Закон военного счастья - Басов Николай Владленович. Страница 44

– Чего он ждет? – спросил сержант.

– Господи, – тут же проговорила Сонечка, – почему он просто не может уйти оттуда?

Будь у них больше времени, можно было бы предусмотреть дистанционный взрыватель. По проводам того же телефона… Нет, все получилось – как назло – слишком быстро. За час такую работу не провернешь, если все не приготовлено заранее – взрыватель, детонаторы, динамка. А губиски вынырнули из тьмы, как призраки ночи, где уж тут было подготовиться? И почему раньше, в предыдущие две недели, приказа готовиться к войне не было? Панику не сеяли?..

– У него такие нервы, что…

Перегуда отвернулся, не договорив. Ростику же нельзя было отворачиваться. Он смотрел, хотя тоже сжал зубы.

Треугольник подошел совсем близко, но все-таки остался чуть дальше сотни метров. Видно, он решал, что ему сделать с таким странным устройством людей? Прикидывал, пригодится ли оно самим пурпурным, когда они захватят город?

Где-то совсем недалеко, в районе завода, ударил взрыв, потом еще один. Но Ростик не поворачивал голову. Он ждал.

И тогда пурпурный пилот решился. Видимо, он захотел просто свалить эту странную игрушку, словно гигантскую кеглю, ударом крыла своей машины. И, набирая скорость, пошел прямо на нее… Уже не сотня метров, а полста, двадцать…

И тогда прогремел первый, еще слабый щелчок, вероятно, от гранаты. Но почти тут же ударил второй взрыв, да такой, что Рост на миг ослеп, оглох и, как ему показалось, вообще лишился тела. Но едва он понял, что жив, как тут же попробовал подняться с земли, где неведомым образом оказался, и посмотрел, что произошло в воздухе над ним.

А над ним медленно, как в кино, таяло огромное, в несколько сотен метров, облако темно-серого дыма, сквозь который почему-то еще прорывались редкие языки пламени. И облако это уходило вверх, в серое низкое полдневное небо, прямо к Солнцу.

А черная машина врылась в землю неподалеку от обсерватории, расколовшись на несколько частей, и две из них горели, выбрасывая в воздух светлый, какой-то магниевый дым. И еще в воздухе после падения этой машины таяли желтые искры, видимые даже при свете дня.

Но это было неважно. А важно было то, что Боец, конечно, умер. И за его жизнь захватчики заплатили немалую цену – летающих треугольников стало на один меньше. Только теперь Ростик заметил, что его губы почти беззвучно шепчут:

– Не напрасно, не напрасно… Счет этим гадам открыт. Они заплатят.

Хотя полной уверенности в своих словах Рост не испытывал. Это была трудная война. И она могла не завершиться победой людей. Как это ни страшно было сознавать, пока она выглядела так, что люди-то как раз в ней и не могли победить. Несмотря на таких ребят, каким был Боец.

Глава 20

Ростик пробирался через город почти два часа. Потому что шесть оставшихся черных треугольников пурпурных разошлись не на шутку. В иные минуты казалось, они способны разгромить все, что оказывается на улицах, все, что еще не замерло, дожидаясь воли победителей…

Нет, еще не победителей, думал Рост. Скорее захватчиков, агрессоров, врагов, но пока еще не победителей. Как хороший солдат, пусть даже и с местным, полдневным опытом, он понимал это лучше других.

Дело было в том, что боевые лодки губисков пока наводили ужас и сеяли разрушение. Но местность оставалась за людьми. За теми самыми людьми, которые жались в подвалах домов, которые прислушивались к грохоту и пальбе наверху, на поверхности, но при этом – Ростик верил в это всей душой – не выпускали из рук оружие. И ждали, ждали, что из всего этого выйдет. А пока люди будут ждать, пока не сложат оружие, пурпурные не могут считаться победителями.

Конечно, их пехота была уже близко. Она, несомненно, находилась в армаде тех мелких лодочек, пусть даже не больше шести-семи вояк в каждой. Но этих мелких лодочек было несколько сот, и получалось, что общее количество пехотинцев, которые должны были через пару-тройку дней появиться в Боловске, существенно переваливало за три тысячи, может быть, даже приближалось к пяти тысячам. Это была значительная сила, с такой можно было не только покорить город, но захватить всю территорию, которую люди пока имели основание считать своей – от Олимпа до Одессы, от первых рощ перед лесом Дваров до Цветной реки, и, разумеется, со всеми городами, фермами, мастерскими, заводиками, полями и огородами, со всеми жителями разных рас и всеми прибившимися работниками.

Что же, решил Рост, наконец добравшись до Белого дома, вот и первый ориентир, который у нас имеется. Три дня, не больше. Потом будет уже не совладать, потом будет поздно трепыхаться. Придется как минимум привыкать к господству пурпурных и пытаться партизанить, восстанавливать свою власть какими-то другими силами и средствами, но только не открытым сопротивлением.

Ему не хотелось думать об этом, сама мысль о подчинении агрессору вызывала нечто вроде тошноты, только не физической, а какой-то умственной. Но уж очень неравны оказались силы, поэтому приходилось думать и об этом… А в общем, нет. Пока следует решиться на сопротивление. Только как, какое именно, какими средствами?

В Белом доме было очень тихо. И нигде не видно было ни души. Даже в кабинет Председателя Рост вошел без проблем, как и без всякого результата ушел оттуда. И лишь после этого понял, что следовало идти в подвал, туда, где некогда скрывался расстрелянный позже первосекретарь Борщагов, попытавшийся объявить себя гауляйтером Боловска.

Но и в подвале оказалось пусто и очень тихо. И тут не было даже деревянных полок, на которые коммунисты некогда складывали запасы продовольствия для номенклатуры города, всяческих прежних холуев и их шлюх. Должно быть, в безлесом теперь Боловске эти полки кому-то очень приглянулись.

Ростик так и не сообразил бы, что ему делать, несмотря на всю его знаменитую интуицию, если бы ему среди разрывов вокруг кинотеатра «Мир» не попалась на глаза огромная афиша, некогда с репертуаром кинотеатра, а ныне гласившая: «Все донесения – в подвал ДК».

Вот это было дело. Рост и не сообразил, что Председатель, опасаясь, вероятно, удара по командному и административному центру, перенес свой штаб и расположился по соседству. А мог бы, если бы постарался, вообще не прятаться от охоты на людей, развязанной черными треугольниками, а соображать, что происходит, и читать обстановку. Как и полагается командиру в боевых условиях…

Перебежать в Дворец культуры было непросто, очень уж широкой была площадь между этими двумя зданиями, но Ростик не стал жаться к стенам. Просто, положившись на свою удачу, а еще вернее, на то военное счастье, о котором ему очень доходчиво рассказал старшина Квадратный, припустил прямо по открытому пространству.

Атака на него сверху последовала почти немедленно, он даже не успел добежать до постамента памятника Ленину, как поблизости ударили первые разрывы спаренных пушек пурпурных. Это были не тяжелые орудия, а легкие, которыми вооружались и разведывательные лодки. Но и они способны были нагнать страху. Впрочем, Рост не позволил себе бояться, он просто попетлял, а потому добежал до Дворца культуры, лишь пару раз получив по ногам выбитыми из бордюрчиков каменными осколками.

В главные двери дворца он вкатился, изрядно запыхавшись, но с удовольствием ощущая, что опасность его не догнала. Тут-то его и встретил Герундий, старательно вместивший свое брюшко в толстенную и тяжеленную кирасу. С явным неудовольствием он пробурчал вместо приветствия:

– Не можешь не выпендриваться, Гринев. Обязательно нужно выдать расположение нашего штаба.

– Давай-ка лучше проводи меня к Председателю.

И вместо того чтобы спорить, Герундий вдруг проводил. Еще больше Рост удивился тому, что Председатель приказал впустить его немедленно, хотя у него сидело уже почти с два десятка людей, которые, видимо, изображали заседание.

А может, это и в самом деле было заседание, попытка обобщить поступающие сведения и, если удастся, – выработать план ответных действий. По крайней мере, на это было похоже. Потому, оставив привычный скепсис, Рост тихонько пробрался в уголок большого длинного помещения, где Рымолов устроил себе кабинет, и обосновался на лавочке.