Тотальное преследование - Басов Николай Владленович. Страница 46

Это его расстроило, почти испугало, и в большей мере, чем то, что он не всегда теперь даже думал по-русски. Все больше на английском и с использованием такого жаргона, который не каждому моряку был бы понятен.

«Хотя чему же тут удивляться, – подумал он, когда уже выполз после лодирования (если это можно было так назвать), – заливка-то левая и программы глупые, вернее, неправильно составленные». Он, конечно, многое забыл, но «вкус» программы все же различать не разучился. Кстати, голод лодирования эта заливка ему почти не облегчила. Она лишь усилила его, потому что оказалась – да, именно так! – не вполне настоящей.

Когда Извеков вернулся к Нго, которая к тому времени немного протрезвела, пришлось сказать, что с деньгами у него теперь тухловато. Она взъерепенилась. Почти как жена отчитала за лишние траты, за мотовство, за несносный «русский» характер, склонность не учитывать будущее и прочее в том же роде. Он лениво отбрехивался, чувствовал, что серьезную ссору не выдержит, что его клонит ко сну. Но Нго завелась. Она столкнулась с чем-то, чего не понимала, и реакция у нее была одна – агрессия. Хотя Нго и сама не знала, против чего или за что она воюет.

Они взяли такси и двинулись на базу, чтобы остаток ночи проспать в своих кубриках на привычных местах. Том пытался следить за огнями, которые мелькали за окнами машины, но от этого головная боль только усилилась. Зато Нго впала в настоящие откровения. Она подняла стекло, которое отделяло их от водителя, и принялась сурово отчитывать Тома за что-то, чего он не понимал или не мог осознать в тот момент.

– Я на тебя рассчитывала, добытчик!

– Я знаю, свалял дурака, но это ничего не меняет…

– Не знаю, насколько «ничего». По мне, так многое меняет. Я в тебе разочарована.

– Надолго? – спросил он, внутренне усмехаясь и одновременно морщась от боли, которая постепенно усиливалась.

– Ты знаешь, парень, я пришла к такому выводу… что могла бы родить ребенка. – Она помолчала. – В компании на это посмотрели бы с пониманием даже теперь, когда я только-только получила новое место.

– Думаю, ты правильно все рассчитываешь.

– Только теперь не знаю, не уверена… Раньше я думала, что мне следует найти себе черного парня и выйти за него. – Нго вздохнула и на какой-то миг стала совсем не похожей на себя. – Но мне подвернулся ты, и у тебя обнаружилась масса достоинств.

– Спасибо…

– Не за что благодарить, ты же белый.

«Тоже мне открытие», – подумал Том.

– И к тому же русский. А с вами, славянами, все идет не так, как положено, как следовало бы. Вот и теперь это твое мотовство доказывает…

– Понимаю… – Спорить с ней становилось невыносимо.

– Ты знаешь, я перевязала трубы. Не могу сейчас. К тому же неизвестно от кого, вроде тебя…

– Значит, не хочешь, если так думаешь.

– А вот об этом не тебе судить, растратчик! – Нго помолчала и вдруг почти доверительно спросила: – Как ты отнесешься к тому, чтобы я прошла экстракорпоральное оплодотворение?

– Не понимаю? – Том на самом деле не понимал ее.

– От черного донора. Тогда и ты при мне останешься, и с ребенком все будет в порядке.

– Говорят, есть какие-то случаи, когда даже с участием белого отца или матери, дети все равно получаются… вашей расы. Может, сейчас это можно как-то простимулировать, даже заказать, если тебе нужно?

– Я хочу наверняка. Хотя, понимаю, для тебя это, возможно, звучит оскорбительно, но так мне было бы спокойнее.

– Да, – кивнул Том, – ты даже не представляешь, как оскорбительно.

Дальше они ехали молча до самой базы. Лишь когда расставались в коридоре, после того как Том донес до двери ее коробки с покупками и сумку. Нго вдруг сказала:

– В общем, я давно хотела с тобой об этом поговорить. И поговорила… – Кажется, в ее тоне звучала настоящая горечь. – Решила, знаешь ли, что могу, потому что денег у тебя вдруг не оказалось, мне за тебя еще и платить пришлось. И вообще…

– Я отдам, как только доберусь до банкомата.

– Отдашь, конечно, куда же ты денешься.

Они еще помолчали.

– Знаешь что… Спасибо тебе.

– За что?

– За все, – сказал Том, поцеловал ее в полные губы и пошел к себе.

Он не знал, что из этого выйдет, но гадать ему не хотелось. А хотелось только спать. И еще, пожалуй, Извеков впервые очень наглядно понял: пить перед лодированием не следовало. Психические и ментальные процессы от выпивки идут совсем по-другому, даже можно предположить, что именно по этой причине лодирование не удалось. Ну еще, конечно, с непривычки – вернее, из-за отвычки. А тут еще Нго… Ладно, все устроится, пусть даже по-русски, на авось.

Хотя внутри почему-то теперь вызревало ощущение, что на авось не получится.

6

На платформу Том с Нго и еще с тремя новыми ребятами перебрались успешно и спокойно. Извеков уже стал думать, что все складывается нормально, что ничего уж очень страшного в Рейкьявике он не натворил, но на новом месте ему не понравилось. И причин вроде не было никаких, но каюту ему отвели дальнюю, почти в нежилом секторе. И Нго, когда Том ее спросил, не она ли на правах старшего сержанта занималась распределением жилых помещений, что-то буркнула, мол, не может же она за всем уследить.

Потом, как он понял из разговоров, на платформе незадолго до их приезда высадилась группа странных ребят. Они приволокли с собой немало оборудования, которого тут никто не видел. И был еще один признак: именно Тома, хотя он прошел все мыслимые тесты еще на берегу, неожиданно отстранили от добычи. Он попробовал разведать обстановку в бухгалтерии, но там незнакомый бухгалтер мельком просмотрел его бумаги и отослал… ни много ни мало к командиру платформы! Тот, разумеется, Тома принял, был даже вежлив, но сообщил, что с ним не все ясно, нужно что-то прояснить.

Вечером после прибытия Извеков снял в банкомате компании немалую сумму и зашел к Нго. После вахты она была едва полуживая и сразу на него рыкнула:

– Чего заявился?

А Том попросту осматривался, сравнивая ее каюту со своей. Странно тут было. Нго не повесила китель в шкафчик, разбросала пропотевшее белье, словно занималась не рутинной командирской работой, а только что вышла из тренажерного зала, где устроила себе изматывающую тренировку… А ведь она аккуратистка каких поискать, избавлялась от всякой грязи почти автоматически, сразу же забрасывала разовое белье в мусоросборник. Но на этот раз ничего подобного не сделала, словно и не она была.

– Хотел узнать, почему меня не выпустили на работу, – сказал он.

– Не выпустили, значит, так нужно.

Он посмотрел на нее. Нго прятала глаза. Нго не умела лгать, а потому не хотела больше ничего объяснять. «Так, – решил Том, – она что-то знает, но ее попросили мне не передавать. И вполне возможно, где-то здесь включен микрофон, вот и ее проверяют».

Обойтись старым, дедовским еще приемом – написать пару слов на бумажке – Том тоже не мог. Вполне возможно, что сюда подставили и камеру, а значит, секретничать с Нго было бы для нее подставой по полной программе. Она того не заслуживала.

– Я понимаю, что это не просто так, – Извеков решил сымитировать рассерженность, но получилось не очень. Где-то он читал, что сейчас делали такие точные анализаторы скрытых эмоций в речи человека, что обмануть их было невозможно. – Просто хотел узнать, чем виноват, если виноват, и что теперь будет?

– Будет что будет. Так, кажется, по-русски звучат всякие отговорки? – Нго зевнула. Ей не хотелось с ним разговаривать, ей хотелось принять душ и выспаться.

Он ушел ни с чем. Но деньги ей решил не отдавать. Что-то тут было не просто, и хотя денежный пук Тому мешал, он все равно припрятал его в мешок за поясом. И проделал это в коридоре, где камер никто не скрывал, а поэтому после трех с лишним лет работы на таких платформах ему не составило труда вычислить зону недоступности.

Извеков не знал, что теперь будет, но решил готовиться к худшему. Даже пожалел, что не вытащил все деньги с карточки на берегу. Там еще много оставалось, а тут, на платформе забрать все подчистую было невозможно. Это поневоле привлекло бы внимание. И даже то, что шифр его карточки был секретным, Том сомневался, что в случае настоящей операции задержания это останется тайной для секуритов.