Мечи Марса - Берроуз Эдгар Райс. Страница 48

Жизнь коротка, и когда я услышал слова приговора из уст джэддака Ул Васа, слова, обрекающие пятерых из нас на смерть через семь дней, я, естественно, должен был чувствовать подавленность, но я не чувствовал ее, осознав, что Дея Торис ждет горшая, чем смерть, судьба.

Я был рад, что она ничего не слышала. Знание того, что предназначалось ей, ничем бы ей не помогло, а приговор, вынесенный мне, принес бы лишь горе.

Все мои товарищи, ничего не видя и не слыша, стояли, как покорный скот, перед лицом своей жестокой судьбы. Для них это было только пустое место, передо мной же было создание из плоти и крови; это был смертный, нить жизни которого можно было перерезать острием меча.

Снова заговорил Ул Вас.

– Уведите их, – приказал он. – Мужчин заключите в Бирюзовой башне, а женщин – в Бриллиантовой башне.

Я подумал, что могу прыгнуть и задушить его голыми руками, но здравый смысл подсказывал, что этим я не спасу Дею Торис. Итогом будет лишь моя смерть, а это лишит ее последней надежды на спасение, поэтому я медленно двинулся вместе со своими товарищами. Последнее, что я видел в тронном зале, был взгляд Озары, джэддары таридов.

Умку и меня вернули в ту же камеру, сюда же поместили Джат Ора, Гар Нала и Ур Джана. Мы не разговаривали, пока дверь не закрылась за охраной, невидимой для всех, но не для меня и Умки. Остальные казались удивленными, на их лицах было написано изумление.

– Что это было, Вандор? – спросил Джат Ор. – Зачем мы стояли в пустом зале перед пустыми тронами?

– Зал был полон людей. На тронах, которые казались вам пустыми, сидели джэддак и джэддара, и джэддак произнес нам всем смертный приговор. Мы умрем на седьмой день.

– А принцесса и Занда? – спросил он.

– К несчастью, нет.

– Почему ты говоришь «к несчастью»? – спросил падвар.

– Потому что они предпочли бы смерть тому, что их ждет. Джэддак Ул Вас оставил их себе.

Джат Ор нахмурился.

– Мы должны что-то сделать, – сказал он. – Неужели ты спокойно пойдешь на смерть, зная, какая судьба их ждет?

– Ты лучше меня знаешь, Джат Ор, что я надеюсь спасти их. Хотя я не вижу пока возможности, я не теряю надежды Даже если такой возможности не будет, я в последний момент сумею отомстить за Дею Торис. У меня преимущество перед этими людьми.

– Какое? – поинтересовался он.

– Я их вижу и слышу.

Он кивнул.

– Да, я забыл. Но кажется невозможным видеть и слышать то, чего не видно и не слышно.

– Почему они хотят убить нас? – спросил Гар Нал. Он внимательно слушал наш разговор с Джат Ором.

– Мы предназначены в жертву Огненному Богу, которому они поклоняются.

– Огненный Бог? – переспросил Ур Джан. – Кто это?

– Солнце, – ответил я.

– Но как ты понимаешь их язык? – спросил Гар Нал. – Невозможно, чтобы они говорили на языке Барсума.

– Нет, – ответил я, – они говорят на другом языке, но Умка, с которым я был в заключении с момента пленения, обучил меня языку таридов.

– Кто такие тариды? – спросил Джат Ор.

– Это люди, в чьей власти мы находимся, – объяснил я.

– Как они называют Турию? – спросил Гар Нал.

– Не знаю, – ответил я, – но я спрошу Умку.

Я обратился к Умке на его языке.

– Умка, – сказал я, – что значит слово Ладан?

– Это название мира, в котором мы живем, – ответил он. – Ты слышал, Ул Вас сказал, что мы умрем, когда Огненный Бог семь раз обойдет Ладан.

Мы, барсумцы, начали общий разговор, в котором я имел возможность ближе познакомиться с Гар Налом и Ур Джаном. Первый, как и большинство марсиан, имел неопределенный возраст. Казалось, что ему примерно столько же лет, сколько и Фал Сивасу: от ста до тысячи. У него был высокий лоб и слишком редкие для марсианина волосы. В лице не было ничего выдающегося, если не считать глаз. Мне они не понравились. Они были хитрые, лживые и жестокие.

Ур Джан, которого я видел и раньше, был сильным бойцом огромного роста. Но я подумал, что из этих двоих скорее можно было доверять Ур Джану, чем Гар Налу.

Мне казалось странным быть заключенным в тесном помещении с двумя своими злейшими врагами, но я понимал сам и надеялся, что и они понимают: наша вражда в таких обстоятельствах лишала нас последних шансов на спасение.

Умка, по всей вероятности, был недоволен тем, что мы вчетвером говорим на незнакомом языке. У нас с ним установились очень дружеские отношения и я рассчитывал на его помощь в случае побега, поэтому я был заинтересован в том, чтобы наша дружба не прервалась, и постоянно вовлекал его в разговор, помогая в качестве переводчика.

Много дней я наблюдал за игрой Умки с беспомощным созданием, которое предназначалось ему в пищу, и это уже не волновало меня, но когда в этот день принесли еду, барсумцы следили за мазеной с ужасом. Я видел, что Гар Нал по-настоящему боится Умки.

Вскоре после того, как мы закончили есть, открылась дверь и вошли несколько воинов. Ими командовал уже знакомый мне офицер по имени Замак.

Только Умка и я могли видеть вошедших. Я с трудом старался сделать вид, что ни о чем не подозреваю.

– Вот он, – сказал Замак. Он указал на меня. – Возьмите только его.

Солдаты приблизились с двух сторон, схватили меня за руки и повели к двери.

– Что это? – воскликнул Джат Ор. – Что с тобой случилось? Куда ты идешь?

Дверь по-прежнему была полуоткрыта и он видел, что я направляюсь к ней.

– Я не знаю, куда я иду, Джат Ор, – ответил я. – Они снова ведут меня куда-то.

– Мой принц! – закричал он, вскочил на ноги и попытался оттащить меня назад. Но солдаты вытащили меня из комнаты, и дверь захлопнулась перед лицом юноши.

– Хорошо, что этот парень не видит нас, – сказал один из воинов, тащивших меня, – Мускулы у него, как из серебра.

– Даже самый лучший боец не может сражаться с невидимым противником, – заметил другой.

– Этот парень здорово сражался во дворе в тот день, когда мы их схватили. Голыми руками он искалечил нескольких гвардейцев джэддака, а двоих убил.

Это была первая информация о нашей схватке, и она мне понравилась. Я представил себе, что они почувствовали бы, если бы знали, что я не только вижу, но и слышу их и даже понимаю их язык. Они были настолько небрежны, считая, что я их не вижу, что я мог легко схватить оружие у любого. Я показал бы им, что такое настоящий бой, но я понимал, что не помогу этим своим товарищам.