Ставка на возвращение - Басов Николай Владленович. Страница 62

– Ты постарайся, – серьезно ответил Докай и продолжил: – Итак, как я уже тебе объяснял, вы, люди, занимаете очень сложное положение в этой системе. Вы всеядные, и у вас совершенно неоднозначное отношение к пище. Которое свидетельствует о вашем внутреннем понимании того, что опыт пищи, которую вы потребляете, непроизвольно ведет к серьезным психологическим наводкам, может быть, даже деформациям, возникающим, как мы говорим, в идеальном образце вашей расы.

Теоретики – худшее наказание мира, решил Ростик. Эти типы, которые знакомы только со мной, вывели постулат идеального человека, а ведь они еще не знают женщин… От этого ему стало смешно, но он не рассмеялся. Почему-то для этого требовалось другое состояние духа, а смеяться фальшиво Рост не собирался, не хотел предавать неискренностью это очень человеческое качество – смех.

А может быть, все наоборот, сказал себе Ростик, будь ты поумнее, ты бы уже выискал здешнюю библиотеку и читал ученые трактаты о том, что эти ребята напридумывали. В том, что здешняя библиотека не считалась «закрытым» объектом, как в цивилизации пурпурных, он был уверен. Наоборот, здесь приветствовали каждого, кто хотел бы хоть немного продвинуться в изучении мира, но не исключено, что отслеживали бы книги и авторов, которыми увлекается такой необычный читатель… М-да, решил Рост, возможно, это справедливо. Все-таки война идет, причем тяжкая, с непомерными потерями и уступкой влияния, даже с признаками отступления… Хотя до полного проигрыша, кажется, еще далеко.

Вот тогда, кажется, он и решился. Он сказал:

– Друг-Докай, все это очень здорово. Но вот ведь какая штука, не могу избавиться от впечатления, что это вам нужно для какой-то цели. Да ты и сам кое в чем признавался во время нашей первой беседы…

Шипирик за плечом даже зашипел от такой бестактности. Но Рост был уверен, что он делает все правильно. Более того, он почему-то сразу, едва произнес эти слова, понял – Докай готов к такому повороту событий, даже рассчитывал на него. А возможно, ему кто-то подсказал, что так и должно получиться.

Докай все же помрачнел, потом слегка небрежно произнес:

– Я еще многого не досказал, чему хотел тебя научить. Но если так получилось… Вы, люди, вообще слишком торопитесь.

– Расскажи, друг-Докай, чего вы ждете от человечества? – попросил Ростик, уже остывая после своего эмоционального всплеска. Добавил: – Чего вы ждете от меня?

Докай молча походил перед экраном, который уже не был экраном, а показывал какие-то разводы, довольно интересные для глаз, но вполне бессмысленные. Рост, кажется, уже знал это молчание своего учителя. Оно показывало, что он пребывает в сомнении.

– Чем я оказался для вас интересен настолько, что вы, не считаясь с трудностями и затратами…

– Хорошо, – серьезно отозвался Докай. – Ты единственный, кто видел…

– Лучше я сам, – вдруг проговорил еще чей-то голос.

Рост огляделся в поисках динамика, но не нашел его, вероятно, он был очень здорово замаскирован. Пернатый сжался в своем полукресле-полулежанке, ему стало очень страшно.

– С кем я говорю? – вежливо поинтересовался Рост, не сомневаясь, что помимо динамика тут находится и микрофон.

– Я – Саа-вюрмп-то-нуакола, – проговорил голос с совершенно непонятным выговором. Он вообще произносил слова без ударений, с некоторой механической старательностью.

– Кто ты?

– Металлолабиринт, как ты назвал меня в одном из своих размышлений. Я разговаривал с тобой, когда тебя только подвозили сюда.

Вот теперь Росту было впору сжаться в своем кресле, чтобы не так видно было, насколько он ошеломлен.

– Весь город… разумен?

– Более того, я единственный действительно разумный среди вас всех.

Будь в этих словах больше выражения, можно было бы подумать, что металлолабиринт, служащий основанием всего этого города, а может, и всех других циклопических строений, которые Рост с Шипириком видели на горизонте, хвастается своей силой и могуществом.

Рост перевел дыхание и спросил:

– Чего ты хочешь… Никола?

Так уж у него получилось. Он и не хотел ерничать, но все длинное, с невозможным выговором слово уложилось в одно русское имя. Докай неожиданно хихикнул. Он продолжал читать сознание Ростика, словно это была открытая книга.

– Ты… – голос помедлил, – можешь меня так называть. – Снова молчание, во время которого для этого существа, вероятно, проходили геологические эпохи. Почему-то Рост отчетливо понимал, каким чудовищным, невероятным по человеческим представлениям разумом, какой интеллектуальной мощью обладает это металлическое образование. – Ты единственный человек, вообще единственное существо на этом континенте, кроме очень доверенных чегетазуров, кто видел, где в их цивилизации находятся… площадки складирования окаменевших «думающих камней».

Рост не понял его, но потом, возможно, из-за сигнала, который пришел от мангустов, вспомнил… Он действительно что-то видел, в той самой странной машинке, установленной на специальном столике в имении Фиската. И угораздило же его… А может, только так и нужно было поступить? Кто бы его вывез от пурпурных, если бы он тогда не сунул свою голову в шлем?

– Речь о старых чегетазурах, – еще раз пояснил Никола.

– Я ничего не помню из того, что видел там, – признался Ростик. – Вы ошиблись, я не могу служить источником каких-либо знаний.

– С твоей помощью, – неожиданно мягко вступил в разговор друг-Докай, – мы способны восстановить эти видения, реанимировать их. Если ты позволишь, конечно.

Кто когда-либо спрашивал разрешения залезть в мои мозги, хмыкнул про себя Ростик, но внешне серьезно ответил:

– Разумеется, я разрешаю. Но ведь не только для того, чтобы узнать, где находятся эти площади, вы возитесь со мной? Достаточно одного толкового разведчика, того же Гесига, если у вас трудности с другими ракетолетами, и вы бы получили… Так что давайте уж начистоту – зачем я вам нужен?

– Ты не представляешь, как они защищают эти пространства, – сказал Докай.

– Летатель ничего бы не принес, – своим механически-мерным тоном сказал Никола. – Во-первых, мы даже приблизительно не знаем, где искать. А во-вторых, они умеют очень неплохо сворачивать пространство. На их картах, которые иногда тоже попадают к нам в руки, это видно, я даже думал, что ты уже подошел к этому пониманию.

– Если и подошел, то неявно для себя, – буркнул Ростик. – Я видел только то, что было там изображено. Кажется, действительно, там было поле, довольно значительное, в десятки квадратных километров, уставленное этими самыми менгирами… Но как его можно спрятать в пространстве? – Он вдруг спросил в упор, не замечая, что его тон стал резким, чуть ли не приказным: – Почему это для вас так важно?

– Правильно, – отозвался Никола. – Ты и к этой идее уже почти подошел. Еще бы немного, и ты… Видишь ли, Рост-человек, Полдневная сфера обладает только двумя конструкциями, удерживающими ее в состоянии общей, едва ли не живой чувствительности. При желании ты можешь назвать это ее нервной системой, помимо тех систем, которым тебя пытался научить друг-Докай.

– Так системы менгиров и есть…

– На первое место я бы поставил систему металлолабиринтов.

Кажется, Николе понравился этот термин, хотя словцо было далеким от того, чтобы оказаться правильным. Скорее, это образование следовало бы называть металлогородом или одушевленной железкой… Стоп, решил Рост, они меня читают, не нужно слишком веселиться. Останемся пристойно серьезными.

– Поэтому вы ведете с ними войну? – спросил он.

– Для обеих этих систем, как оказалось, маловато места даже тут, в Полдневье. – Никола помолчал. – Если бы вашу цивилизацию занесло в другую точку Полдневной сферы, вы бы никогда не влипли в такую ситуацию, когда приходится так много воевать. Осваивать новый мир, распространять свое влияние – с этим вам бы пришлось столкнуться. Но не воевать, да еще с таким сильным, изворотливым и жестоким противником, как пурпурные.

Он вообще все термины, которые Ростик полагал «своими», внутренними, человеческими, применял без ошибок. Вероятно, уже давно в них разобрался и сейчас, как взрослый ребенку, объясняет Росту то, что для него абсолютно ясно, и в выражениях, которые могут быть понятны ему, человеку.