всем желании не затопчешь.

Рост подумал и лишь тогда все понял. Он вздохнул и высказался:

– Экскременты. В виде какого-то липкого пуха. Он и собирается около камней, потому что по песку способен размазываться как навоз.

Пестель чуть не выпал в боковое окошко, когда Ким еще раз пробрил дорогу, пробитую пауками. Наконец он огласил:

– Точно. Видели, как антигравитационные блины этот навоз взвихряют? – Помолчал. – Это что-то значит?

– Если это гуано перекатится через отравленную зону, – отозвался Рост, – двинет в нашу сторону и «вымостит» отравленный участок, то ничего хорошего…

Он не договорил. Эта догадка стоила того, чтобы обдумать ее неторопливо. А пока можно было надеяться, что это вещество, как и тополиный пух, легко сгорает… Что было незамедлительно опробовано, и с неплохим результатом.

Вот только остальные проблемы так легко не решались.

Глава 12

Первые стычки насекомых с пауками произошли в последний день июля. Рост в это время болтался где-то совсем на севере, уже в который раз пытаясь определить, могут ли пауки обойти по мелководью отравленный вал, поэтому узнал о них лишь вечером, когда вернулся с Кимом в центральную крепость. В его отсутствие тут верховодил Каратаев, он составлял какие-то списки, носился по коридорам, выспрашивал людей, которым все его попытки посчитать, сколько же у них сил и как их расставить вдоль вала наилучшим образом, казались ненужной тратой времени.

Особенно злился по этому поводу Достальский. Он не раз разругивался с Каратаевым на веки вечные, но проходил час-полтора, и толстенький с проплешиной Каратаев, который в последнее время завел манеру ходить в почти сталинском френче и мягких сапожках, снова приставал к капитану, чтобы «усовершенствовать» свои драгоценные документы.

Докладывая Достальскому, что, по его мнению, пауки пройти через мелководье, конечно, смогут, но в небольшом количестве, хотя фланг, разумеется, лучше подкрепить летучим резервом, Ростик обратил внимание, что капитан как-то хмур и, что было на него совсем не похоже, раздражен. Поэтому, прервав свой доклад, который Достальский выслушивал слишком уж невнимательно, он спросил в упор:

– Ты чего такой напряженный, капитан?

Достальский потер с силой лицо, словно пытался отогреть его.

– Неужели так заметно? – Он невесело улыбнулся. – Понимаешь, как-то так, брат… – он опустил голову. – Никогда не боялся смерти, разучился ее бояться, но сейчас… – Он собрался с духом и посмотрел Ростику в глаза. – Предчувствием это называется.

– Брось, – посоветовал капитану Ким, который стоял рядом с Ростом, хотя мог бы и не появляться пред очи командира. – На тебя слишком много людей смотрит и по твоему самочувствию свои шансы подсчитывает.

– Сам знаю, – резковато бросил Достальский. – Ничего поделать не могу… Самое обидное, что я так и не увижу, чем все это закончится. – Он снова попытался улыбнуться, хотя лучше бы не пытался. – Ладно, отдыхайте… Хотя нет, Рост, – он смотрел в стол перед собой, руки его лежали спокойно, но в их положении было что-то, что наводило на мысль о способности сдаться и подчиниться… смерти? – Пауки наконец-то напоролись на наших богомолов. Ха, никогда не думал, что скажу о насекомых, как о «наших». Что бы это значило?

Он спрашивал Ростика, кажется, впервые, что его ждет, и будет ли у него какое-нибудь «потом», после этой войны. Рост набрал в легкие воздуха, но так ничего и не сказал. Не хотел врать, а говорить правду было трудно. Да и само известие о первых стычках пауков с богомолами было слишком важной новостью, чтобы думать о чем-либо другом.

– Может, слетаем? – предложил Ким. – Ты же, наверное, и в темноте сможешь разобраться, что там происходит? – Он даже несильно ткнул Ростика в спину, чтобы тот понимал, о чем его спрашивают.

– Лучше завтра. – Рост тоже устал. Вернее, ему вдруг захотелось, чтобы все, что они тут устраивали, организовывали и создавали, наконец-то обрело законченный вид, и теперь можно было только ждать и надеяться, что старались они не зря.

– А то… Сменю загребных, они что-то выдохлись за последние дни, и полетим, – еще раз предложил Ким.

– Ты сам-то не выдохся? – спросил его Достальский. – Прямо железным стал?

– Еще на три-четыре часа меня хватит, – уверенно отозвался Ким.

– Завтра полетите, пораньше, – решил капитан. – Мне точные сведения нужны, а не догадки, выуженные из темноты.

Ростик улегся спать пораньше, даже толком не умылся. Внезапная усталость, усиленная тем самым жаром, который возникает даже у опытного солдата перед боем, так и не отпустила его.

Но вылететь пораньше не удалось. Неожиданно с Боловском установилась какая-то изумительная связь, и рано поутру Достальский вызвал к себе Антона и Ростика, чтобы они присутствовали на докладе Председателю Мурату. Для доклада, как потребовало начальство, пришлось пригласить и Каратаева. Тот разложил свои списки и довольно подробно принялся перечислять, какими силами они располагали.

Людей оказалось чуть больше десяти тысяч, из них лишь тысячи три были серьезными бойцами, за которых можно было не опасаться, они и окапываться умели, и стрелять, и не драпанули бы, если бы паукам удалось прорваться через отравленный вал каким-нибудь слишком уж лихим образом. Пернатых собралось тысяч двадцать, но подавляющее их число было из диких, они были плохо вооружены и могли представлять серьезную силу лишь в сочетании с маневром, с возможностью быстро оказаться на месте прорыва пауков и заткнуть его, сражаясь преимущественно холодным оружием. Бакумуров было почти пятьдесят тысяч, но эти были недисциплинированны, делали что хотели, а чего не хотели – не делали. Как ими командовать, как заставить действовать соответственно общему плану сражения, не знал не только Достальский, но и те аймихо, которым поручили надзор над волосатиками.

– Мало у нас сил, – решил Мурат на том конце линии связи и принялся вздыхать. – Пока нет никакой уверенности, что вы удержитесь…

Все собравшиеся офицеры и сами это понимали, но делать было нечего. Поэтому, еще раз потолковав с Достальским, какие районы Зеленой равнины, лежащей перед отравленным валом, следует осмотреть в первую очередь, Антон с Ростиком отправились в полет. Рост выбрал, конечно, Кима, с которым принялся кружить над равниной по другую сторону отравленного вала, но везде увидел одно и то же.

Небольшие группы пауков, которые вырвались вперед, сначала пытались обойти слишком уж плотные скопления насекомых. Потом, когда они уже глубоко врезались между их гнездовьями, насекомые атаковали их, иногда успешно, иногда неуверенно, словно бы даже не атаковали, а скорее пробовали активно защищаться. Пауки тут же принимали бой, и рубка, пальба и просто свалка длились довольно долго, потому что к паукам и к насекомым постоянно прибывало подкрепление. Пару раз эти свалки как начинались поутру, так и не заканчивались до темноты.

Насекомые дрались отлично, куда лучше, чем Рост мог бы ожидать еще вчера, не раз они с Кимом видели, как пауки буквально таяли в их шевелящейся зеленой массе, почти невидимой на фоне травы. Но напор пауков был слишком велик, и, когда подходили новые волны восьминогих чудовищ, даже богомолам приходилось отступать.

Еще богомолам мешало то обстоятельство, что они не умели оказывать поддержку другим роям, но это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, как сказал Ким. Тогда потери пауков могли быть гораздо значительнее, пожалуй, до трети своих солдат они оставили бы в этой мясорубке… Но не оставили. Потому что к исходу дня Рост понял – пауков эта первая преграда почти не задержит, максимум на пару дней. А значит, к третьему дню их следует ждать у отравленного вала, и придется вступать в бой людям с их союзниками. А их было мало, слишком мало, чтобы победить.