По ту сторону черной дыры - Беразинский Дмитрий Вячеславович. Страница 25

– Таська, миленькая, ты согласна быть моей женой?

– Я подумаю! – ответила девушка, едва сдерживая смех, – Андрюшка, ты правда это сказал?

Андрей подошел и привлек ее к себе.

– Кому я тебя еще отдам! – прошептал он ей на ухо, – когда ты моя! Ты уверена, что не хочешь есть?

– Если честно, то больше всего я хочу в туалет, – призналась она.

– Ну, удачной тебе охоты! – пожелал парень. Настя скривилась, но промолчала.

В отличие от нее, ощущающий сильное чувство голода, Андрей сразу же прошел на кухню и приготовил немного перекусить. Вскоре вернулась Настя.

– Послушай, а что означает «принять душу»? У нас это – нечто из погребального обряда.

– Не «душу», а «душ». То же самое, что и помыться. Вы ведь моетесь?

– Нет, ходим грязные! – Анастасия хмыкнула.

– Прекрасно!

– Перестань! Мы моемся в бане один раз в седмицу.

– Похвально! А я, если получается, моюсь один раз в день.

– Ты так сильно пачкаешься? – искренне удивилась девушка.

– Нет, – запасся терпением Андрей, – пойми, человек всегда потеет. Пот высыхает, и покрывает тело тонким слоем соли, который мешает коже дышать. Лично я чувствую себя гораздо лучше, когда приму душ.

– А можно я тоже, приму душ? – Андрей поразмыслил.

– Отчего нельзя? Очень даже можно. Пойдем покажу, чего там нажимать, и чего – крутить.

Он привел ее в ванную и долго объяснял устройство душа.

– А это что? – спросила она, указывая на дезодорант типа «карандаш», стоявший на полочке.

Андрей вздохнул. Теперь ему эта затея уже не казалась столь легко осуществимой, как в начале.

– Хорошо! – выдохнул он, – я тебе расскажу все по порядку, хотя и чувствую себя довольно неловко. Видишь вот эту бутылку?

– Чай, не слепая! – буркнула Настя.

– Это называется «шампунь». Им моют голову. Но не всем шампунем, а наливают, обычно, вот такой маленький колпачок. Все остальное моют мылом… мылом!

– Насчет мыла я знаю, – обиделась девушка, – чем, ты думаешь, у нас моются? Но ты мне так и не ответил, зачем эта штучка?

– Вопрос понят. Отвечаю. Когда я помоюсь и вытрусь полотенцем, то вот этой штуковиной смазываю подмышками, чтобы как можно дольше не чувствовался запах пота. Вот, и весь “Speed stick”.

– Чего?

– Так эта штука называется. Только у меня подмышки выбриты, а у тебя нет. И эта штука, милая, не про вас. Сейчас принесу тебе полотенце, и приступай. Кранами я тебя пользоваться научил.

Ужиная, он прислушивался к шуму, доносящемуся из ванной. Наконец, все стихло. Дверь приоткрылась, и Настя позвала:

– Андрей, помоги мне! – он подошел и открыл дверь. Она крутилась перед зеркалом в абсолютно первозданном виде. Парень в смущении отшатнулся.

– Стыда у тебя ни на грош, девушка! – закричал он, – прикройся хотя бы полотенцем!

– Хорошо, заходи! – Андрей зашел. Настя стояла и держала в руках полотенце.

«Спокойно, солдат! – приказал сам себе Волков, – ты уже не мальчик». Он отнял у нее полотенце и скомандовал:

– Руки вверх! – а затем ловко замотал не ведающее стыдливости тело в махровую ткань, – так чем тебе помочь?

– Как мне удалить волосы?

Андрей молча уставился в точку, которая находилась между его третьим глазом и ушами.

– Время идет, а мне не легчает! – пожаловался он, – поведай мне, Варвара-краса, зачем тебе все эти навороты?

Настя топнула ногой.

– Ты мне поможешь, или я сама?

Волков дернулся, словно его подключили вместо семафора.

– Вот только моря крови мне здесь и не хватало! – он достал бритву, поменял лезвие, и, насвистывая, принялся исполнять желание своей невесты.

– Сержант, тебе никто не говорил, что ты – большая зануда?

– Что? – встрепенулся незадачливый цирюльник, – ты хоть знаешь, что такое «сержант»?

– Нянька для молодых воинов.

– Любопытно, какой Володя тебе это сказал?

– Он самый! Можешь ты скорее?

– Тогда молчи и не отвлекай меня!

Настя попыталась надуть губы, но это оказалось в данной ситуации делом архисложным.

– Вот и все! – весело произнес Андрей, борясь с желанием поцеловать девушку во влажное плечо, сейчас я выхожу, а ты, пользуясь моментом, ополаскиваешься, смазываешь дезодорантом подмышки, одеваешься, и выходишь вся из себя сияющая и счастливая! Понятно?

– Понятно, – покорно отозвалась она, – а ты не мог бы просто закрыть глаза?

– Девушка, если бы ты изучала науку, под названием физика, то знала бы, что тела с противоположными зарядами, запертые в ванной комнате, испытывают действие сил притяжения, сжатия, и, в конце концов, упругости. А потом в дело вступают силы трения и следствия из них. Вот так законы физики превращаются в постулаты биологии. А до этого еще нужно дожить! Не скучай, милая – я рядом!

Он вышел из ванной и прикрыл дверь.

– Сержант, ты, кажется, сходишь с ума! – сказал он самому себе, включил видео и поставил кассету с шоу Дэвида Копперфилда. На экране происходило исчезновение статуи Свободы. Зрители восхищенно аплодировали. Копперфильд скромно щерился.

– Эх, Дэвид! – сказал Волков, прихлебывая яблочный сок, – по сравнению с тем, что происходит здесь, твои фокусы – проказы недельного младенца.

– С кем ты разговариваешь? – раздался рядом голос Насти. Она надела вместо своего сарафана боксерский халат Андрея, и теперь щеголяла в нем, распустив влажные волосы. Таким, наверное, видится боксерам ангел во время нокаута.

Сарказм Андрея резанул бетонные стены, как нож бумагу.

– С Ра. Это бог солнца в полинезийской мифологии. Я прошу его сделать меня терпеливее, чтобы случайно не нашлепать тебя по вот этой штучке, – он провел рукою по тому месту, где халат был более выпуклым. Настя непроизвольно напрягла ягодицы, – тебе идет мой халат, только нужно запахнуть полы и завязать пояс. Вот так. Теперь ты похожа на маленькую гейшу.

– Прекрати говорить непонятными словами! Чего это он делает? – на экране старина Дэвид пролезал сквозь Великую китайскую стену.

– Ненормальный какой-то! – вздохнул Андрей и выключил видик.

– Что прикажешь делать? – спросила Настя после этой грандиозной акции. Волков глянул на часы. Было уже около десяти.

– Еще пару часов не знаю, чем будем заниматься, а затем я заваливаюсь спать, – она лукаво глянула на него. Разгадав значение этого взгляда, он засмеялся.

– Пойдем, покажу, где будешь спать ты, – он привел ее в другую комнату и указал на двуспальную кровать:

– Вот твоя лавка, или на чем у вас там спят.

– Я сплю на полатях, а это что за невесть что?

– Ты же видела, на чем я сплю. Это – то же самое, только для двоих.

– И ты хочешь положить меня на этом спальном дворе одну? Ничего у тебя не выйдет! О! О! А сейчас ты предложишь поменяться местами! Я угадала? – Андрей озадаченно смотрел на нее. И где только она успела всего нахвататься? Анастасия продолжала:

– Послушай, Андрюша, мне порой кажется, что я тебя постарше зим на десять. Тебе так страшно спать вместе со мной, или ты все еще скучаешь по своей жене?

Тут она попала пальцем в небо. Меньше всего сейчас Андрей думал об Анжеле. Парень попросту боролся с нарастающим желанием. Приняв, наконец, решение, он буркнул:

– Пойду, приму душ! Ты, Таська, погоди, я скоро!

Вернувшись, Андрей увидел, что девушка свернулась калачиком, и смотрит на него из-под пушистых ресниц. Он прилег рядом и дунул ей в лицо. Подсохшие волосы разметались по плечам. Парень уткнулся лицом в ее шею. Зашептал на ухо:

– Ты бы, чертовка, могла бы и монаха соблазнить! – она прижалась к нему. Дрожащими руками гладя его по голове и плечам бессвязно забормотала:

– Грош мне цена, если ты только сегодня прилег рядом. Вон, Дунька с Володей уже давно… Может, она уже тяжелая…

– Сомневаюсь. Володя же не дурак. Ему, конечно, хочется детей, но не так сразу, и не дюжину.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что не одобряю этих ваших привычек, когда женщина начиная с шестнадцати и кончая сорока шестым годом постоянно беременна. Зачем рожать двадцать детей, когда вполне достаточно троих! – Настя обиженно отстранилась.