Неуязвимых не существует - Басов Николай Владленович. Страница 37

Потом я облачился в скафандр. Прыгать без скафандра на крышу, где сидели три гончие, я опасался. Какой я скоростник, я и сам отлично знал и был уверен, что заряженные под завязку гончие – что делало их ощутимо быстрее – без труда доберутся до меня и сумеют атаковать, как бы я ни отстреливался.

Потянулось ожидание. Это было довольно напряженное время, хотя и необходимое. Напряженное, потому что я не очень-то верил Льду. Он вполне мог подложить мне свинью, сообщив о моем визите в Охранку. А уж эти-то ребятки умели устроить такую подлянку, что я и не пойму ничего, пока не окажусь в Лефортовской крытке с дозой депрессантов в крови, способных половину Москвы заставить выть от тоски, и во всем сознаюсь.

И как я ни успокаивал себя, как ни убеждал, что напрягаться – значило поставить под угрозу всю операцию, все равно время от времени телепатически просматривал пространство перед собой, пытаясь понять, что же происходит в «карандаше», чей шпиль торчал этажей на двадцать ниже меня.

Желая успокоиться, я собрал леталку, а когда и эта работа окончилась, вызвал по токи-токи Джина, который объезжал округу, осуществляя наружное наблюдение. Токи-токи я взял у охранников, и хотя эти передатчики были где-то закодированы и распознавались в этом районе, как зарегистрированные, я все равно опасался болтать без надобности, поэтому опять же успокоиться не удалось.

Переговорники я взял еще и потому, что меня или Джина могли окликнуть из центра той команды, которая подрядилась охранять эту стройку. Вероятно, охранники и сами должны были время от времени докладываться, но это уже было не очень интересно. Ребята с надписью «охрана», когда я их связывал, признались, что следующий доклад должны отослать дежурному в полночь, а это опять-таки было после того, как все произойдет. В крайнем случае, если что-то затянется, можно было спуститься вниз и попросить ребят потолковать в этот передатчик, чтобы их командиры не волновались попусту.

Без двенадцати минут одиннадцать прикатили поставщики. Я увидел это сам, но и Джин доложил, что все идет по плану, неторопливо проехав мимо прибывших наркодельцов на своей тачке. Для всех, кто мог его остановить, он оставался тем, кем был по документам, и по легенде болтался в этом районе потому, что якобы рассчитывал снять экзотическую, например малазийскую, красотку.

Получив от него подтверждение и удостоверившись в прицел с электронной пушки, пробивающей все эти бесконечные стены чуть медленнее, чем хотелось бы, но все-таки пробивающей, что охранники Шабата привычно переполошились, я завершил последние приготовления и взвалил дельтаплан себе на плечи.

Едва поставщики вошли в лифт и стали подниматься, чтобы в армированной комнатухе провести обычную процедуру купли-продажи, я разогнался по бетонному перекрытию недостроенного небоскреба, прыгнул и оказался в воздухе.

36

Сам перелет не был чем-то особенным, да и тренировка на холмах давала о себе знать даже между этих высотных зданий, торчащих из тьмы, как зубы безумного великана. Вот только мне пришлось довольно резко сбросить высоту; если бы я знал, что тут такие сильные восходящие токи, я бы выбрал здание подальше или заложил какой-нибудь вираж, чтобы планировать было легче. Хоть это и было по-своему опасно, ведь я мог не рассчитать ветер, он в этих условиях вообще не рассчитывался, и промахнуться мимо своей цели, размеры которой вряд ли превышали кружок диаметром метров в семьдесят.

Но я все-таки не промахнулся, хотя и врезался в скользкую покатую крышу так, что даже ноги заныли да и звук возник такой, словно я ударил в огромный гонг. Почти тотчас я начал скользить назад. Со стороны эта крыша не казалась очень уж крутой, но это только со стороны и в сухую погоду. А на ней верхом, да еще в этот сырой весенний вечер, да еще с крылом над собой, которое могло поддерживать мой вес в воздухе… К счастью, на ногах у меня были башмаки с отрицательным скольжением, то есть на самой гладкой поверхности они могли двигаться только вперед, назад они продвигаться не должны были, так что окончательно я не скатился.

Погасив инерцию движения, я в бешеном темпе принялся отстегивать дельтаплан. Так как он не пострадал, я решил оставить его при себе, как один из вариантов отхода, и чтобы его не сдуло порывом ветра, пока меня не будет, привязал к пресловутому шпилю.

Потом я отдернул тот лючок, из которого часом назад выглядывали охранники Шабата, и спустился на чердак. Как я уже говорил, тут стояли еще три так называемых объемных датчика, и мне пришлось носиться по всему этажу в приборе усиления зрения, чтобы не запутаться в темноте, находить их, срывать крышки и вставлять заранее заготовленные перемычки, чтобы отключить их уже намертво. Это было хлопотно, хотя несколько типов перемычек я, разумеется, подготовил заранее, и хотя у меня была турбоэлектрическая отвертка, позволяющая добраться внутрь приборов за пару секунд, и размещение этих датчиков я заприметил и нарисовал в своем сознании чуть не до метра… В общем, когда стало чуть спокойнее и торопиться необходимости не было, я поставил и завинтил все крышки на место, на случай, если все получится лучше, чем я планировал.

Конечно, я справился с этим совсем не так быстро, как хотелось бы. Но все-таки прежде, чем трое бугаев с автоматами вышли на крышу проверить сигнализацию, которая не умолкала слишком долго, чтобы можно было списать это на сбой электроники.

Они вышли, передний из них пошарил по стене рукой и включил свет на чердаке. Я же едва успел сдернуть усилитель зрения, чтобы не ослепнуть от всех этих светильников, и на всякий случай даже закрыл глаза рукавом. Почему-то переход от светящихся экранчиков усилителя, если он бывал включен для темнового зрения, к нормальному свету создавал какую-то пелену перед глазами на несколько секунд. А в этой ситуации и на секунды потерять ориентацию было смертельно опасно.

Когда же я решил, что привык к нормальной освещенности крыши, прошло секунды три, очень много по любым меркам, но и моим противникам нужно было осмотреться. К тому же они осторожничали.

По правде сказать, этот чердак под круглой, полупрозрачной крышей был изрядно загроможден. В нескольких местах он даже напоминал не очень густой лес, и я почти решил применить тактику лесного боя. К сожалению, бугаи тоже действовали, как в лесу, держали друг друга в поле зрения, и пришлось, как всегда, надеяться на скорость, на умение сдерживать огнем несколько противников и, разумеется, на прочность скафандра.

Проклиная того инструктора, который научил их патрулировать, я перебежал вбок от их реденькой цепочки и осторожно, так что даже дыхание затаил, по-пластунски вполз на какой-то бетонный куб высотой метра два с небольшим. Это позволяло мне видеть троих гангстеров разом.

Разумеется, поднимать стрельбу не хотелось, но у пары этих остолопов были автоматы со встроенными глушителями, поэтому очень громкой тревоги не случилось бы, даже если бы они мне и ответили. Зато тот, кто не имел такого глушителя, должен был умереть первым. Разумеется, у моего «каспера» был такой глушитель, что я бы, наверное, не спугнул иную птицу, если бы она сидела у меня на голове во время стрельбы. Правда, отдача при стрельбе могла ей не понравиться, но на некоторых, как известно, вообще не угодишь.

Еще раз смерив их мозги, я вытащил шайбу светопоражения, стиснул ее и по очень высокой дуге бросил им за спины. Она грохнула по покрытию с ощутимым хлопком, и бугаи обернулись. А я лег на свою бетонную тумбу, еще раз закрыв лицо рукавом, и правильно сделал, потому что беззвучная вспышка осветила, кажется, даже Луну.

Когда я поднялся на согнутую правую и вытянутую назад левую ноги, трое остолопов стояли, пряча глаза, как мишени на картинке. И я положил их одной очень длинной, но прицельной очередью, высадив больше половины из стапятидесятипатронного магазина «каспера». Я еще не поднимал скорость восприятия, от этого очень устаешь, а мне вскоре должны были понадобиться вся моя сила и нормальное представление об окружающем мире, но все-таки я почти каждую пулю видел выходящей из ствола, потому что скорострельность у меня была самая маленькая из всех автоматических. И успевал, пока затвор дергался назад, перевести ствол на новую мишень, потом на ту, которая угрожала мне больше других, всаживая туда пару-тройку пуль, не отрывая палец от курка, наводил изрыгающий дым и вспышки «каспер» на следующего из противников, который, кажется, оклемался от ударов в панцирь настолько, что пытался поднять свое оружие…