Оковы чести - Басов Николай Владленович. Страница 12

Вот они остановились, Нишапр поднял руки, стал что-то наколдовывать, и вдруг… Двое носилок во главе колонны и Ровата накрыло что-то, похожее на взвихрившийся снег, хотя Трол видел, что снег лежал нетронутым. Когда этот смерч рассеялся, ни имперского мага, ни передних носилок не было. Роват тоже исчез.

Трол поёжился, представляя, как эти люди теперь работают там, в тоннеле. Посмотрел на Ибраила. Маг выбежал вперёд, быстро обследовал место, откуда исчезли люди под предводительством Нишапра, заставил подойти к себе поближе остальных и тоже стал колдовать.

Интересно, подумал Трол медленно, он книгу Ублы с собой захватил? Но ответа Трол не почувствовал, просто не успел. Снова взвихрилась непрозрачная, иглистая пелена, и… На склоне горы уже никого не было.

— Теперь остаётся только ждать, — сказал ровным тоном Батар.

Они стали ждать. День, два… Через неделю у Трола появились какие-то странные ощущения, словно кто-то пытался до него издалека докричаться. Но этот сигнал был таким слабым, что Трол не сумел его разобрать, как бы ни медитировал, приводя сознание в сверхчувствие.

Эта медитация помогла ему. Медленно и осторожно, как после очень опасного ранения, он попробовал тренироваться. Сначала тренировочными мечами, потом клинками, завоёванными у саджей.

И вдруг понял, что именно эти мечи теперь, когда он побывал в мире Яйца Несбывшегося, подходят ему лучше других. Такого не было раньше. До этого похода мечи фей-убийц представлялись ему неуклюжими, неверными, не сливающимися с его руками и сознанием. Зато теперь он даже не ощущал их, они словно бы растворялись в пространстве перед Тролом и обращались в едва видимую, продолжающую его силу и реакцию стальную мощь. Теперь он мог делать с ними такое, что… даже Учителю было бы не стыдно за него.

Постепенно приходило умение использовать новые для Трола, но самые выигрышные для этих мечей приёмы. Оказалось, что мечи хорошо стартуют, прямо из неподвижности развивают какую-то невероятную скорость. Настолько, что Трол даже не сразу осознал, что прилагает неправильную, опаздывающую концентрацию удара. И ему пришлось заново учиться коротким ударам, когда за несколько дюймов разгона меч уже достигает максимальной эффективности. Ничего подобного Трол раньше не умел. И не мог повторить, как ни старался, тренировочными мечами. Это выходило только с оружием саджей.

Потом он вдруг придумал, как сочетать технику раскачивающегося тела, скопированную им у Гевста Рогатого, и эти короткие выпады. Идея была в том, чтобы дальние, хорошо видимые противником атаки сочетать с этими мелкими, почти неуловимыми и непарируемыми изменениями траектории. Тут пришлось много экспериментировать. Но это была очень благодарная работа, Трол начал ощущать, что у него возникает почти детский азарт и упоение боем, словно он снова тренировался с Учителем и у него впервые начало получаться…

А потом вернулся Ибраил, Роват, Крохан и семь деревенских. Последнего принесли на руках, как некогда Нишапр принёс да себе Трола. Бывший капитан кадотской стражи тоже очень плохо перенёс это путешествие. Роват крепился, но выглядел слабым и каким-то замороченным. Лучше всех чувствовал себя Ибраил. А вот деревенские… Они были испуганы, больны и ни на что больше не годились.

Пятеро остальных жителей Лугани умерли в мире Яйца, и Ибраил не мог назвать причину их смерти. Они просто легли, когда оказались около янтарной скалы, и скончались. И их тела невозможно было вернуть в этот мир. Даже Роват, который держался совсем неплохо, попытавшись нести одного из погибших, вдруг резко сдал и вынужден был отказаться от этой работы.

Выплатив солидную компенсацию семьям погибших, оплакав их, решили переводить фламинго. Птицы под присмотром Мёды выглядели ухоженными, спокойными, даже добродушными. Но в ночь перед отправкой их в мир Яйца они занервничали. Пришлось Ибраилу, как всегда, пустить в ход магию. Но и это не сразу помогло.

Если бы не Мёда, которой птицы подчинялись безоговорочно, может быть, ничего и не вышло. Именно она взяла за узду их нелетающего петушка, следом пошла птица, которую повёл Роват, а потом и Ибраил сумел увлечь за собой третью летунью… Снова заклубился туман, а когда всё улеглось, как и прежде, ни людей, ни птиц на склоне не было.

Что Трола немного удивило, так это демонстративное отсутствие во время этой операции матери Мёды, коннозаводчицы Сибары. Она вообще в последнее время редко появлялась в замке, а если приходила, то общалась с теми деревенскими, которые переселились в замок на правах слуг и помощников по хозяйству. Иногда Сибара, правда, поднималась к Тир, но даже Батара коннозаводчица избегала.

Вчитавшись в её сознание, Трол пришёл к выводу, что она крупно поссорилась с дочерью, но винила в этом, со всей женской логикой, именно его, Трола, а заодно и прочих новых господ замка. И выражала своё недовольство тем способом, который казался ей наиболее явным. Так ничего и не предприняв, чтобы разрядить эту житейскую сложность, Трол снова принялся ждать. Только теперь уже с беспокойством. Его волновало, что Мёда могла и не прижиться в том мире, могла пострадать, даже умереть, как умерли те здоровые мужчины, которые перенесли в мир Яйца части Дракона Времени.

На этот раз Роват с Ибраилом вернулись уже к вечеру третьего дня. Их новости оказались из разряда хороших.

— Нишапру удалось наладить Дракона, — оповестил Ибраил. — Он даже оказался толковее, чем я ожидал. — Помолчав, маг добавил с каким-то сожалением: — Всё-таки он очень талантлив.

— Птицы тоже чувствуют себя неплохо, — добавил Роват. — Болото им понравилось, особенно мелкие такие рыбёшки и раки, которых они научились вытаскивать на берег и разбивать о камни.

— А всякие… — Трол не знал, как продолжить, — ну, всякие ощущения боли?

— Похоже, они этого даже не заметили, — отозвался Роват. — Летают себе, может быть, даже совсем бы улетели… Если бы не возвращались к своему петуху. — Он улыбнулся своей редкой и очень грустной усмешкой. — Удачно получилось, что он не летает. Его легко контролировать.

— А Мёда? — спросил Крохан, почему-то мельком взглянув на Трола.

— Она-то, по-моему, лучше всех себя там чувствует. Словно родилась для того, что обживать мир янтарной скалы.

Снова потекли дни. Теперь они отчётливо приближали весну. Пусть холодную, горную, неуютную по общим меркам, но… от того даже более радостную для людей. Трол снова тренировался, глядя на него, кое-что пытались делать и Роват с Кроханом, но теперь они даже не пробовали осознать его приёмы. Они просто тренировались.

А вот Трол действительно совершенствовался. Он вдруг понял, почему раскачивание телом иногда у него не получалось. Постановка ног, к которой он привык, не давала ему полного манёвра, той свободы движения, к которой он стремился. И он стал экспериментировать с ногами.

Наверное, со стороны это выглядело странно. Теперь, сделав разминочные упражнения, поприседав для начала, он начинал топтаться, выискивая наиболее эффективные переходы между постановкой ступнёй, улавливая малейшие напряжения в ногах, избавляясь от одних, усиливая другие… Словно художник, который задумал создать одному ему ведомую картину, он поправлял свои действия, доводил их до автоматизма, а потом вдруг отказывался от них, искал новые связки и переходы. И лишь спустя пару часов такой вот кропотливейшей работы пускал в ход собственно мечи.

Через месяц после того, как в мир Яйца были переведены фламинго, стал подтаивать снег. Сначала на склонах, обращённых к югу. Потом на западной, более открытой солнцу в этой долине стороне. Потом побежали ручьи, и вдруг Трол обнаружил, что снова, как некогда вёснами около пещеры в Зимногорье, он купается под крохотным водопадиком, который открыл для себя в паре миль от замка, и наматывает десятки миль бегом по всё вернее зеленеющим пастбищам.

Это было здорово — весна в горах! Воздух сделался мягким, насыщенным запахами просыпающейся земли и цветущих трав, камни уже к полудню раскалялись так, что на них было приятно лежать, словно их согревал внутренний жар, и даже ночные туманы уже не казались такими промозглыми. Деревенские, пережив зиму за счёт прикупленных на деньги замка припасов, бодро принялись за работу на полях. Даже обычно кисловатая Тир со своим отцом Михлусом по утрам садились на коня и осматривали земли, чтобы не пропустить момент, когда можно будет гнать скотину на пастбища, когда следовало пахать и сеять…