По ту сторону черной дыры - Беразинский Дмитрий Вячеславович. Страница 72

– Не успел, – злобно ответил шут, – вечно, ты не вовремя! Уж он бы не увидел своих красных шмоток целую неделю!

– Не бесись, – хмыкнул Людовик, – лучше расскажи, что показал арестованный?

– Де Шрапнель? – переспросил паяц, – во всем признался.

– Что за дьявол! – воскликнул король, – мне казалось, что я знаю всех дворян в своем королевстве.

– Да нет, Ваше Величество! – встрял с объяснениями кардинал, – это барон де Бранн – огромная сволочь и большой друг вашего братца Генриха.

– Стоп-стоп! – поднял руки вверх монарх. Что-то, герцог, вы заговорили другим стилем? Начали мы о шрапнели, а закончили моим братом. Может мне кто-нибудь объяснить, какая тут связь?

Шут лениво зевнул. Кардинал посмотрел на него, моля о помощи.

– Ладно, Людовик! – сказал Жак, – тут ничего сложного нет. Посол сказал, что ему плевать, как величать пленного, и обозвал его де Шрапнелем. Нормальное имя, мне нравится.

– Мне тоже, – кхекнул кардинал.

– Под этим именем его и похоронят завтра на рассвете, – согласился король, – а что он сказал перед смертью? Вы что-нибудь из него вытащили?

– Побойся бога! – заорал Жак, – он еще живой. Налицо, правда отсутствие одного уха, сожранного вашим покорным слугой, а во всем остальном с ним полный порядок.

– Значит, он плохой вассал. Хороший слуга никогда не выдаст хозяина, – резонно заметил король. Шут с сомнением покачал головой.

– Если бы за тебя взялся сир Булдаков, ты бы написал донос на собственную супругу, извиняюсь… Они ввели ему в кровь какую-то гадость, от которой он рассказал нам всю правду.

– Сомневаюсь, что это правда… Ты уверен, Жак?

– Этот барон, шакал драный, – буркнул шут, – признался, что месяц назад спер у меня парадный колпак и спрятал у Генриха в покоях. Там я его и нашел – вот он, полюбуйся! Это стоило ему пару тумаков по ребрам…

– Что он рассказал? Кому понадобилось расстроить помолвку? – задавал вопросы король.

– А ты сам не догадываешься? – ироничное лицо Жака страдальчески сморщилось, – сердечко ничего не подсказывает?

– Генрих? – выдохнул Людовик.

– Он самый, – кивнул кардинал, – могу на библии поклясться.

Король погрузился в глубокую задумчивость. Шутка ли – прикончить родного брата! А не прикончить никак нельзя – придурок стал опасен в своем маниакальном желании трона.

– Что же мне делать с пленниками?

– Посол предложил их отпустить, – сказал шут.

– Ни за что! – воскликнул монарх, – они оскорбили моих гостей.

– Сир Булдаков предложил отправить их в Анжу, где скрывается Генрих. Они должны передать ему ультиматум: если твой братец не пожелает сдаться добровольно, то мы возьмем замок штурмом и всех вздернем, – Жак взглянул на Дюбуа. Тот согласно кивнул.

– Тут Генрих и обхохочется, – хмыкнул король, – он хоть и дуралей, но знает, что у меня плохо с людьми. Там половина рыцарей поляжет. А я себе этого позволить не могу – герцог Руанский давно точит зубы на Париж.

Кардинал осторожно произнес.

– Ваше Величество! Посол предлагает свою помощь во взятии Анжу. Предлагает нам посмотреть на сие представление.

– Э-э… – задумался Людовик, – насколько я знаю, у него с людьми тоже не густо… Сколько же человек он намерен послать на штурм?

– Пятерых, – сказал шут и, видя, что король собирается захохотать, быстро продолжил:

– Советую согласиться. Вот увидишь – Генрих будет посрамлен.

– О, великие боги! – трагично прошептал бедняга-король, – придется мне на это пойти. Хотя то, что чужеземцы решают наши внутренние вопросы мне очень не нравится.

– Что до меня, – сказал шут, то твой братец мне настолько омерзителен, что я готов один штурмовать Анжу.

Принцесса Диана проснулась около десяти утра и еще полчасика валялась в постели, размышляя. Впервые за несколько последних лет у нее утром было хорошее настроение.

Она с аппетитом позавтракала и велела закладывать карету. В таком деле свита ей была не нужна, поэтому она взяла с собой лишь верную Камиллу. Горничная знала о предстоящей цели визита в замок Женуа и, гордясь оказанной честью, сидела с очень серьезным видом.

Часовой, заметив подъехавший экипаж, вызвал дежурного – сержанта Абрамовича, который и встретил гостей. Он помог принцессе и ее горничной сойти, подавая свою рабоче-крестьянскую ладошку поочередно то принцессе, то «лицу, ее сопровождающему». Эта ладошка здесь ценилась на уровне рыцарской длани.

Размышляя на эту тему, он глупо ухмыльнулся и вызвал по телефону Гончарова.

Сэр Серега спустился на «КПП» и принял под свою опеку двух девушек. Глянув на фигуру принцессы при дневном свете он поздравил себя и возблагодарил Господа, что Диана надела вуаль. Иначе его душу разодрали бы противоречия. Пригласив их войти, прошел следом.

В холле он смущенно кашлянул.

– Камилла, вы не могли бы навестить свою подругу Аглаю, в то время как леди Диана будет проходить курс лечения? – горничная посмотрела на него глазами полными ужаса.

– И оставить Ее Высочество наедине с…

– Наедине-с! Наедине-с! – пропел он облегченно.

– Ступай, Камилла, – разрешила Диана, – хуже мне уже не будет.

Горничная поклонилась и ушла.

– Почему так мрачно? – спросил Сергей, – никогда не стоит терять надежды.

– Устала я надеяться, – горько сказала принцесса, – да и на что надеяться. Что в один из прекрасных осенних дней из далекой страны прискачет прекрасный круасадер и отрубит мне… Какая глупость!

– Вовсе не глупость, – сказал Сергей. В этот момент прекрасный «круасадер» в образе старшего прапорщика Починка спустился к ним.

– Ну что же вы стоите? – спросил Акиш Иванович, – пройдемте в наш ФАП. Милости прошу!

На дверях медпункта был нарисован красный крест. Андриан хотел к нему пририсовать и полумесяц, но Булдаков, косясь на Починка, запретил.

– Сейчас самое время крестовых походов, – заявил он, – поосторожней надо бы.

– Я пойду посмотрю, как этот комик подготовил операционную, сказал Акиш Иванович, – а вы подождите пока в приемном покое.

Только он скрылся, из двери перевязочной высунулась голова неунывающего Голубкова.

– Здорово, очкарик! – поздоровался Гончаров.

– По иллюминаторам настучу! – приветливо отозвался Шурик.

– Привел вот вам пациента, – сказал Сергей, – жалобы на плохой обзор правым глазом.

– Проходите-проходите, – расшаркался Саша, – папа будет очень рада.

Принцесса обалдевши глянула на него, но промолчала.

– Алексашка, шут гороховый, – донесся из операционной голос Починка, – иди, анестезию готовь!

– Без меня никак! – шепотом сообщил Голубков и исчез за дверью. Сергей и Диана остались вдвоем. Девушка нерешительно спросила:

– У вас тоже есть шуты?

– Хватает, – на полном серьезе отозвался парень, – мы все шутили понемногу… Ты главное не волнуйся.

– А чего мне бояться? – с тревогой в голосе спросила Диана.

– Да практически ничего, – появился в дверях Починок, – процедура вообще-то, безболезненная. Зайди, Серега, через час: заберешь свою невесту. Работы там минуты на три, но долго отходить от анестезии. Собственно, эту операцию делают без наркоза, но пациент психологически не подготовлен. Сердце молодое, крепкое… Так что, через час.

– Ну, Диана, следующий раз ты меня увидишь уже без папилломы, – весело сказал Гончаров, – крепись!

– Нет, жених мой, надеюсь, это вы увидите меня…

– Пройдемте, ваше, так сказать, Высочество, – деловито произнес Акиш Иванович.

– Зовите меня Дианой, – попросила девушка, – вы же между собой без церемоний?

– Это точно, – кивнул фельдшер. Он замер на пороге: посреди операционной стоял Санька Голубков с огромной киянкой в руках.

– Что это? – удивленно спросил Починок.

– Анестезия! – свирепо осклабился помощник.

– Идиот! – застонал Акиш Иванович.

– Может быть, – согласился Саша, – но у них другой анестезии попросту не знают.

– Да тебе за эти фокусы голову оторвать надо! Чем ты думаешь, хотел бы я знать?