Рождение гигантов - Басов Николай Владленович. Страница 31

– Мы сами только три дня назад узнали, что там что-то имеется, – отозвался Казаринов. – Кто-то из рыбаков, гоняясь за косяком, на нем сеть порвал, вот и заметили.

– Так с аквалангом?..

– Нет, тебя решили позвать, – выговорила, словно выплевывая каждое слово, Настя.

И тогда Ростик понял. Он остановился даже, чтобы получше разобраться в том, что начал понимать.

Все эти люди, включая Кима, его определенно боялись. Боялись, и никак иначе.

И то, что он вот так запросто вдруг нашел то, что они раньше, при всем их умении ориентироваться во всем происходящем, пропустили, и то, что они не договаривали до сих пор, хотя могли бы, кажется, только усиливало их страх. Причем, проверившись, Ростик был склонен подтвердить – это был именно страх, черт подери!

Он все-таки дошел до своей одежды, отвернулся от всех, натянул гимнастерку, пригладил волосы, сел, стал натягивать нитяные носки, в которых ходил летом, вытряхивать из ботинок, больше похожих на легкие мокасины, которые отлично шили пурпурные, песок, который туда попал… Поднял голову, заговорил, вглядываясь в Казаринова:

– Мне нужен топчан и побольше шкур, чтобы я не замерз на ночном ветру. Поставить его примерно тут, но ближе к этому… отводу от пирамиды, – он мотнул в сторону стены, вползающей в воду. – Разумеется, приставить ко мне пару бакумуров, чтобы на меня не навалились какие-нибудь шакалы из степи. Я, знаете ли, когда очень плотно медитирую, ничего вокруг не замечаю, сам отбиться не способен.

– А что это даст? – спросил Пестель. – Чего ты хочешь добиться?

Ростик молча посмотрел на него, и старый друг Джордж Пестель кивнул, сообразив, что больше Ростик и сам пояснить что-либо не в состоянии.

– Сделаем, – сказал Казаринов. – Все?

Даже не дождавшись ответа, все, включая аймихо, кроме Лады и Василисы, повернулись и двинулись к городу. Ростик, все еще вытряхивая воду из волос и ощущая, как к ногам липнут штаны, подошел к зеленоглазой габате.

– Вась, – спросил он и сам удивился, до чего просительно звучит его голос, – чего они такие? Что им аймихо про меня наговорили?

Василиса стрельнула в него взглядом еще более выразительным, чем смотрела до сих пор, и едва слышно, словно их могли подслушать, произнесла:

– Ты правильно понял, это они… предложили тебя позвать.

– И чего же они теперь так… сурово? – потребовала Лада, она была настроена куда тверже, чем Ростик.

Василиса опустила голову на миг, потом вскинула.

– Они сказали, что из тебя теперь получится… хищник.

– Что это значит? – не поняла Лада.

– Вот как? – одновременно с ней спросил Ростик, потер подбородок. – Жаль… То есть жалко, что они мне теперь не союзники.

– Не только они, – хмуро отозвалась Лада. – Даже Ким, как я заметила…

– Возможно, – Ростик попытался улыбнуться все еще солеными после купания губами, – это преодолимо. Хотя я еще и не знаю, как именно. Но вот то, что они… агрессивничают, не разбираясь и не понимая, – это скверно.

– А сами они что же – только молоко с травкой жуют? – зарокотала Лада каким-то нутряным, потерянным и одновременно мощным, грозным голосом. – Да тут каждый второй, считай, солдат, не раз воевал, пускал в ход оружие…

– Солдат – не хищник, – пояснил Ростик устало. – К тому же следует принять во внимание, что аймихо всегда говорят немного по-своему. А это значит…

Он и сам не знал, что это значит. Но был уверен, что – ничего хорошего.

Глава 14

Дышать почему-то было очень трудно, он задыхался, пытался набрать воздух в легкие и, как бывает только в кошмарном сне, понимал, что воздух все-таки какой-то поступает, а дышать невозможно. От этого можно было сойти с ума, кстати, уж не помешался ли он во сне от кошмаров на самом деле?

Он проснулся, Лада сидела на его дурацком топчане и вытирала ему лоб влажной тряпочкой. Неужели он стал таким мокрым от пота?

– Ты чего?

– Ничего, любимый, просто… Ты так стонал во сне, я даже перепугалась.

Он откинулся на подушки. Теперь его топчан был обращен к морю, это вначале они поставили его головой к воде, которая плескалась всего-то в десятке шагов, хорошо, что тут не бывает приливов, как говорил отец – где поставил, там и возмешь. На Земле было бы труднее, там пришлось бы искать место повыше, и все равно брызги с ветром сделали бы такую близость к морю невозможной.

В воде на расстоянии сотни шагов или чуть дальше, стояли два плота. На обоих дежурило по несколько бакумуров с пурпурными. Они почему-то приняли в этом проекте деятельное участие, может, потому, что слегка маялись тут без дела, а с Ростиком, который без помех мог с ними общаться на едином, чувствовали себя уверенней. Много их стало в Одессе, даже слишком.

На каждом из плотов была установлена довольно неприглядная на вид конструкция, что-то вроде знаменитой лампы Аладдина, с котлом и длинным носиком, который нависал над водой, водруженная на расставленные ножки. По команде, которую должен был отдать он, Рост, бакумуры принялись бы качать меха, воздух стал бы поступать в эти самые лампы, и спирт в виде паров вырывался бы из носиков этих ламп, как из сопла. И если его поджечь, то эти факелы могли гореть дольше часа каждый.

Рост слабо усмехнулся, он-то просто предлагал устроить на каждом из плотов по костру, но Казаринов, который все видел не так, как обычные люди, приказал соорудить вот эти… осветительные лампы, и они действительно давали света больше, чем сотня факелов, сложенных вместе.

Вода казалась мирной, темной и все-таки немного недружелюбной, в ней почему-то не хотелось купаться, а о том, чтобы светом пробить ее до дна, где находились две непонятные горловины, запечатанные пока наглухо, не могло быть и речи. И все-таки Рост был уверен, если будет нужно, обе эти… лампады осветят дно не хуже направленных прожекторов. Казаринов, кстати, предлагал и зеркала установить таким образом, чтобы весь свет, произведенный этими лампами, можно было направить по желанию, опять же Роста, ко дну, но было решено, что это уже слишком сложно, да и бессмысленно – стекло быстро чернело, покрываясь копотью.

Рост все-таки соскочил с топчана, он сделал это, чтобы продемонстрировать Ладушке, в какой он отличной форме, нет и подобия той комы, того беспамятства, в котором он пребывал, когда возлежал в подвале Алюминиевого.

Комы не было, внешне он выглядел почти нормальным и все-таки… Голова кружилась, и он почувствовал, что далек от сколько-нибудь нормального состояния. Лада это тоже почувствовала, она спросила:

– Скоро уже?

– Не знаю, – отозвался Ростик. – Слушай, а где акваланг?

Он, как показала Лада, хранился под топчаном, с двумя баллонами, заполненными воздухом под завязку, с маской, ластами и даже гидрокостюмом. Хотя Ростик был уверен, что костюм не потребуется, в воду придется идти голышом, чтобы, когда будет нужно, время не тратить.

– Викрамов видели поблизости? – спросил он, пробуя разогреть себе чай.

– Кто же их увидит, если… – Дальше Лада не выдержала: – Отдай мне спиртовку, горе луковое, ничего не умеешь руками, даже чай вскипятить…

– Я, барышня, – он явно храбрился, – в последнее время привык, чтобы мне прислуживали, чтобы прекрасные, желательно, полуобнаженные денщики… – Он сбился, но Лада фыркнула вполне весело. – Нет, не так, полуобнаженные денщицы подавали мне халву, рахат-лукум, пахлаву, чай и даже, если потребуется, поцелуи.

Она тут же послушно потянулась к нему и сильно чмокнула в скулу, над щетиной. Он зашел в воду по щиколотку, умылся, чай вскипел быстро, все-таки отличные спиртовки научились делать тут, в Одессе, недаром Казаринов был теплотехником, все математически высчитал и инженерно осуществил.

Чай разом привел его в чувство, дурачиться больше не хотелось. Лада сказала уже с тревогой:

– Значит, как я понимаю, уже скоро.

Рост еще разок проверил свои ощущения. На дне что-то происходило, и должно было развиваться… Еще бы знать, куда именно, но лучше было не гадать, скоро все само собой прояснится. Все-таки, допив чай, который показался на редкость крепким, он повернулся к женушке и пояснил: