Место отсчета - Басов Николай Владленович. Страница 18

– А эти… Километров десять, и то если очень захочется соврать, – признал он.

– Теперь они могут и отстать, – подсказал Пестель. – Просто потому, что тут не их среда, ноги они будут ранить или еще что-нибудь…

Ростик набрал воздух в легкие, попытался сосредоточиться, несмотря на усталость… Может, благодаря ей, это было нетрудно.

– Не отстанут, – твердо сказал он.

– Почем знаешь? – спросил старшина.

– Они не хуже нашего представляют, где кончается болото, если бы хотели нас просто шугануть, уже давно…

Это рациональное объяснение вполне подошло.

– Пожалуй, – согласился Квадратный. – Тогда по коням. Отойдем от болота, пока светло.

Они тащились и после того, когда светло уже не было. Они даже не особенно понукали лошадей, те просто переставляли ноги, очевидно радуясь, что не хлюпает под копытами и нет этой удерживающей ногу на каждом шаге трясины. Потом все-таки и они идти уже не могли.

Сели, разбили лагерь. Даже ухитрились помыться в соседнем ручейке. Но поспать не получилось. Стоило смежить веки, как в голове начинала биться мысль – остановятся неизвестные преследователи у кромки болота или Ростик прав – пойдут дальше?

Поутру, когда уже и солнце вовсю стало припекать сверху, все стало понятно. Пылевое облако, как ранее туча всякой пернатой живности, повисло в небе, и совсем рядышком.

– Они уже на твердой земле, – сказал Ростик, передавая бинокль старшине. – И продолжат преследование.

Квадратный измерил расстояние.

– Километров семь. – Он посмотрел на лошадей, те стояли понуро, слишком понуро для хорошей гонки. – Ну, ладно, как бы там ни было… А им нужно еще доказать, что они не уступают нам в резвости на камнях.

К полудню они доказали. Пылевое облако висело уже в пяти километрах. Пожалуй, если бы не эта пыль, можно было бы уже различить и некоторых из преследователей. Ростик все чаще останавливался и сидел, стараясь уменьшить дрожь в руках, чтобы не так бились перед глазами окуляры, и рассмотреть хоть одного из них. Наконец он не выдержал:

– Помимо скорости, они еще и маскируются, как черти.

– Значит, не тормози, – резонно заметил Пестель. – Придет время – узнаем, какие они да как им это удается.

Гряда холмов перед глазами висела, как марево, как по книжкам в пустыне висит оазис, обещая воду и безопасность. После относительно прохладных болотин каменистая пустыня заливала разведчиков волнами жара.

Они шли, шли, шли… Незадолго до вечера старшина предположил:

– Может, от части поклажи освободимся?

– Они сразу поймут, что мы на издыхании, – отозвался Пестель. – Да и нет у меня ничего, чтобы можно было…

– Вот догонят они нас, ничего нам уже не понадобится, – почти зло прошипел старшина.

Но Ростик знал, он злится на себя, и это, так сказать, святая злоба, она помогает ему двигаться и, если все кончится хорошо, будет уроком, который он усвоит навсегда.

А каков мой урок? – подумал он. Ответа он не знал. А выдумывание требовало слишком много усилий, теперь же ему следовало экономить каждое усилие тела, воли, сознания – чтобы уходить от преследователей, чтобы не отстать от друзей, чтобы не притормозить их.

Хуже всего, конечно, пришлось Пестелю. Он был самым малоопытным наездником из них. До сих пор его спасало только то, что у него из всех доспехов была только кираса да односторонние пластины до колен и чуть менее усталый конь…

– Перевал кто-нибудь из вас видит? – незадолго до ночи спросил Квадратный.

Они стояли на относительно высокой горке, даже непонятно было, зачем они на нее взобрались… Впрочем, понятно, если учесть, что спросил старшина.

Они повертели головами туда и сюда. Никакого намека на понижение уровня темных холмов перед ними не замечалось. Даже крохотный просвет между голыми, почти однообразными вершинами показался бы им знаком Судьбы, возможностью спасения. Но его не было.

– Хороши разведчики, – неожиданно хмыкнул Ростик. – Ну, и где этот Олимп? Я помню, долина должна быть от него в паре километров.

Пестель достал карту. Потом взглянул на свои записи на ее обороте. Он делал их, когда ленился доставать путевой дневник.

– Он правее, – неуверенно сказал он. – Скорее всего, мы прошли левее гряды, там, в болотах, значит, нужно забирать вправо.

– Но ты не уверен? – скорее подтвердил, чем спросил старшина. – Мне-то как раз кажется, что он левее. И нужно забирать…

Он указал гораздо левее, туда, где остроконечные скалы торчали, словно зубы в пасти старого медведя.

– Так что решим? – спросил Ростик.

Это была ошибка, он понял это прежде, чем договорил. Потому что старшина вздумал, что это призыв к его единоначалию, а эту проблему следовало решать иначе.

– Пойдем туда, – указал старшина налево.

Они пошли за ним. Теперь, когда он вдруг вздумал командовать, а не советоваться, никакими спорами уже дела было не исправить.

Они шли часа три и после наступления ночи. Шли по темноте, все больше убеждаясь, что если и выйдут к долине, то непременно проскочат ее. Но старшину невозможно было остановить. Он замкнулся и не отвечал даже на вполне дружеские подначки. Кажется, он уже и сам жалел, что так сгоряча выбрал этот путь, но исправить ошибку теперь было трудно. Повернув, они непременно попадали в объятия преследователей…

Незадолго до рассвета пошел дождь. Это было странно, в Боловске за все прошлое лето выпало всего-то три дождя, и каждый Ростик очень хорошо запомнил. Но тут был Водяной мир, тут дожди могли выпадать чаще.

Едва стало ясно, что капли будут долбить не десять минут, а гораздо дольше, старшина поднял обоих спутников.

– Выступаем, – приказал он. – Пройдем сколько удастся, пусть даже и по темноте, а завтра постоим на месте. Вообще не стронемся. Ни пыли от нас, ни следов… Мы для них попросту растворимся в этой пустыне.

И у Пестеля, и у Ростика были на это возражения, но они не стали их формулировать. Они слишком устали, слишком вымотались. Они просто вскарабкались на лошадей и поехали.

Только-только они дожили до рассвета, как сзади появился близкий, тревожный гул. Старшина спешился, лег на еще влажную после ночного дождя землю, положил на плоский камень ухо.

– Они идут, раствориться не удалось, – признал он. – Вперед!

Этот день Ростик помнил плохо. От переутомления и боли, сковавшей тело, как ему казалось, от макушки до пяток или даже еще дальше, от верхушки его шлема до копыт жеребца, он почти все время спал.

Потом, примерно часов в пять пополудни, они все-таки разбили лагерь. Просто уже не могли больше двигаться. И простояли, стараясь набраться сил, почти часа три. Сил они не набрались, тела – людей и животных – просто отказывались отдыхать. Они лишь более отчетливо осознали, как измотаны, истощены, как отупели от этой гонки.

Но за пару часов до ночи поднялись и снова пошли. Теперь было ясно, что перевал, ведущий домой, остался сзади. Теперь у них была лишь одна надежда, что их преследователи, которых они до сих пор так и не рассмотрели, вдруг да повернут назад.

Но никто в это не верил. Судя по близкому шуму, их противник был полон сил и азарта. С чего бы ему было поворачивать?